Страница 24 из 25
Идеалом Громады стала общественная собственность «как социальная форма обращения внешнего мира на пользу человека, как гарантия его существования, данная обществом, как союз, связующий в единое сообщество его отдельных членов». Но для этого «собственность должна была принадлежать не им, а всему их сообществу», которое, исполняя соответствующие этому закону обязанности, предоставляло бы каждому человеку средства его существования, прежде всего, обеспечив его воспитание и обучение, а затем «снабжая орудиями труда, каковыми являются для одних земля, для других мастерские, конторы и т. п.». Вопрос о выделении средств производства во временное (пожизненное) пользование должны были решать исполнительная власть или собрания на местах; каждому выделялся бы «некоторый капитал, одинаковый для всех, ибо он должен был соответствовать работе, которую каждый себе выбирал»; тех, кто работать не мог, предлагалось содержать на общественный счет. Характерно, что Громада отдавала предпочтение коллективной форме труда как более прогрессивной.
«Мы хотим, – писали ее члены, – чтобы место нынешних монополистических частных банков, владельцев фабрик и т. д. заняли распространенные по всей стране правительственные (государственные. – С. Ф.) заведения под названием национальных банков, ссудных касс помощи и других, которые, исполняя свое настоящее предназначение, предоставляли бы средства тем, кто нуждался в них для осуществления крупных предприятий, непосильных для отдельных людей. Кроме того, мы хотим, чтобы свобода объединения производственных, торговых и прочих корпораций соединяла между собой людей во все более расширяющуюся общность, основанную на общности труда и его плодов». Программа Громады предусматривала, что «искусство, наука, производство, обращенные к своим социальным целям, должны приносить стране пользу в том же объеме, но более высокого качества», и нужно, чтобы все эти институты направили свои усилия на «социальное и умственное воспитание общественного организма под верховным влиянием контролируемой народом, но действенной, сильной и единой центральной администрации»77.
В воззвании Громады выражалась уверенность, что предлагаемая программа обеспечит всем людям подлинную свободу, так как «никто не станет зависеть от другого под угрозой голода и никто не должен будет на 25–30 лет закабалить себя душой и телом на фабрике или на лакейской службе». Что же касается проведения программы в жизнь, то авторы документа подчеркивали, что делать это будут отнюдь не помещики, а сам народ-люд; выражалась уверенность, что «экспроприация собственников при выплате им дотации, полагающейся каждому представителю крестьянского сословия, вызовет меньше сопротивления, чем частичная экспроприация одних в пользу других», так как если заберут только часть собственности, «у одних останется достаточно для сопротивления и борьбы, а у других недостаточно для жизни»78.
Идеи, выдвинутые Громадой Люда Польского «Грудзёнж», были по-разному поняты и восприняты польской эмиграцией. Против них выступила руководившая Польским демократическим обществом и разрабатывавшая его новый устав секция в Пуатье, но они нашли отклик в Сент-Элье на острове Джерси, где восемь революционных демократов во главе со Свентославским присоединились к организации Люда Польского и образовали Громаду «Умань». Название не было случайным: как и Кремповецкий в речи 29 ноября 1832 г., создатели Громады «Умань» напоминали о событиях на Украине со «вздохом покаяния за вины отцов». Смысл названия разъяснялся в письме, которое 14 марта 1836 г. члены «Умани» направили Громаде «Грудзёнж»: «Нам следовало взять имя “Умани”, – писали они, – чтобы заключить с народом Украины […] союз возрождения, союз будущего, чтобы […] стереть обоюдные страдания, чтобы за преследования народов Украины, за вызванную страшнейшую реакцию смыть этим названием обоюдную ненависть, стереть кровавые воспоминания». Авторы письма поддержали основные положения портсмутской программы. Они видели главную причину унижения народных масс в «господстве королей, шляхты и денежного класса». Народ, заявляли они, хочет быть свободным, но не ожидает освобождения от «немощной Централизации» Польского демократического общества, а добьется всего своими силами и сокрушит на пути все, что противостоит его благу. Подчеркивалось, что неумелое руководство, непонимание ситуации, отступление перед страхом пролития «грязной крови» – все это может лишь привести к провалу преждевременного выступления. И звучало предостережение: «Пусть же меч поможет обратить тех, кто глух, к чистому голосу пропаганды»79.
Революционные демократы из Сент-Элье, присоединившиеся к организации Люда Польского и образовавшие «Умань», начали сотрудничать с Громадой «Грудзёнж». А позже в Лондоне возникла Громада «Прага», названная в память о другом историческом событии – о подавлении восстания Тадеуша Костюшко и штурме предместья Варшавы войсками Суворова в ноябре 1794 г. Лондонская Громада также вошла в организацию Люда Польского, Громада же «Грудзёнж» стала Центральной. Организация, называвшая себя «Людом Польским в эмиграции», стремилась вести социально-политическую пропаганду, разъяснять свою программу в воззваниях, письмах, на страницах печати. Так, в августе 1836 г. появилась статья Ворцелля «О собственности», где развивалась мысль о том, что собственность является категорией исторической и в будущем должна отмереть. Эта статья стала попыткой научного формулирования идей утопического социализма, аграрного коммунизма в ответ на новый Манифест Польского демократического общества. Члены Люда Польского подвергли его критике, в частности, в связи с появлением в английской прессе хвалебной статьи, посвященной этому документу ПДО. Как подчеркивали Дзевицкий и Кремповецкий, автор хвалебной статьи англичанин Оуэн не понял смысла Манифеста и приветствовал якобы имеющееся в его тексте «освящение принципа уничтожения частной собственности». Критическую статью Люда Польского не удалось поместить в органе чартистов «The London Mercury» («Лондонский Меркурий»), так как там также появился адресованный Польскому демократическому обществу приветственный адрес Объединения Восточного Лондона. Деятели организации Люда Польского считали важнейшей задачей разъяснять польской и европейской общественности подлинное положение дел в польской эмиграции и пропагандировать свои взгляды как в польской среде, так и в иностранной печати. Так, Громада «Грудзёнж» направляла обращение «К польскому народу на родной земле», ее воззвания от 29 ноября 1835 г. и 31 марта 1837 г. стали известны патриотическим организациям в Польше – Содружеству Люда Польского, Всеобщей конфедерации польской нации, познанскому Союзу плебеев. Обращалась она также к европейским народам (3 декабря 1835 г.) и к народным массам Англии (3 мая 1836 г.). 29 июня 1839 г. появилось воззвание Громады в связи с приездом в Англию наследника российского престола цесаревича Александра. 29 июня того же года она направила обращение «Народу Англии, Ирландии и Шотландии». Писал и редактировал эти материалы преимущественно Кремповецкий. Не случайно воззвания 1836–1837 гг. и обращение «К польскому люду на родной земле» несли на себе отпечаток той самой его речи 29 ноября 1832 г.: в них повторялись обвинения, направленные против шляхты. В том, что шляхта составляет подавляющее большинство в составе ПДО, Кремповецкий видел причину национализма Централизации и руководства Центральной секции Общества, отказа их от революционного интернационализма. Деятели же Громад акцентировали мотив революционной интернациональной борьбы и в публичных выступлениях, и в печатных обращениях. Так, в воззвании Громады «Грудзёнж» «К народам!» от 3 декабря 1835 г. говорилось, что Польша «свободная, независимая, равная станет храмом равенства, братства и всеобщего счастья». А в послании «К Даниэлю О’Коннеллу» 24 марта 1836 г. выражалась надежда, что появятся русские эмигранты, которые вольются в интернациональное сообщество «угнетенных, умервщляемых и непризнанных народов»80