Страница 19 из 89
Слабость отступала неохотно. Укрепляющий отвар, вопреки обещанию, не помог. Лишь ближе к обеду силы вернулись в достаточной мере, чтобы выбраться из постели. Однако поднять тяжелый поднос, оставленный за дверью, я не смогла. Все, на что меня хватило — затащить его в комнату и, закрыв дверь, устало опуститься рядом.
Есть на полу считается постыдным даже среди горожан. Высокородные, увидь меня сейчас, пришли бы в ужас. По правде сказать, я и сама ощущала себя прескверно: непричесанная, в нижней сорочке, обедающая на полу. Что там высокородные! Даже тетя Шида схватилась бы за сердце! Но иначе сейчас никак.
Покончив с обедом, я поднялась и, пошатываясь, дошла до комода. Взяла аккуратно сложенные вещи, принялась одеваться. Подаренная блузка, чулки, мамина юбка и старые, пусть разношенные, но удобные туфли. Волосы я заплела в тугую косу и завязала бело-зеленым шнурком мастера Эсбена.
Теперь оставалось дождаться вечера. Если верить Айрис, — а для неверия причин не осталось, — Самаэль закроется в лаборатории сразу после ужина и не покинет ее до рассвета. Значит, бежать надо ночью.
Напряжение выматывало. Слабость подталкивала лечь на кровать, а то и на пол, но я знала: раз поддавшись, я проиграю ей и уже не смогу встать. Мысли терзали разум, а совесть — душу. Вот только стыдил меня не обман Самаэля, а то, что я собираюсь бросить Айрис. Но как помочь ей? Мы обе — птицы, влетевшие в густые заросли остролиста. И я обязана вырваться, пока длинные шипы не повыдергали перья из моих крыльев, пока мне еще по силам вернуться в небо.
Единственное, что решила сделать — попробовать разыскать Ивара. По рассказам Айрис я представляю, где он живет, и, если только никуда не переехал, отыщу его. Ивар узнает все: и о чувствах Айрис, и о том, что с ней сделал чернокнижник. Может, он найдет способ помочь ей? Что-то подсказывало мне, что Ивар любит Айрис и не откажется от нее даже такой. Ведь если любишь — любишь душу, а не тело.
Когда в дверь постучали, давая понять, что ужин оставлен за порогом, я не сорвалась с места — хотя все во мне горело в нетерпении. Напротив, сознательно выждала несколько минут и лишь потом забрала поднос. Я старалась действовать как обычно. Так, будто сегодняшняя ночь не станет решающей, будто пальцы не дрожат от волнения.
Мясо, тушенное с овощами, я съела сразу. Хлеб, сыр и зелень завязала в салфетку. Выждала еще около часа и выставила оба подноса за дверь. Это единственное, что отличало сегодняшний день от всех предыдущих. Но я решила, Самаэль мог предупредить слуг о моей слабости, а значит, есть шанс, что такое поведение не вызовет подозрений.
Мне же беспорядок на подносах был нужен, чтобы замести следы. Я специально перемешала посуду от обеда и ужина: свалила кучей, раскидала приборы. Сделала все, чтобы слуги не сразу заметили пропажу салфетки и столового ножа.
К вечеру слабость отступила. То ли укрепляющий отвар все-таки помог, то ли небеса были на моей стороне. Пусть бежать — как в прошлый раз от гончих и охотников — я не смогу, но и падать через каждые десять шагов не должна. Я выждала несколько часов. Пошумела водой за ширмой, будто умываясь, потрясала одеялом. Затаилась.
Спустя еще некоторое время поместье затихло.
Я открыла дверь, прислушалась и ступила за порог. Лампу брать не стала — ей все равно не под силу разогнать наведенную тьму.
Двенадцать шагов прямо. Поворот направо. Еще семь шагов прямо, держаться левой стены. Нащупать нишу, ступить в нее, изучить пальцами барельеф. Отыскать на нем верхний элемент. Нажать.
Долгие объяснения Айрис сложились в четкую цепочку действий, я зашагала по коридору. Все мое естество, сама душа натянулась струной, и, казалось, одно неверное движение заставит ее зазвучать — разбудит всех в поместье и не даст мне сбежать. Сердце билось взволнованно, часто.
Поворот.
От стены ощутимо тянуло холодом. А может, то холодила наведенная тьма. Как и в прошлый раз ступала я почти бесшумно. Когда пальцы скользнули в изгиб ниши, шумно выдохнула. Замерла, испугавшись, что меня могли услышать, выждала секунды две и нырнула в углубление.
Волнение лупило по нервам старательно и изо всех сил — как тетя Шида, выбивающая пыль из ковровых дорожек. Я едва дышала, скользя свободной рукой по стене. Ну же, выступ, где ты?
Секунда, пять, десять…
Паника подкралась со спины и ласково, почти игриво подула на затылок. Я чувствовала ее присутствие и то, как она захватывает меня все сильнее. Но вот, наконец, пальцы наткнулись на выступ. Я ощупала его, убеждаясь, что форма именно такая, какой ее описала Айрис — напоминает полумесяц. Потом надавила на верхний острый кончик.
Шорох каменной крошки прозвучал слишком громко в ночной тишине. Я задрожала. Дождалась, когда проход откроется, нырнула в него и толкнула тяжелую дверь на место. Замерла, прислушиваясь. Тихо? Тихо.
Потайной коридор оказался узким и пыльным. Дышать стало тяжелее. По руке, которой я придерживалась за стену, вдруг кто-то пробежал: паук или еще кто — я не успела понять. Невольно шарахнулась в сторону, врезалась спиной в стену, но крик, готовый сорваться с губ, сдержать сумела.
— Смелее, Эвелин, хватит трусить! — тихо выругалась я, злясь сама на себя.