Опалённые

Неплохая вышла пугалочка! В том смысле. что подействовала именно так, как мы, члены РОВС, и рассчитывали. Не знаю уж насколько испугались «ближники» Сталина-Джугашвили, но он сам решил работать по принципу больших чисел. Дескать, если выпалывать всех подозрительных, то мимо целей не попадёшь. Отсюда и приказы расширить поиск «троцкисто-террористов» по «делу Тухачевского и сообщников».

Был ли Сталин-Джугашвили доволен работой ОГПУ? Спорный вопрос. Конкретно Иностранного отдела и его начальника Артузова? А вот тут ответ был сугубо положительный. Артур Христианович не был альтруистом, потому потянул одеяло на себя, представив общую картину так. что именно его отдел выполнил большую часть работу. которая хоть и не совсем по профилю, но результат то налицо. И возразить тут было сложновато. В результате с начала этого года именно Артузов воспринимался практически всеми как наиболее очевидный преемник Менжинского, к тому же «благословленный» самим Сталиным. Последнее в условиях СССР было наиболее важным фактором.

Само же ОГПУ готовилось с реорганизации и очередному переименованию. Наверняка под сурдинку часть начальников переведут на менее значимые должности. Другую перекинут на иные направления работы, может и вовсе не чекистские. Зато оставшаяся часть может и взлететь. Ещё как может, на то она и реорганизация, чтобы такое происходило. Впрочем, плевать! Мою персону всеми силами тянет за собой Артузов, что полезно во всех отношениях.

Последним фактором однозначно стоило воспользоваться в собственных, а не личины, целях. С учётом больших заслуг Иностранного отдела в процессе раскрытия «заговора троцкистов внутри Красной армии» для меня не составило особых усилий попросить Артузова дать мне возможность пообщаться кое с кем из тех красных командиров, кого эта волна не затронула. Заявленная цель общения? Проверить, не могут ли они – исключительно случайно, сами того толком не подозревая – рассказать нечто весьма полезное.

Просьба то невеликая. Даже не просьба – просьбишка. Вот Артур Христианович и не стал возражать. Мало ли, вдруг столь ценный помощник в моём лице возьмёт, да и выкопает очередную порцию ценных сведений. А если и нет, так невелика беда. Ведь все версии подтверждаться в принципе не могут, таковы особенности работы тайной полиции, как бы она ни называлась.

Это было как раз то, чего я давно добивался. Чего конкретно? Возможности открыто встретиться с теми людьми, которых надо было любыми средствами склонить на сотрудничество с РОВС. Без их участия нанести красному голему действительно смертельную рану становилось если и не невозможно, то на порядок сложнее. Не зря же многие предъидущие наши действия по сути являлись лишь подготовительной работой, ступенями к этому решающему моменту.

Ключевой фигурой был другой замнаркома по военным и морским делам, он же заместитель Председателя Реввоенсовета Ворошилова – Каменев Сергей Сергеевич, бывший полковник Российской армии. Один из нескольких, но самый важный среди тех, кого предстояло хоть добровольно, хоть силой заставить работать на РОВС.

Сложно проникнуть на приём к замнаркому? Для подавляющего большинства людей – да. Для сотрудника ОГПУ, к тому же уже успевшего заиметь крайне мрачную известность – нет. Ни для кого не было тайной. что за арестом Тухачевского, Якира. Уборевича и иных стоял лично Артузов Артур Христианович, а вовсе не какие-то там Леплевский, Гай и иные представители Особого отдела. Те лишь выбивали «царицу доказательств», то бишь чистосердечные признания. Выбивали кулаками, сапогами и иными предметами, пользуясь свалившейся на них возможностью не сдерживать свои естественные душевные порывы. Мда, какова душа, таковы и порывы, больше и добавить то нечего.

Однако в моём случае всё было не так просто. Я не видел смысла появляться непосредственно в кабинете Каменева. Уши, они порой оказываются там, где их совсем не ждёшь. В этом плане куда безопаснее обычная прогулка по улице, но, учитывая крайне нервозную обстановку после убийства Кирова и февральские холода…

Выбором стал автомобиль. Там и теплее, и подслушивающим оказаться негде. Если на какое-то время изъять шофёра и охранника, которые с определённых пор были приставлены к каждому мало-мальски важному партийцу. А уж особо важным была выделена и вторая машина, целиком забитая охраной.

Подозрительно будет? Вовсе нет. Не к Каменеву же я первым делом сунулся, право слово. Сначала к другим, абсолютно для меня не важным. И с ними встречался то у них дома, то в автомобилях, то в немногих оставшихся в Москве нормальных ресторанах. Мотивировалось это тем, что не стоит делать беседу излишне нервозной, что я»пришёл с миром», а вовсе не в качестве официального и опасного лица.

По такому же сценарию прошла и подготовка встречи с Каменевым. Только в этот раз мне крайне желательна была встреча не на квартире и даже не в ресторане. Что тут можно сказать? Встречаться со мной никакого желания не испытывали, но и отказать у замнаркома не получилось. А ну как пожалуется клятый чекист своему начальству - начальнику Иностранного отдела и целому зампреду ОГПУ. Плохо тогда будет. До того плохо, что не исключено ещё большее сокращение заместителей у наркома по военным и морским делам.

Одним словом, Сергей Сергеевич Каменев согласился встретиться на предложенных ему условиях. И случиться это должно было вечером двадцатого февраля, в конце его рабочего дня, рядом с наркоматом.

Это должно было произойти и это произошло. Приехав к месту встречи немного раньше, я дождался выхода из дверей наркомата Каменева и лишь потом сам выбрался из салона. Мороз, однако. Шофёру и охраннику уже даны были указания следовать за автомобилем замнаркома и лишь потом. когда встреча закончится, доставить меня домой.

Вид у Каменева был усталый и измученный. Понимаю и даже немного сочувствую.И уже случившиеся, и намечающиеся аресты делали работу пока что остающихся на своих местах руководителей воистину адовой. Копились нерешённые вопросы, требовалось как можно быстрее назначать новых людей на освобождающиеся места, вводить их в курс дела. Заодно осознавать, что несмотря на все старания, уровень боеспособности армии всё равно падает. Заметно падает, а лекарства от такого вот бедствия, способного вылечить «болезнь» в сжатые сроки попросту не имеется.

Поприветствовав высокопоставленного деятеля, как и полагается в таких ситуациях, я ждал, что он скажет в ответ. Дождался лишь вялого жеста, указывающего в сторону автомобиля и слов:

- Пройдёмте, товарищ начальник горотдела.

Симпатии ноль, ну да оно и понятно. Сейчас в армии к любому чекисту относятся с явной опаской и подозрительностью. Понимают, что начавшиеся аресты просто так на нет не сойдут. И хватать могут всех, невзирая на звания и заслуги перед советской властью.

Подхожу к автомобилю Каменева, жду, пока замнаркома окажется внутри салона, после чего и сам ныряю туда. Захлопнувшаяся дверца отрезает от холода снаружи, а автомобиль спустя несколько секунд трогается с места. Куда? Думаю, пока просто по произвольному маршруту. Но мне нужно не совсем это.

- Нам стоит поговорить без свидетелей, товарищ замнаркома. Будьте любезны, прикажите шофёру остановиться где-нибудь в относительно тихом месте, а потом пусть он и охранник выйдут из машины. Могут просто постоять, могут в моём авто погреться.

- Семён, выполняй, - привычно приказал Каменев. – Поближе где-нибудь.

Уже через пару минут автомобиль остановился, а водитель с охранником, исполняя полученный от начальства приказ, вымелись на мороз так. как будто от этого их жизнь зависела. Благодать. Я же, удостоверившись, что они ещё и отошли на достаточное расстояние, чтоб и по губам прочитать не могли, буде таковое редкое умение вообще могло у этих двух присутствовать, произнёс:

- Ну так что, господин бывший полковник, поговорим…

Эх как дёрнулся то! Не удивлюсь, если подумал, что я его арестовывать пришёл таким вот экзотическим манером. Вот оно безграничное доверие к власти, которой служил более десятки лет. Какой там десяти, уже пятнадцати! Служил так служил, а уверенности в собственной безопасности до сих пор так и не обрёл. Оно и понятно, особенно учитывая последние события, связанные с завершившимся липовым процессом, арестами Тухачевского и прочих. Вот как тут не испугаться, когда обращаются словами «господин бывший полковник»?