Голод Рехи

— Давай скрытно, в деревне сейчас есть воины, — предложила Лойэ, отбрасывая белесые волосы со лба. Иногда Рехи казалось, что девчонка — его отражение. Такая же ловкая и ненасытная.

— Умнеют с предыдущего раза. Умная еда, чтоб их, — фыркал их местный здоровяк, которого они так все и звали. Крови он пил не меньше и не больше, чем остальные, но бледная кожа почему-то висела на нем нездоровыми жировыми складками, а молодое лицо покрывали рытвины. Впрочем, глазам эльфы доверяли лишь наполовину, поэтому внешность не играла весомой роли. Вертикальные зрачки в обрамлении багряной радужки улавливали все в красноватых тонах, зато безотказно определяли расстояние до предметов. Так Рехи вычислил людскую девушку, которая стояла спиной к забору, что-то переминая в треснувшей глиняной крынке.

Рехи протиснулся через секретный лаз между скалой и забором и совершил резкий прыжок. Как ни странно, люди до сих пор не заметили явную прореху. Гибкое тело эльфа раз за разом легко проникало в деревню, несколько раз он таким же образом открывал главные ворота своему отряду. Тогда они устраивали погром, бессмысленное пиршество удальства. Теперь они решили просто получить свою долю пищи, они торопились.

Клыки впились в шею девчонки, она выронила крынку, из которой посыпались куски сырого мяса.

«Опять человечину едят… Видно, у ящеров период спячки, в пещерах затаились, — отметил Рехи, чувствуя запах, но все затмевал вкус горячей крови, брызнувшей в горло. — Интересно, это они своего убили? Из соседнего поселения утащили? Или какую-нибудь дохлятину больную едят?»

Поговаривали, что от паршивой крови эльфы умирали, мучаясь болезнями своих жертв. На памяти Рехи так загнулся один из сильнейших воинов их небольшой общины. Каждую охоту возникал этот подсознательный страх. Но стоило крови потечь вдоль клыков, как все мысли затопляло болезненное блаженство.

Другие члены отряда проникли вслед за вожаком. Прячась за хибарами и недовольно щурясь на пламя зловонных костров, они присматривали себе жертв. В этот раз вступать в противостояние с воинами деревни не хотелось, хотя каждый нес заточенный клык черного ящера в полруки длиной. Отряд присмотрел себе зазевавшихся девушек или глупых детенышей. Некоторым повезло меньше — кровь немощных стариков несла наибольшую опасность. Впрочем, за все вылазки из группы Рехи никто еще серьезно не пострадал ни от ран, ни от заразы. В какой-то мере он оберегал своих. Впрочем, делиться добычей своевольный предводитель тоже не привык.

Девчонка трепыхалась, как пойманная зверушка. Но Рехи заломил ей руки, а когда голод немного отступил он, по праву предводителя, вытащил добычу через лаз в заборе, не разжимая зубов. И уже за ним вогнал клыки еще глубже в артерию. Кровь стекала по подбородку и шее, стирала ритуальные рисунки на удачу, нанесенные сажей. Рехи уже не замечал, тело его приятно вздрагивало, набиралось новых сил, а жертва увядала.

Раскрытый в беззвучном крике рот последний раз судорожно схватил воздух, темные глаза остекленели, подернулись мутной пленкой. Вдоль обмякшего тела прошли последние судороги.

«Наверное, не стоило убивать ее. Я ведь придумал новый способ охоты», — слегка упрекнул себя Рехи, но чем старше он становился, чем больше еды требовал организм, тем сложнее оказывалось придерживаться принципов собственного изобретения.

Тело девушки мешком упало к ногам эльфа, подняв зыбкое облачко пепельной пыли. Рехи жадно добирал остатки крови с пальцев, по-звериному облизывал длинным языком подбородок. Он довольно урчал и прерывисто дышал от сытого удовольствия.

После пиршества на некоторое время всегда накатывало приятное безразличие, весь окружающий мир растворялся и практически исчезал. Ни провонявшей тухлятиной деревни, ни ощерившегося пиками забора — ничего не существовало, хотелось свернуться в клубок и заснуть. Но приходилось одергивать себя, напоминать, что рваная туника из шкуры зеленого ящера не спасет от метких стрел человеческих охотников. И чутье вновь не подвело Рехи: к деревне приближался отзвук топота нескольких пар ног. Несся ядреный кислый дух пота, несвойственного для эльфов, от того еще более противного.

— Уходим-уходим! Вернулись воины! — спешно окликнул Рехи своих за забором. Двое уже покинули пределы стойбища, зато Лойэ и Здоровяк все еще не отрывались от жертв. Их выгодно скрывала густая тень от крупного дома старейшины. Но селяне уже начинали постепенно замечать потери среди своих, по деревне прошел встревоженный гул. А отряд воинов с добычей приближался к воротам, доносился сложный условный стук, по которому люди определяли своих.

Рехи самоотверженно кинулся вновь через лаз, отталкивая товарищей от жертв. Люди еще оставались в сознании, кое-кто пытался отбиваться. Здоровяку не повезло напороться на бывшего воина, который оказался не столько старым, сколько израненным. И его боевой дух не иссяк. Рехи схватил за плечо Лойэ, встряхнул ее, сминая серую робу из шкуры ящера.

— Ар-р! Ты свою доел! — безумно сверкнув алыми глазами, огрызнулась девушка. Голод всегда превращал ее в монстра. Она не привыкла терпеть, потому что ее отец раньше всегда добывал лучшую кровь для дочери. Кто-то ее любил, даже заботился о ней. Но когда она вступила в пору юности, отца убили. С тех пор гордячке пришлось выживать одной, и Рехи казалось, что без него она бы пропала. Или же он просто льстил себе.

— Уходим! Там воины! — решительно сгреб ее Рехи, выпихивая через лаз, сдирая о скалу левый локоть.

Только за воротами Лойэ поняла, какая грозила опасность. Тяжело дыша, она облизнула губы, с досадой вкушая остатки неоконченной трапезы. Отряду пришлось спешно кинуться в сторону громадины каменистых холмов, к заветному перевалу. К тому же буря на горизонте вставала черной тучей. Рехи подталкивал Лойэ в спину, но она ткнула спутника в грудь:

— Я сама могу идти!

— Эльфы! Проклятые эльфы! Чтоб вас всех переели ящеры! — донесся вой из деревни, кто-то зашелся тяжким воем потери. Эльфы понимали это, понимали, что люди во многом на них похожи. Но никто не питал сострадания, потому что каждый хотел выжить. Все хотели есть. Все просто. Все слишком просто.

— А где Здоровяк?! — внезапно спохватился отряд, когда отбежал от стойбища на достаточное расстояние и грибные плантации остались далеко позади. Впереди расстилалась тропа перевала, зияла черным провалом, словно чей-то гигантский рот.

— Его… убили, — внезапно сдавленно проговорила Лойэ, застыв на мгновение. Похоже, в пылу охоты она не замечала, что делают товарищи. Забота отца в свое время испортила ее характер, она не научилась переживать за других. Впрочем, каждый сражался сам за себя.

Она рассказала, как вдвоем они напали на выбранных жертв. Но Здоровяк напоролся на бывалого воина, покалеченного на охоте. Казалось, что раненый — легкая добыча. Сначала и правда удалось атаковать со спины, повалить наземь, впиться клыками. Но проклятый человек не потерял сознание, не впал в оцепенение.

— Солнце тебе на голову! Удача сегодня отвернулась от нас! — прошел на разные лады мрачный вздох по отряду. Здоровяк всегда помогал, служил ударной силой в вылазках.

Замешательство замедляло темп бега, хотя привычные к долгим переходам ноги не слишком устали. Ведь в худшие времена деревня кочевала, преследуя таких же перемещающихся людей, весь нехитрый скарб таскали на себе. Люди давали отпор, однажды они совершили обходной маневр, едва не застав врасплох эльфов. Тогда противники перебили половину общины.

Рехи, в то время еще щуплый подросток, схватил у одного из убитых клык ящера и вступил в борьбу вместе со всеми. Тогда он впервые убил, победил самого настоящего воина! Атаковал со спины, вонзил клык прямо в хребет. С тех пор не расставался с оружием даже в деревне, даже когда развлекался с Лойэ или другими девушками.

У Здоровяка тоже висел на веревочном поясе заточенный клык. Говорили, что именно им тот злосчастный воин и ткнул эльфа в живот, использовал оружие против хозяина. Впрочем, хорошо, что сразу убил: тащить раненых, убегая от бури — самоубийство, да и шансов вылечиться почти не существовало. Вспоминались уцелевшие после разных стычек воины, превращавшиеся в комок гнили, с чернеющими руками или ногами, орущие в бреду, точно демоны пустоши. На клыках ведь неизбежно оставались следы яда из пасти ящеров. Нет, судьба еще смилостивилась над Здоровяком, поэтому Рехи не испытывал сожалений.