Страница 28 из 61
— Что это? — недовольно поморщилась она, стряхивая конфетти с тарелки.
Минерва, которая явно наколдовала себе над головой невидимый зонт, выглядела ничуть не счастливее:
— Это инициатива очаровательного профессора защиты от темных искусств, — язвительно прошептала она. — А также проявление равнодушия со стороны директора.
— В такие моменты мне начинает казаться, что он просто веселится за наш счет, — так же хмуро ответил Снейп. — Потому что я не вижу иных причин справлять День Святого Валентина так.
У Северуса в волосах застряло несколько розовых сердечек, что придавало недовольству зельевара особое настроение.
— Надеюсь, что дурацкое конфетти — самое страшное на сегодня, — вздохнула МакГонагалл.
Но минут через двадцать, когда на завтрак прибежали последние припозднившиеся школьники, Локхарт явно решил окончательно испортить коллегам утро. Сияя, как начищенный галеон, он жестами привлекал к себе внимание. Среди девочек у него было немало поклонниц, так что это ему удалось легко.
— О, Мерлин, — шепнул Снейп Нарциссе, пока Локхарт рассыпался в благодарностях, — он еще и свои валентинки считает. Будто и не повзрослел.
— Эй! Я тоже считаю! — возмутилась Нарцисса. — Хотя мне послал открытку только Сириус.
Снейп посмотрел на нее со смесью ужаса и любопытства, отчего Нарцисса посчитала нужным оправдаться:
— Конфетти ужасно, с этим я согласна, но ведь праздник такой милый. Я очень любила его, когда училась здесь. И валентинки мы считали. По количеству даже определяли популярность. Теперь с этим праздником меня поздравляет только кузен, да и тот, кажется, издевается.
Северус хмыкнул, и хотел даже сказать, что ему-то в школьные годы валентинки никто и не дарил, но тут в зал дружным строем вошли гномы с крылышками и арфами.
— Мерлин всемогущий! — шикнула Минерва. — Да он издевается?
Нарцисса старалась не засмеяться в голос. Но, кажется, не сдержалась, когда Локхарт предложил ученикам подойти к Снейпу за рецептом любовного зелья. Вид у Снейпа был такой, будто он обещает отравить любого, кто к нему сунется с этим вопросом.
Гарри с Невиллом от души посмеялись над гномами, почти уговорили Одри зайти к Снейпу за любовным зельем “для самого обаятельного профессора в Хогвартсе”, почти доказали Гермионе, что это будет весело, и едва не опоздали на урок.
Гномы, которые так повеселили мальчишек, вносили в школьную жизнь настоящий хаос. Они бросались на несчастную жертву, хватали ее за ноги и пели нечто глупое, вечно не попадая в ноты. Перед обедом Невилл и Гарри расщедрились и заказали поющую валентинку сначала для Драко, а потом и для Джастина. Гномы настигли их почти одновременно. В то время, как полноватый гном с погнутым луком восхвалял “белокурого принца Слизерина”, его особенно низкий рыжеватый собрат молил Джастина “быть не таким поразительным”. Авторство Поттера разгадали быстро — у того на каникулах неплохо получалось складывать вот такие стишки. С соседних столов на мародеров бросали воинственные взгляды.
Весь день Гарри и Невилл старались пробираться по тайным переходам, частенько чуть опаздывая на урок, чтобы месть слизеринца и хаффлпаффца не настигла их в шумном коридоре. Но вот у кабинета заклинаний на Гарри выпрыгнул один особенно мерзкий купидончик. Поттер попытался было вырваться из цепких ручонок гнома, но сумка внезапно порвалась и на пол выпали все книги и свитки Гарри.
— Помоги собрать! — умоляюще взвыл Гарри, и они с Невиллом вместе упали на пол, собирать тетради.
И им почти удалось сбежать, но гном повис на ноге Гарри и они оба полетели на пол. Ужасно фальшивя, мерзкий купидончик завыл на весь этаж:
Его глаза хоть видят слабо,
Но зеленей, чем чаодея жаба,
А волосы его чейней тоски,
Чейней классной гьифельной доски.
О, Божество, хочу, чтобы сейдце мне отдал,
Геой, что Темный Лойдом совладал!
Продолжая лежать на каменном полу, Гарри не выдержал и засмеялся в голос. Ему вторил Невилл:
— Геой, что с Темный Лойдом совладал, — передразнивал он гнома.
— Зеленей, чем чаодея жаба, — Хохотала Одри.
Вышедший к кабинету Драко, смотря на царящий в коридоре разгром, так же засмеялся. Поттер, валяющийся на полу с обнявшим его гномом, сидящий рядом Невилл, сползающая по стене Одри.
— Да нет, я не буду вам мстить. Кто-то сделал это за меня.
— Так это не ты? — удивленно спросил Гарри, вытирая выступившие слезы.
— Не, — Драко протянул ему руку, помогая встать, — мы с Джастином решили поступить по-слизерински и отложить месть на потом.
Гарри вновь наклонился, собирая с пола свои вещи. Чернильница разбилась и залила некоторые тетради. Стоящий тут же Перси Уизли явно намекал, что магией чернила убрать не получится. Пришлось пачкать руки. Перси протягивал ему последнюю книгу — тот самый дневник.
— Эй, не забудь, — строго сказал Перси. — И шагайте в класс, звонок скоро будет.
Стоящая за спиной Перси Джинни смотрела на дневник, широко распахнув глаза. Краем уха Гарри услышал голос Лаванды:
— Могу поспорить, это она заказала песенку и совсем не рада произведенному эффекту.
Девочка, по всей видимости, тоже услышала это, потому что вспыхнула до корней волос и поспешно побежала в класс.
Гарри чуть смутился — получается, она ждала другого эффекта? Эти гномы невероятно смешны, как вообще можно воспринимать такие валентинки спокойно? Но едва он сел за парту и выложил перед собой все свои книги и тетради, как заметил эту странность: практически все принадлежности были в той или иной степени запачканы чернилами. И только дневник Тома Риддла остался чистым. Гарри даже вновь его пролистал, чтобы убедиться, но не нашел ни одного пятнышка.
Он обещал отдать дневник Леди Блэк, но теперь любопытство пересиливало. Притворившись больным перед МакГонагалл, он побыстрее вернулся в башню Гриффиндора. Достал из сундука новую чернильницу, открыл на первой странице дневник и осторожно вывел: “Меня зовут Гарри Поттер”. Он еще не знал, зачем он сделал это, но появившаяся надпись заставила его вздрогнуть:
“Здравствуй, Гарри Поттер. Меня зовут Том Риддл. Как к тебе попал мой дневник?”
Несколько минут Гарри разрывался между желанием отнести дневник леди Блэк, но уж слишком сильно хотелось пообщаться с Наследником Слизерина. Пообщаться, и самому понять, как закрыть тайную комнату.
“Кто-то выбросил его в унитаз”, — написал Гарри, завороженно наблюдая, как чуть вспыхивает и пропадает фраза.
“Хорошо, что я написал свои воспоминания не чернилами, а более надежным способом. Я ведь знал, что есть люди, которые не хотят, чтобы мои записи были прочитаны”.
Вздрогнув, Гарри осторожно вывел на вновь пустом листе:
“Что ты имеешь в виду?”
“Этот дневник хранит записи об ужасных событиях, окутанных покровом тайны. Они произошли много лет назад в школе чародейства и волшебства Хогвартс”.
Гарри замер с занесенным над дневником пером. Фраза звучала так, будто Риддл, вроде как наследник Слизерина, не виновен в тех событиях. Гарри хотел бы перечитать последнюю фразу, но она уже пропала с листа. Он, наверное, слишком долго не отвечал, потому что угловатым почерком на странице возникло предложение:
“Я могу показать их тебе, если ты хочешь. Просто позволь мне ввести тебя в свою память”.
Гарри, внутренне чувствуя, что поступает неправильно, вывел на листе: “Хорошо”.
Страницы дневника замелькали, словно подхваченные сквозняком, а затем остановились на середине июня. С недоверием Гарри смотрел, как на странице появляется что-то вроде окошка, он нагнулся поближе к нему, чтобы рассмотреть происходящее, как вдруг его что-то еще сильнее потянуло внутрь дневника и он с ужасом почувствовал, что он куда-то падает, а его спальня осталась позади.
***
Утром он рассказал друзьям про увиденное в воспоминании Риддла.
— Хагрид? — презрительно поморщился Драко. — Ты сам-то в это веришь?
— Вчера мы решили, что этот парень не заслуживает абсолютного доверия, — вздохнул Невилл. — Он же из рода Слизерина.