Страница 24 из 61
— В Азкабане дементоры живут на верхних этажах, — он начал с кривой усмешкой, словно насмехался над собственным страхом. — Камеры пожизненных заключенных сразу под ними. К нам редко приходили тюремщики, только разносили еду. Взамен прогулок на свежем воздухе открывали камеры все время, когда не было тюремщиков или посетителей. Но мало кто прогуливался по коридорам.
Белла, опустив взгляд, продолжила:
— Время там словно не существует. И ты все равно наедине со своими мыслями, говорить с кем-либо… это редкость. За время там я перекинулась парой фраз с Руди, и все.
— Постоянно хочется спать. Казалось бы — чем еще заниматься в камерах, если нам даже плохенькой книги не давали? Спи. Но в снах — сплошные кошмары, ведь дементоры всегда рядом. В сон проваливаешься, чтобы проснуться от собственных криков. И так изо дня в день. Сходят с ума даже не от присутствия дементоров. Сходят с ума от этой усталости. Те, на кого дементоры влияют особенно сильно, погибают еще в первый год.
Тогда Дора всю ночь лежала и думала — как они выжили? Как они могут веселиться, проведя по десять лет практически в полном молчании, где есть только крики ужаса? И страх, постоянный страх. Насколько сильным нужно быть, чтобы остаться человеком после такого? На фоне их рассказов Доре было стыдно за собственные страхи.
========== Глава 13. Возвращение мародеров ==========
Рождество в Шотландии было снежным, что очень веселило детей. Сириус даже смог заморозить озеро в парке, хотя Нарцисса была очень недовольна. Получился настоящий каток, на котором дети проводили по несколько часов в день.
Одри каталась хорошо, а холодный воздух ее бодрил. Ей нравилось в Шотландии, нравился заснеженный парк, нравилось как просто неспешно объезжать озеро по кругу, так и соревноваться в скорости с мальчишками. Среди девочек у нее соперниц не было. Гермиона, хоть и стояла на коньках достаточно уверенно, соревноваться не желала. Ее родители почти каждый год справляли Рождество на горнолыжных курортах, и кататься со склонов вниз она любила больше. Мишель же и вовсе впервые вышла на лед в этом году. Она держала Гермиону за руку, все еще боясь упасть, и на Луну смотрела с некоторой долей зависти. Луна была бесстрашна и явно умела игнорировать боль: кататься она не умела, что не мешало ей падать и подниматься, сохраняя восторженное выражение на раскрасневшемся личике.
— Джинни так и не приехала, — с долей обиды произнесла Одри.
Она ехала спиной вперед, что позволяло ей хорошо видеть и слышать Гермиону и Мишель.
— Я писала ей, — ответила Мишель, — но она отказывается наотрез приезжать даже на денек.
— Она всегда такая? — поморщилась Одри. — Я имею в виду: она постоянно отказывается от общения. А я помню, летом она была не такая. Смеялась, хоть и жутко стеснялась Гарри и Невилла.
— Мы ее звали обедать с нами, — Мишель кивнула в сторону Луны. — Я была бы рада поболтать о чем-нибудь… девчачьем, а Луна любит слушать. Джинни всегда отказывается. Стала даже избегать нас.
— Странно, — нахмурилась Гермиона. — Почему она так?
— Вас она избегает, потому что влюблена в Гарри, — убежденно заявила Луна, едва не свалив с ног Одри.
Та смогла не только сама остаться на ногах, но и когтевранке не дала упасть.
— С чего ты взяла? — удивилась Одри.
Ей было сложно рассматривать Гарри как возможный объект влюбленности, ведь она знала его с самого детства. Он просто не может быть интересен девочкам. Это же Гарри!
— У нее мозгошмыги просто с ума сходят, когда он к ней подходит, — как ни в чем не бывало объяснила Луна.
— То есть ты просто знаешь, — устало вздохнула Гермиона.
— Ну да, — легко согласилась Луна.
Эмпатия — дар. В одиннадцать лет Луне было сложно признать, что папа с ней соглашался просто потому что она его дочь, а не потому что тоже что-то видел. Впрочем, именно он когда-то и придумал название для того, что видит Луна. Это Гарри разгадал причину, и то лишь благодаря своему любопытству.
О некоторых магических дарах, вроде дара идеального слуха у маглов, он узнал благодаря Нимфадоре. Если есть метаморфы, должны же быть еще какие-то возможности. И их оказалось огромное множество, среди которых были и малоразличимые, вроде той же эмпатии. Так Луна узнала, что мозгошмыги не совсем реальны, но все равно продолжала называть их так. Все равно она никогда не сможет объяснить постороннему, что именно она видит и как она это понимает.
Большая часть ее знакомых легко согласилась с присутствием в их мире мозгошмыгов. Было даже забавно слушать, что влюбленные мозгошмыги как будто танцуют вальс, яростные многочисленны и быстры, страх характеризуется едва уловимыми дрожащими тенями, а при веселье будто взрываются фейерверки. Вопрос «какие у него мозгошмыги» стал чем-то вроде кода и условного знака. И лишь Гермиона отказывалась пользоваться этими обозначениями. Хотя Луна уже не видела в ней прежней неприязни. Скорее, требование не произносить вслух «всякую чушь» вошло в привычку и тоже стало частью их внутренних позывных.
— А кто еще в кого влюблен? — тут же позабыла о прежней теме Одри.
— Если я скажу, мальчишки меня убьют, — хихикнула Луна, посильнее оттолкнулась от подруги и, проехав всего пару метров, упала.
Одри тут же шлепнулась рядом, требуя немедленно раскрыть все-все секреты, иначе она и сама не сможет заснуть, и не даст поспать Луне.
***
Каникулы, к огорчению Гарри, закончились слишком быстро. Остались позади и замерзшее озеро, и магические настольные игры, и утренние занятия, даже восхитительный вечерний горячий шоколад — его так же не было в Хогвартсе. Зато здесь был промозглый холод, тренировки и много занятий. Едва отоспавшись после предыдущего семестра, Гарри вновь отчаянно забарахтался в куче дел. Занятия, эссе, тренировки, пятничный чай у Леди Блэк.
— Знаешь, прежний Гарри мне нравился больше, — спустя неделю после каникул сказала Одри.
— В смысле? — отвлекся от учебника по чарам по Гарри.
— В прямом. — Дернула плечиком мисс Лестрейндж. — Сидишь вечно с учебниками, всегда куда-то спешишь, с тобой даже не поговоришь нормально. А ведь когда-то с удовольствием искал новые приключения.
Тут Одри грустно вздохнула. Близнецы были веселыми, но разница в возрасте и самодостаточность братьев не давали девочке почувствовать себя по-настоящему комфортно. С ними всегда остаешься немного в стороне, а не частью целого.
— Да какие уж приключения, — отмахнулся Гарри, но тут вступилась уже Гермиона.
— Какие? По замку разгуливает огромный змей, а мы так и не выяснили, кто его выпустил.
Гарри недовольно выдохнул и отложил книгу в сторону. Некоторая нервозность Гермионы его настораживала.
— Ты же узнала, что некий Том Марволо Риддл является каким-то там дальним потомком Слизерина. Говорили с Леди Блэк?
— Конечно, — Гермиона недовольно тряхнула головой, — и мне сказали не лезть в это дело. Дескать, этот мужчина действительно является наследником Слизерина, но в школе присутствовать не может.
— А его дети? — так же спокойно спросил Гарри, чем только разозлил Гермиону:
— Ну, знаешь! Неужели думаешь, что я настолько глупее тебя? Спросила. Мне опять посоветовали не лезть в это дело. Я уже в школе взяла у профессора Локхарта разрешение, проверила старые школьные записи. Том получил награду за содействие в поимке преступника на территории школы.
Как это часто с ней бывало, последнюю фразу Гермиона процитировала дословно. Гарри нахмурился, а потом спросил:
— А кого тогда исключили из школы там не написано?
— Хм, — Гермиона чуть нахмурилась, — а это я не смотрела. Но все же. Ты так и будешь просто сидеть? Это на тебя вообще не похоже. И на каникулах ты был другим.
— А теперь я какой? — с издевкой спросил Гарри, который уже мечтал вернуться к книге.
— Скучный, — спокойно ответил Невилл.
У Поттера от возмущения даже дыхание перехватило. Когда-то в их с Дадли школе учились мальчишки, которых Гарри презирал. Они учились отлично, с ними Гарри приходилось особенно рьяно бороться за первое место. Они готовили потрясающие проекты, иногда даже выигрывая у Поттера. Но при этом ни с кем не общались, могли устроить настоящую истерику из-за плохой отметки, отказывались от любых школьных прогулок и вообще были личностями скучными и, на взгляд Гарри, даже странными. А теперь, получается, он тоже такой? Или все же нет?