По пятам

Боб раскрыл рот, чтобы ответить, потом закрыл.

"Спокойно, сынок, спокойно", - сказал он сам себе. "Ты ведь свободен. Ты хочешь рассказывать детский стишок, ну так и рассказывай, разорви заколдованный круг."

Но чувствуя на себе недружелюбный, даже враждебный взгляд двойника, Боб вдруг не смог припомнить ни одного стишка. Его мыслительный процесс на секунду дал осечку.

Тогда он сдался.

- Сейчас вы все поймете. Вот эта штука, через которую я прибыл, называется Ворота Времени.

- Какие Ворота?

- Времени. Время течет по обе стороны от ворот... - пока он говорил все это, его бросило в пот, он был совершенно уверен, что дает объяснение именно так, теми же словами, которые говорили ему. - ...в будущее всего лишь ступив сквозь диск.

Он замолчал и вытер лоб.

- Продолжайте, - неумолимо подстегнул его двойник, - я внимательно слушаю вас. Все это чрезвычайно интересно. Боб вдруг засомневался - он ли это сидит перед самим собой? Что за нелепая поза, что за догматизм? Это просто бесит! Ну ладно, ладно, он ему покажет. Он быстро прошел к шкафу, вытащил шляпу и швырнул ее в диск Ворот.

Второй Вилсон проследил, как исчезла шляпа, потом, без всякой перемены выражения, поднялся на ноги и зашел за диск, передвигаясь осторожными шажками человека в легкой степени опьянения, которой ни за что не желает это выдать.

- Ловкий фокус, - похвалил он, удостоверившись, что шляпа бесследно исчезла. - Буду очень вам благодарен, если вернете мне шляпу.

Вилсон покачал головой.

- Сами ее найдете, как только окажетесь на той стороне, - рассеяно ответил он. "Интересно, сколько же шляп находится на той стороне Ворот?"

- Как? На той стороне?

- Именно так. Слушайте...

Вилсон, как только мог, убедительно постарался объяснить двойнику, что от него требуется, вернее, попытался его соблазнить, не стесняясь количеством золотых гор якобы ждущих за Воротами. Любые разумные объяснения в данном случае были неприемлемы. Боб предпочел бы растолковать тензорное исчисление австралийскому аборигену, хотя сам на смыслил в этом разделе математики ни черта.

От двойника помощи тоже не было никакой. Он явно больше интересовался бутылкой джина, чем объяснениями Боба.

- Почему? - спросил он вдруг задиристо.

- Проклятье, - вырвалось у Боба. - Если ты только шагнешь сквозь ворота, то отпадет во всех объяснениях. К тому же... И Боб пересказал все, что предлагал ему Диктор. С раздражением он отметил про себя, что Диктор обрисовал _с_в_о_и_ предложения слишком схематично, поэтому Бобу приходилось касаться их лишь в общем, налегая в основном на эмоциональную сторону. Здесь он чувствовал себя на твердой почве - кто как не он мог знать, до чего надоела Бобу-второму затхлая атмосфера университета с ее академизмом и нудной зубрежкой.

- Неужели ты намерен убить свою жизнь, натаскивая уму-разуму тупиц в какой-нибудь заплесневелой школе? - заключил он. - Это твой звездный шанс. Так хватай его! Вилсон пристально наблюдал за собеседником и, как ему показалось, он уловил положительный отклик в его лице. Он явно заинтересовался словами Боба. Но тут он вдруг осторожно поставил стакан на стол и, посмотрев на бутылку джина, ответил наконец:

- Не выйдет, мой милый друг. Мне ваша карусель не по вкусу. А знаете почему?

- Почему?

- Потому что я пьян, вот почему. Вас тут нет на самом деле. И этого тоже здесь нету.

Широким жестом он указал на диск Ворот, при этом с трудом удержавшись на ногах.

- Здесь только я один, и хлебнул я лишку. Перетрудился малость, пробормотал он. - И теперь я намерен отдохнуть.

- Ты совсем не пьян, - без всякой надежды запротестовал Вилсон. "Тысяча чертей", - подумал он, - "если человек не умеет пить, то ему нельзя давать в руки бутылку."

- Нет, я пьян. На дворе дрова, на дрове трава.

Двойник покачиваясь направился к кровати.

Вилсон схватил его за плечо.

- Это невозможно!

- Оставь его в покое!

Вилсон резко повернулся, увидел, что у диска стоит третий человек и... тут же узнал его. Его собственные воспоминания об этой сцене не отличались ясностью - сказывалось воздействие джина. Он ожидал появления третьего, но память не подготовила его к потрясению, которое Боб пережил, обнаружив, кто этот третий.

Он узнал себя - еще одну точную копию.

С минуту он стоял молча, стараясь осмыслить этот факт и как-то привязать его к законам логики. Он беспомощно закрыл глаза. Нет, этого уже слишком много. Доберусь до Диктора - скажу ему парочку приятных слов.

- Вы кто?

Боб открыл глаза и понял, что это его более раннее эго обращается к третьему, самому последнему изданию Вилсона. Спрашиваемый повернулся и пронзительно глянул на Боба.

- Он меня знает.

Вилсон ответил не сразу. События со всей очевидностью ускользали из-под контроля.

- Да, - согласился он, - думаю, что знаю. Но какого бога ты сюда явился? Зачем ты план срываешь?

Третий близнец резко оборвал Боба.

- Времени для объяснений нет. Я знаю об этом больше, чем ты. Этого ты отрицать не станешь и поэтому я могу судить лучше.

Такая неприкрытая самонадеянность возмутила Боба:

- Я не собираюсь признавать ничего...

Его прервал звонок телефона.

- Ответь, - скомандовал вновь прибывший.

Номер Первый воинственно вздернул брови, но трубку снял.

- Алло... Да, а кто говорит?.. Алло!! - и он швырнул трубку на рычаги.

- Кто звонил? - Спросил Боб, несколько раздраженный тем, что сам не успел ответить.

- Никто. Просто какой-то ненормальный с извращенным чувством юмора.

Тут телефон опять зазвонил.

- Ага, это опять он.

Вилсон попытался первым схватить трубку, но этот алкоголик Номер Первый опередил его.

- Слушай, ты, обезьяна с мозгом бабочки! Я человек занятой, а это не общественный телефон... А, гмм, это ты? Прости, Женевьева, я очень извиняюсь... Дорогая, ты не понимаешь! Как раз перед твоим звонком мне позвонил какой-то глупый шутник и я подумал, что это снова он. Ты же знаешь, я бы никогда не позволил бы себе так разговаривать с тобой, моя крошка... Что? Сегодня? Ты сказала "сегодня"?.. Ну понятно, спасибо... Но послушай, малыш, я сегодня ужасно занят, день выдался просто сумасшедший. Я загляну к тебе вечерком и мы все уладим. Но только я наверняка знаю - я шляпу у тебя не забывал. Во всяком случае, вечером мы все выясним. Ну, пока.