Страница 2 из 59
За пять земных суток турист набирается впечатлений, начинает считать себя заядлым путешественником и опытным ксенопорняком, после чего возвращается домой, полный задорного эндорфина. Здорово придумано!
Вот только не для меня.
Я такую, простите за каламбур, позорную порнуху больше одних суток не терплю — зверею. Так что я Сергеича сразу предупредил, что в первый день я с ним, конечно, водки выпью, а дальше он сам по себе, я сам по себе. Сергеич похныкал, сказал «лады» и утешился разглядыванием промороликов, видимо представляя, как он будет щекотать пухленькую плюти-белочку с Гарпиды 18.
В первый день нас долго катали над местным водоемом. Демонстрировали летучих цветных сраней с фонтанчиками из глаз и какую-то прозрачную медленную мутную гадину, этими сранями питающуюся. Предлагали спуститься к гадине и налепить ее себе на всякие места, мол, случится незабываемый эротический эффект. Я отказался, а Хомяк вместе с другими лохами побежал бегом за гидами, готовый лепить на себя всё, что положено по программе. Вернулся он только тогда, когда случился местный довольно живописный закат. Был счастливый, мутноглазый и пьяный, громко размышляющей о божьем великом промысле, обнимающий одну из туристочек и явно не нуждающийся в моих комментариях и поддержке.
Так что на следующее утро я помахал Хомяку на прощанье, а сам пешкодралом двинул в управу заповедника, расположенную прямо у посадочных платформ. Начальник охраны, увидев меня на пороге, скривился и принялся теребить длинный тощий ус. Не то узнал в лицо, не то просто почуял, с кем имеет дело. Порняков в заповедниках не так чтоб жаловали. Мы ж им бабла почти не тащим — сами по себе «охотимся». Но лицензия у меня была в порядке, в базе стоял допуск и не в такие места, так что деваться мужику было некуда.
— Инструктаж тебе читать — время терять. Сам, поди, всё знаешь. Ксеников наших уже наизусть вызубрил.
— Точно так, — кивнул я. — Да чего тут зубрить-то? У вас тут чистый рай. Говорят, даже ангелы встречаются, если поискать.
— Угу. — Лицо охранника еще больше помрачнело. — Надеюсь, ты не из этих… Не из оксодрочеров!
— Слушай. Ты бумажки мои видел? А может, и не только их, а? — Я даже немного обиделся. — Ты меня сейчас дебилом назвал, что ли? Я в этом бизнесе уже второй десяток лет. Наверное, соображаю, кого можно долбить, а кого нет. Мне моя лицензия дорога. И репутация тоже.
— Не бычь! Вот не бычь только! Я предупредить обязан. Транспорт тебе какой нужен?
— Летак одноместный сойдет. Я до водопада двину на нем. А дальше пешком. Потопчу вашу флору немножко, фауну за разные части потрогаю, если не возражаешь.
— Да иди… Гуляй. Наслаждайся. Карту купишь или своей запасся?
— Своей, — подмигнул я. — Так что там ваши оксы? Скворчат? Я б посмотрел. Издалека, само собой.
— Лять… Не вздумай! — Лоб шефа побагровел. Он грязно ругнулся. — Я б их давно уже передавил, будь моя воля. Но запрещено. Заповедник, мать его. Если вдруг наткнешься — вали сразу. Не жди, не подходи ближе чем на пятьдесят метров, главное — в беседы не вступай. Вали и всё тут!
— Да понял я. Понял.
— Ладно, раз понял. Ну, цепляйся локатором ко мне, башляй за летак… и хорошей тебе, хм… охоты. — Начальник непристойно заржал. Стопудово был одним из моих подписчиков.
— Спасибо. Хочу парочку когтеглавов затрофеить. И рыжего дрим-стража. Все по лицензии. Все, как положено.
— Иди… — заржал еще громче усатый. — По лицензии он будет. Знаю я вас. Разберемся. Автограф оставишь по возвращении.
***
Я врал. Начальник охраны знал, что я вру. Лицензированный порнотурист моего уровня никогда не ограничится «охотой» по закону. Даже в заповеднике, где лимит на забавы с «ксениками» в разы жестче, чем на других планетах. Но и вреда от нас в сотни раз меньше, чем от «диких трахальщиков». Никогда ни один лицензионщик не обидит и не травмирует зверушку. Никогда не устоит бессмысленной некрасивой сцены. Не сделает ненужного или стыдного. И уж точно не полезет к условно-разумным. Это швах рейтингу… ну и потеря лицензии, что куда важнее. А еще опытный порняк никогда не попрет на непроверенный маршрут, тем более не двинет по маршруту запрещенному, не нарушит базовых правил безопасности и, конечно же, первым долгом обозначится у властей и передаст местным свою геолокацию. Среди нас нет дураков и самоубийц. Мы просто шоумены и люди риска. Разумного и красивого риска. Риска более чем оправданного.
Но пошалить мы любим. И пощупать какое-нибудь редкое зверье тоже. Чем интереснее ксеник, тем выше твой рейтинг, тем больше капает тебе на счет баблишка, тем круче ты ощущаешь себя.
Хотя… в этом смысле заповедник был местом скучным. Ничего по-настоящему странного здесь не водилось. Плюс порняк в заповедниках считался делом слишком простым, оттого не престижным. Но раз уж попал, то грех уйти пустым. Мелкие безобидные когтеглавы неплохо смотрелись в кадре, если запустить на себя штук пять-семь — пусть ползают, а дрим-стражи получались шикарно крупным планом. Правда, без напарника хорошо отснять ролик не выйдет, но встроенная в лоб камера — тоже ничего. Так… Баловство, конечно, но поездку отбить можно. Особенно если тебя зовут Мистер Х, ты на первом месте во всех чартах и даже если ты трахнешь дерево — соберешь с миллион лайков от фанатов.
— Что там? Как? Я на месте… — Я набрал Снуки, одновременно выбирая полянку, чтоб тихонечко приземлиться.
— Каком кверху! Попадалово! Трындец! Валимся… Свалились. Ужас! Ужас!
Обычно Снуки вне съемок не орал. Воспитанник Кембриджа, талантливый юрист, скромняга и интеллигент. Гениальный оператор. Да я за десять лет нашей с ним работы не помню, чтобы он вообще повышал голос в обычном разговоре.
— Так. Что случилось? — Пальцы у меня вспотели. Я почуял, что сейчас услышу что-то очень нехорошее.
— Х-Кирка вздул одновременно пять сольер. Прямо на вершине Пантагрюэля. Когда был крупный выброс. Получасовой жесткий ролик. Прикинь. Кирка долбит пять роскошных сольер, а вокруг вовсю гремит, визжит и шатается почва. Валятся херовы валуны. Повсюду полыхает ультрамарин, и перламутровая скользкая лава течет прямо через этого перекачанного долбоящера, через этих вертлявых волосатых сольер, и это, блин, нереально круто, так круто, что даже у меня привстал… И, короче, у него теперь рейтинг, а мы все в заднице!!! Вчера ночью выложил. Знаешь какое у нас место сейчас?
— К-какое? — Я сглотнул, чувствуя приближение тошноты.
— Три тысячи второе!!!
— П-почему… Ну ладно. Ну я понял. Сольеры. Вулкан. Кирка с его переделанным носом и прочими местами. Но почему три тысячи второе? Мы ж были… первыми!
— Да потому что все ксенодрочи ломанули зырить на этих гребаных сольер. Другие ксеники никому больше не интересны, никто не хочет передергивать ни на летяг, ни на дрим-стражей, ни даже на нашего беррианского сомика. А это был хит! Твой хит! Всё… Провал. И нужно что-то срочно делать, а ты торчишь в сраном заповеднике и вряд ли… — судя по тону, Снуки начал успокаиваться, я же, наоборот, чуть не вмазал летак в местную сосну от волнения, — и вряд ли мы за этот сезон сможем найти хоть что-то, что нас вернет хотя бы на сотню пунктов выше. Отключаюсь. По ходу, пора начинать жестко экономить.
— Сольеры же страшные! И лохматые… Как вообще можно на это?
Это я сказал уже в молчащий планшет-коммуникатор.
***
Ксенопорняк — это не фан. Если кому-то кажется, что это приятное хобби, да еще и приносящее кучу бабла, то пусть он попробует продержаться в кадре с беррианским сомиком хотя бы минуту. Сомик большой, скользкий, вонючий, как носки моего дедушки, и равнодушный, как студень. По профлицензии ты можешь заняться с ним хм… да что там… по лицензии, ты имеешь право трахнуть сомика один раз в пять лет, и процесс не должен продолжаться дольше пяти минут. В нашем цеху беррианского сомика так и называют «пять-пять-не встал опять». За эти пять минут ты должен выдать на камеру не просто трах. Ты должен выдать красивый, честный, настоящий трах. Такой, чтобы у твоих подписчиков снесло мозг и чтобы их оргазм был незабываем, великолепен и достоин не просто лайка, но восторженного комментария. А то и благодарного отзыва на форуме ксенофилов. Чертовы извращуги!!! Ненавижу их.