Голос за спиной

Он внимательно его разглядывает, поднимает пистолет и нюхает ствол.

— Из него недавно стреляли… интересно!

По жесту главаря ему приволакивают кресло, в которое он неторопливо опускается.

Пинок — меня подталкивают ближе.

— Поздоровел… отъелся. Стало быть, по помойкам не шарился! Стволы хорошие, одежда не рваньё, как у некоторых. Даже и оброс не слишком сильно! То есть где-то имеется и бритва со станком. И откуда всё это у тебя?

Тотчас же кто-то заехал мне под ребро прикладом — и весьма основательно! Так сказать, намёк на нежелательность молчания.

— Так это… работаю я… курьер…

Сжав губы, Макар кивает.

— Угум… почту разносим? Или пиццу? Может быть, ещё и с бухлом?

— Бумаги передаю. Барахло всякое — в оплату. Ну, так… по мелочи.

— Ну-ну… и пацана моего со страху, поди, завалил, а?!

— Так он же мог меня самого завалить!

Атаман криво усмехается.

— И был бы прав! За побег наказание одно!

Дураком бандит точно не был. И допрос вёл весьма умело, тщательно докапываясь до мелочей. Он никуда не спешил, порою возвращаясь к уже ранее заданным вопросам. Не знаю, понимала ли его свита? По их лицам ясно читалось, что они бы с удовольствием грохнули меня уже после первых ответов. Но главарь никуда не торопился.

— Хищник… Кто-нибудь про такого перца слышал?

Никто — о чём сразу же и поспешили сообщить.

— Значит, трёп всё это! — резюмирует главарь. — Нет такого, стало быть, и базарить на эту тему нечего!

А вот место, где я всё это время отсыпался-отъедался, его заинтересовало намного больше.

— Сдаёшь нычку — я тебя пацанам не отдам. Будешь жить. Не как фон-барон — но будешь! Ну а не сдашь — помрёшь богатым! Твоё право! Может быть, это на том свете и утешит…

Делать нечего — и я подробно описываю ему трансформаторную будку. Объясняю, как туда пройти и куда залезать.

Макар внезапно развеселился.

— Так, говоришь, под носом у этой бабы обосновался?! Хм! Хитёр! Небось, вокруг неё и кормился.

Спешу подтвердить его догадку. Пусть продолжает считать себя самым умным…

— Косой!

— Я! — откликается один из подручных.

— Возьми пару пацанов и прогуляйтесь туда.

— Усёк!

— Всё, что там найдёте, — сюда!

Макар снова оборачивается ко мне.

— До их прихода — живёшь. Если там какой блудняк будет… словом, ты понял?

Ни в какой барак меня не повели. Там же, во дворе, и оставили, приковав обычными наручниками к столбу. Завели руки за спину так, что они охватывали холодную железяку, защёлкнули «браслеты» — и спокойно разошлись по своим делам. Проклятое место жило своей обычной жизнью. Протопала бригада носильщиков, что-то отволакивая на склад. О чём-то переговариваясь, неторопливо прошли мимо патрульные — они тут всегда и раньше ходили. Ничего, на первый взгляд, не изменилось. Одежда моя подсохла — и как по закону подлости, тотчас же захотелось пить! Ныло в затылке — это туда мне чем-то основательным приложили.

Фигово…

Похоже, попытками выдать себя за представителя кого-то серьёзного я ничего не добился, — Макар попросту не поверил. Да и с чего бы это вдруг? Он тут полновластный босс, никто ему здесь не мешает, какие уж тут хищники? Да и трудно было бы ожидать, что он поверит в существование столь мифического персонажа! А вот мне впредь урок будет! Ни к кому нельзя спиной поворачиваться! Вообще ни к кому! Раненый, болезный — тут ни у кого друзей нет! Пока дышит — опасен! Блин, ещё и жрать вдруг захотелось…

* * *

— Так… — ворошит ногой лежащие на брезенте вещи атаман. — Ну… не густо.

Обрез, гранаты, консервы… и прочая мелочь его обрадовали не сильно. Гораздо больше ему понравилось то, что мои слова подтвердились — о чём он сразу же и поведал.

— Я не люблю, когда меня обманывают. Очень не люблю. Ты — пока не спиздел. Ладно… Своё слово держу — жить будешь. А вот как будешь…

Макар оглядывается на своих присных.

— Мысли есть у кого?

Выслушав всех, брезгливо морщит губу.

— Нет у вас деловой хватки… — констатирует главарь. — Господи, ну кто меня тут окружает?! Сплошные мудозвоны, даже поговорить не с кем!

Он присаживается на корточки и ворошит мои вещи. Рассматривает пакетики с немецким томатным супом, морщит лоб, словно пытаясь что-то вспомнить.

— Значит — так! Ты, — кивает он в мою сторону, — преступник. Бежал, человека моего пизданул — да за любой такой косяк тебя можно и нужно завалить! Но я слово дал — а оно у меня твёрдое!

Окружающая его кодла шумно выражает одобрение таким словам своего атамана. Макар удовлетворённо кивает.

— Прикопать тебя никогда не поздно. Но кто будет мне возмещать убытки? Этого, — толкает главарь ногой обрез, — недостаточно! А раз так — будешь работать!

Ну что ж, с любой работы можно сбежать. Это ты, дядя, не подумавши, брякнул!

— Но «на бревно» тебя не поставят — это ещё надобно заслужить! Пока тут побудешь… Собак, как видишь, у нас нет — а это непорядок! Вот на первое время барбосом и побудешь! А там… там я посмотрю.

— Гав! Гав!

Никто никогда не задумывался — каково жить цепному псу? А зря, тут никакого удовольствия не имеется. Между двумя столбами натянут трос. На нём позвякивает прикреплённая цепь — прочно, не оторвать. А другим концом она прикреплена к металлическому обручу, охватывающему мою талию. Обруч наглухо скреплен толстыми болтами, гайки на которых ещё и зачеканены молотком. Сбита нахрен вся резьба, теперь их не свернуть. Можно бегать вдоль троса, отбегать на несколько метров в сторону, куда позволяет цепь. И всё… более никакой свободы передвижения.

— Пока пёс лает — его кормят. Вернее, могут покормить… — объяснил Макар. — Лай — твоя работа. А кто не работает, тот не ест!

Бегать разрешается только на четвереньках — собаки не ходят на двух ногах! Моя «работа» — замечать подходящих людей и сообщать об этом охране. Лаем, ибо собаки не разговаривают. Если никого рядом нет, разрешается присесть. Ненадолго: любой, кто проходит мимо, может меня пнуть. И это нормально — пёс должен чувствовать волю хозяев! Бояться их и уважать. Висящий на столбе трос вытерт до металла — кто-то тут уже так бегал — вот цепь и отполировала трос. Странно, я такого что-то не припоминаю. При мне этого не было. Значит, такую меру наказания ввели после моего побега. И раз трос так блестит, то можно себе представить, сколько раз елозила туда-сюда цепь. Много мой предшественник носился… Интересно, что с ним потом стало?

Около забора валяется миска — туда иногда могут бросить что-нибудь съедобное. А могут и позабыть. Дождь — тоже веская причина, чтобы лишний раз не выходить на улицу. Тоже мне проблема — некормленая собака! Потерпит… Правда, иногда могут кинуть недоеденную банку консервов. Заметив как-то раз, что я пытаюсь облизать банку бычков в томате, Макар двинул в ухо охраннику.

— Охуел с горя? Пса человеческой едой кормить? Собачья хавка на то имеется!

И теперь мне иногда могут кинуть то, чем кормят тут рабов, — собачьи консервы. Если кто-нибудь не доест, что случается достаточно редко. Уже в первые дни я как-то совершенно отупел, настолько неожиданным оказалось это превращение. Будь на моём месте человек с более тонкой душевной организацией, у него крыша бы «отъехала» уже на вторые сутки. Я никогда не ожидал, что в человеке может быть столько злобы!

Надо мной потешались рабы, проходящие охранники, если им было лень свернуть с дороги и пнуть, попросту могли кинуть в меня каким-то камнем или палкой. А потом придумали новое развлечение.

— Эй, Бобик, подь сюды!

И иду — отказ от выполнения приказа... лучше не экспериментировать.

Хрясь!

Пинок под ребро!

— Пшёл!

А вот мой старый знакомый — Андрей получил ожидаемое повышение. За то, что именно он тогда отоварил меня по башке палкой, его перевели в охранники. Выдали обрез, кожанку — вот он и рассекает в новом прикиде. Доволен и счастлив! И каждый раз, проходя мимо меня, он не упускает случая, чтобы чем-нибудь в меня запустить. Ну, естественно, не обошлось и без патлатого бригадира! Эта скотина ничуть не стремилась помереть — напротив, ещё и отъелся, сволочь! Завёл себе парочку здоровенных сопровождающих. Ходит без конвоя — типа доверенным стал. Гриша навещает меня ежедневно — приводит «на экскурсию» непонимающих. И на моём примере объясняет — что может выйти, если не станут слушать его указаний. Понятное дело, что и тут не без пинков и прочего.