Страница 66 из 73
Она чувствовала себя очень тревожно, как на иголках. Умом Лили понимала, что худшее уже позади. Но ее тело по-прежнему находилось в состоянии повышенной боевой готовности. И это оказывало странное поляризующее воздействие на ее мозг.
— Безопаснее, чем по дороге сюда, — пошутил он.
Она мрачно уставилась на него, и он откашлялся.
— Честно говоря, я не знаю. Тебя заказал не Иванов, а Станковский — поэтому Иванов так спешил в Танжер. Он хотел добраться до тебя, добраться до этих алмазов, прежде чем это сделает кто-то другой. По-моему, это с самого начала было замыслом Станковского, думаю, он вычислил хитрую схему Иванова и хотел выманить его из укрытия. Сейчас, наверное, Станковский уже в курсе, что Иванов мертв. Никому не известно, где мы находимся, но я уверен, что ему очень бы хотелось знать, где его алмазы, так что... да, ты в безопасности. Насколько это вообще возможно в этой ситуации.
Не. Помогло.
Пожалуй, Лили стало только хуже.
«Всем нужны только эти алмазы. Моё спасение было всего лишь побочной ремаркой».
— Душ. Я просто хочу принять душ.
Марк снял им номер на двоих, и она не стала возражать. Зайдя в комнату, Лили на ходу разделась, а затем до краев наполнила ванну так, что когда она в нее забралась, вода полилась на пол. Девушка свесила свою перевязанную руку за край ванны и просидела так около двух часов.
— Ты что, собираешься там спать?! — постучав в дверь, крикнул Марк.
Лили склонила голову на бок и оглядела комнату.
— Подумываю об этом! — закричала она, затем взяла губку.
— Мы умираем с голоду, пойдем куда-нибудь поедим!
— Ребята, вы идите!
— У тебя десять минут, потом я за тобой зайду.
— Хорошо!
Вымыть волосы, не намочив повязку, оказалось практически нереально. В конце концов, она ее сняла и содрогнулась, когда по швам побежала горячая вода. Затем Лили тщательно отскоблила каждый сантиметр своего тела, охая и постанывая каждый раз, когда натыкалась на очередной ушиб.
— Ты там моешься или занимаешься сексом?!
Лили закатила глаза и вылезла из ванной. Она натянула на себя одежду, высушила полотенцем волосы и уже пыталась намотать обратно повязку, когда в комнату вломился Марк.
— Господи, уже двадцать минут прошло с тех пор, как я сказал тебе выметаться отсюда! — раздраженно бросил он, шагнув к ней.
— Извини, — пробормотала она, сражаясь с бинтом.
Он дернул к себе ее руку, затем ловко перебинтовал ей рану. Хорошенько закрепив повязку, он отпустил Лили.
— Ты на что-то злишься? — резко спросил он.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты выглядишь расстроенной. Словно... сердишься на меня. Я сделал все, что в моих силах, не знаю, чего еще тебе надо, — заявил он.
Она засмеялась.
— Боже, вот ты тупоголовый. Нет, дело не в этом. Я рада, что ты появился, правда. Если бы не ты, я сейчас была бы уже мертва.
— Тогда в чем проблема? В мертвых мужиках? Я уже говорил тебе, что нельзя думать…
— Иванов заслуживал смерти. Я бы и сама это сделала, если бы не наручники, — огрызнулась она. — А что до остальных, то тут уж либо они, либо мы. Я выбираю нас. Я злюсь, потому что мне до сих пор кажется, что единственной причиной, по которой вы с Кингсли вернулись, был мешок камней.
Марк долго и громко смеялся. Она продолжала сверлить его свирепым взглядом, даже когда он обхватил ладонями ее лицо.
— Ты невыносима, дорогуша, — усмехнулся он и, шагнув к ней, прижал ее к раковине.
— Это ты невыносим.
— Совершенно. Именно это тебе во мне и нравится.
— Не льсти себе.
— Я вернулся, — начал он, и тон его голоса стал серьезным. — Потому что, оставив тебя, я чувствовал себя несчастным. Это меня бесило. Я волновался за тебя каждую минуту. Каждую секунду. Не потому, что считаю, что ты не сможешь сама все уладить, а потому, что хочу уладить все это за тебя. Одна мысль о том, что кто-то причиняет тебе боль, будит во мне желание совершить убийство. Двойное убийство. Геноцид. Но знаешь, что самое худшее? Самая жуткая мысль? Что я больше тебя не увижу. Что этот прощальный поцелуй на песчаном пустыре станет нашим с тобой последним мгновением. И вот этого я уже просто не мог вынести. Все остальное было второстепенным, всего лишь предлогом. Я бы вернулся. Даже если бы ты без проблем провернула свой план, и Иванов забрал алмазы. Я бы за тобой вернулся.
Лили засмеялась. За пять лет она плакала всего несколько раз.
Первый — на похоронах ее сестры.
Второй, когда она впервые убила человека.
И вот сейчас, когда бесчестный наемный убийца Марсель Де Сант сказал ей, что ему невыносима мысль о том, что он больше никогда ее не увидит.
«Зачем нужны алмазы, когда есть такие драгоценные слова?»
Прежде чем все стало ещё тяжелее, к ним в номер зашел Кингсли, как всегда предварительно постучав в дверь. Марк улыбнулся, вытер ей слезы и, посмеиваясь над британцем, вышел в главную комнату. Лили быстро умылась, помахав на лицо ладонями, чтобы убрать покраснение с глаз.
— Я выгляжу как помешанная, словно меня протащили по земле за машиной, — прокомментировала она, выйдя, наконец, из ванной.
У нее ещё толком не прошли старые синяки от ее первой стычки с Марком, а теперь к ним добавилась повязка, закрывающая почти все предплечье, и другие порезы и ссадины. К счастью, на лице их практически не было, но тем не менее. Она совсем не походила на топ-модель.
— Но на очень сексуальную помешанную, уверяю тебя, — поддразнил её Кингсли, а затем подхватил ее руку и поцеловал.
Они пошли в милый ресторанчик под открытым небом. За всё платил Кингсли — ранее в тот же день ему удалось украсть бумажник, и оказалось, что объект был довольно состоятельным человеком. Кингсли даже заказал им бутылку шампанского.
— Это нормально? — спросила Лили, вздрогнув, когда мимо нее пролетела пробка.
— Что ты имеешь в виду? — отозвался Марк.
— Ну, всего сутки назад, мы практически взорвали дом и прикончили кучу людей. Теперь мы мило беседуем за шампанским и обжаренными гребешками? — заметила она.
Кингсли рассмеялся.
— Да. Ты к этому привыкаешь. Это обычная работа. Хотя, конечно, на этот раз всё оказалось несколько напряженнее. Не припомню, чтобы я когда-нибудь проворачивал нечто подобное в самую последнюю минуту, — проговорил он.
Марк покачал головой.
— Я тоже.
— Но мы не можем на этом зацикливаться. Что сделано, то сделано, всегда двигаться вперед! — продекламировал Кингсли.
— Так вот в чем заключается твоя жизнь? Просто... выживать, от одного заказа к другому? — резюмировала она.
— Дорогая, а разве не этим занимаются все остальные? Продавец из винного магазина встает рано утром, делает все возможное, чтобы пережить день, затем вечером возвращается домой, где, возможно, пропустит в честь этого праздничный коктейль, вот и все, а на следующий день всё по новой. Это нисколько не отличается от того, чем мы сейчас занимаемся, — объяснил он.
— Переживания по этому поводу сведут на нет весь смысл работы, — добавил Марк.
Она взглянула на него.
— Зачем заниматься тем, что ненавидишь? Это абсолютно добровольное дело. Никто не становится наемником или киллером только затем, чтобы оплатить счета. Ты должен делать это по собственной инициативе. Какой смысл, если я возвращаюсь домой и каждую ночь рыдаю? Я этим занимаюсь, потому что получаю от этого удовольствие, и мне нравится сумма оплаты. Так что да, убив кучу людей, я возвращаюсь домой, наслаждаюсь отменной едой и радуюсь, что я жив.
Такая логика все еще казалась ей неправильной, впрочем, как и вся эта ситуация, поэтому Лили подняла свой бокал шампанского, и все они выпили.
По дороге в Касабланку они очень долго говорили о том, что произошло. Складывали воедино планы Иванова и Станковского. Обсуждали всё, что происходило в том заброшенном здании. В общих чертах планировали дальнейшие шаги.
По негласному соглашению, за ужином никто об этом не говорил. Кингсли рассказывал о том, каково это — ходить в католическую школу для мальчиков в Англии. Лили поведала о своей самой первой перевозке, когда она перегоняла из Бронкса в Ньюарк фургон, полный краденных мехов. Марк зачитывал наизусть на французском целые отрывки из «Ворона» Эдгара Аллана По. До этого Лили никогда не слышала, чтобы он говорил по-французски; и это было очень горячо.