Страница 2 из 12
Надежда поняла, что сопротивление бесполезно. Ведь это его Работа. Что может быть важнее? Только здоровье любимого кота. Ну, конечно, если бы Надежда вот тут прямо повалилась на пол и впала в кому, муж бы, наверно, заколебался. Но она не собирается падать, она вообще женщина, весьма твердо стоящая на ногах.
Именно поэтому муж может так себя вести.
Муж воспользовался ее молчанием и быстренько собрался. За эти десять минут Надежда взяла себя в руки и сумела даже скроить губы в улыбку. Конечно, не слишком приветливую, но муж предпочел не вглядываться.
Семейная жизнь научила Надежду нескольким постулатам. Один из них был: не ссориться перед разлукой. Потому что человек поедет с мыслью о том, как его обозвали на прощание, как поглядели злобно, чем упрекнули, и будет мысленно возражать, оправдываться, упрекать в ответ и в результате может попасть в аварию. Нет, пускай уж едет спокойно, себе дороже обойдется, если, не дай бог, что случится.
Она проводила мужа до стоянки машин, сохраняя на лице ту же улыбку, позволила себя поцеловать и поглядела ему вслед. И только потом дала волю своему гневу.
Нет, ну что же это такое, в самом деле! Бросил ее тут одну, как последнюю дуру. Нет, нужно было лететь в Италию, оттуда бы его не вызвали.
И что прикажете делать теперь весь день? В бильярд играть или в настольный теннис? Все отдыхающие парами или компаниями, одна она как неприкаянная болтается.
Тут Надежда заметила вывеску. Кафе-бар «Веселый окунь». На вывеске была изображена рыба в морской фуражке. Само строение было одноэтажное, низкое, но не производило впечатления забегаловки. Впрочем, здесь вообще место приличное. Несколько столиков были расставлены на улице под полосатым тентом.
Надежда замедлила шаги и оглянулась по сторонам. Никого не было рядом. Тогда она решила зайти в бар. Конечно, спиртное с утра пораньше – это уж последнее дело, но раз написано «кафе-бар», то уж кофе-то, наверное, тут варят. А ей, Надежде, просто необходимо посидеть в тишине и успокоиться, потому что ходить с такой мордой по пансионату неприлично – люди шарахаются.
Веселый окунь на вывеске подмигивал Надежде зазывно и жизнерадостно, это решило дело.
Внутри было темновато и довольно прохладно. Посетителей почти не было – парочка среднего возраста пила пиво, да в углу скучал унылый тип с прилизанными волосами. Бармен за стойкой читал газету.
– Что желаете? – Он поднял голову и улыбнулся Надежде как окунь на вывеске.
Выяснилось, что кофе имеется только эспрессо, Надежда попросила двойную порцию и мужественно отказалась от сливок. Зато к кофе подавали крошечную шоколадку. После нескольких глотков злость отступила, и Надежда смогла подумать о сложившейся ситуации если не с юмором, то без зубовного скрежета.
Приходилось признать, что муж ее обманул. Он прекрасно знал, точнее, подозревал, что на работе могут возникнуть сложности, и поэтому решил не уезжать далеко. И она, Надежда, пошла у него на поводу, а что еще оставалось делать? И теперь она сидит здесь одна, как полная дура, вместо того чтобы пользоваться хорошей погодой и отдыхать. Это надо прекратить. А то еще знакомые узнают, что она средь бела дня рассиживается по барам, будет неудобно.
– Вы позволите к вам подсесть? – послышался мужской голос.
«Начинается, – мысленно вздохнула Надежда Николаевна, – вот что ожидает одинокую женщину в сомнительном баре – приставания разной шантрапы».
Она буркнула, не поднимая головы:
– Слушайте, шли бы вы мимо! Вон вокруг столиков пустых сколько угодно!
– Гм… – неуверенно произнес голос, – извините меня… но… мы ведь встречались раньше…
Ну, конечно, это такой способ знакомства. Старый как мир!
– Ага, встречались, – прошипела Надежда, – на Лазурном Берегу или в Куршавеле вместе катались. Только я вас не помню.
Он фыркнул и без разрешения сел за столик.
– Слушайте, что вы себе позволяете? – возмутилась Надежда.
– Надя, ты меня не узнаешь? – спросил мужчина знакомым голосом.
И тогда она наконец соизволила на него посмотреть. Ничего себе мужчина – одет вроде бы прилично, летние брюки, поло с крокодильчиком на кармашке, подстрижен аккуратно, выбрит чисто. Одна беда: Надежда его впервые видит.
– Простите, – твердо сказала она, – вы ошиблись.
– Ничего я не ошибся, ты… вы – Надежда… – Он назвал ее девичью фамилию, которую Надежда Николаевна не слышала так давно, что уже начала забывать.
– Ну… когда-то я была ею… – согласилась она, – но…
– Я Шубин, Владимир Шубин, мы учились с тобой в ЛЭТИ.
– Шубин? – недоверчиво прищурилась Надежда. – Помню Шубина…
У нее была очень хорошая память на лица. И на имена-фамилии тоже. Так что сейчас перед глазами встал худенький темноволосый мальчик, волосы прямые на косой пробор, глаза чуть узковатые, как бы прищуренные… Откуда-то он был с юга… Но жил не в общежитии, а у родственников, что ли… Он проучился у них в группе всего год, а потом не сдал сессию, и его отчислили. Как-то это все прошло незаметно, не успела группа с ним подружиться.
Надежда еще раз внимательно поглядела на своего визави. Так, глаза вроде бы похожи. Волосы теперь седоватые, и стало их ощутимо меньше. И голос, голос тот же – модуляция, слова растягивает на конце. Но все-таки как же он изменился…
– Слушай, я бы тебя ни за что не узнала, – честно сказала Надежда, – столько лет прошло.
– Вот те нате, конь в Сенате, – сказал он, и тут Надежда вспомнила.
Ну, конечно, это он, Володька Шубин, это его такая странная присказка. Тогда, на первом курсе, они очень удивлялись – при чем тут конь-то? И Надежда не поленилась и выяснила в библиотеке, что римский император Калигула ввел в Сенат своего коня, как полноправного члена этого высшего органа власти. Коня звали Инцитат, он стал римским сенатором и выгодно отличался от остальных сенаторов тем, что никогда не брал взяток и не давал глупых советов.
– Ну, точно, это ты, Шубин!
Он улыбнулся грустно. Улыбка у него была какая-то странная – левый угол рта загибался кверху, а правый – книзу. Но вот он повернул голову, махнул рукой бармену, и Надежда окончательно уверилась – точно он, Шубин. Его жест, знакомый.
– Вот так встреча… – протянула Надежда, – ну, как живешь? Что поделываешь?
Что ж, подумала она, это даже неплохо, что она встретила тут старого знакомого. Будет хоть с кем словом перемолвиться. Так, за приятной беседой время быстро пройдет. Можно еще прогуляться. Тем более что Шубин сам к ней подошел, она не навязывалась.
Бармен принес кофе и конфеты – две штуки, огромные, не то «Гулливер», не то «Красная Шапочка». Надежда, повинуясь приглашающему жесту Шубина, развернула одну, стараясь двигаться медленно, неторопливо. Конфета пахла свежим шоколадом и на вкус оказалась вполне приличной. Внутри была хрустящая вафля. Надежда вспомнила, что дала себе слово ограничить сладкое, но тут же подавила эту мысль в зародыше. В конце концов, у нее стресс – муж уехал.
– Давно ты сюда приехал? – начала она светскую беседу, отхлебнув кофе.
– Я… Надя, – он взглянул ей в глаза, – хорошо, что я тебя встретил. Это просто… ну, дар небес, что ли…
И видя, что Надежда недоуменно подняла брови, Шубин заторопился:
– Ты не подумай, что я ненормальный… но… совершенно не с кем посоветоваться. А ты, ты – женщина опытная.
– Что ты имеешь в виду? – напряглась Надежда.
– Ты разбираешься в разных непонятных вещах и любишь расследовать криминальные истории.
– И кто же тебе такого наговорил? – деревянным голосом осведомилась Надежда.
Вот оно, начинается! Сбылись самые страшные ее опасения – по знакомым ходят слухи о ее интересе ко всевозможного вида преступлениям и криминальным историям. И ладно бы в книжках про это читала, так нет, она норовит влезть в расследование. А это чревато опасностями, и бывало так уже не раз.
Именно так рассуждает ее муж Сан Саныч, поэтому Надежда дала ему слово, что больше никогда, ни за что на свете не станет ввязываться в криминал. Мимо пройдет, даже если на ее дороге труп окажется! И с тех пор она тщательно следила, чтобы муж ничего не узнал, а то ей, Надежде, мало не покажется.