Страница 4 из 12
Не лучше обстояли дела и с тем пикапом, который увез внутри себя единорога вместо пластиковых канистр питьевой воды. Номер машины Саша запомнить не сумел. И вообще повел себя как полный растяпа. Но кто же мог знать, что так все обернется?
Внезапно хлопнула входная дверь. Спящий под кроватью Барон тут же выкарабкался наружу и с диким лаем кинулся встречать хозяйку.
– Ой, Бароша! Ой, отстань! – приговаривала мама. – Не до тебя сейчас!
Когда это маме было не до ее любимой собаки? Встревоженный такими ее возгласами Саша выскочил следом за Бароном. Он сразу понял, что маме очень плохо. Она была бледна, глаза у нее были красные и заплаканные.
– Что такое?
– Еву Германовну арестовали!
– Как?! Уже?
– И меня… Меня тоже хотели…
Мама не договорила, она начала сползать по стеночке. Саше удалось подхватить родительницу, проводить до диванчика, подать стакан воды, положить холодный компресс на голову и пообещать вызвать папу. Последнее было самым удачным решением, потому что мама тут же перестала умирать, запретила тревожить отца и «вспомнила», что подозревают не лично ее, а вообще всех.
Напившись воды, мама принялась рассказывать.
– Ужас, что у нас сейчас творится! Полиция побыла, да уехала. Директриса ходит злая. Ни с кем не разговаривает. А сынок ее только и твердит, какие мы все неблагодарные, злом за добро платим. Дескать, его мать нас на работу приняла, заботилась о нашем благополучии, озолотила, а мы ей отплатили злом за добро!
– Что уж она там особенно о вас заботилась? Ты сама говорила, что зарплаты у вас очень маленькие.
– Маленькие. Официально нам всем вообще минималку платят. Ну, мне два минимальных оклада. И Еве Германовне два с половиной. А всем остальным кому один минимальный, кому полтора. Остальные деньги мы до сих пор в конвертах получаем.
– А разве это хорошо?
– Сама знаю, что плохо. Только что тут поделать? Уволиться? Так она мигом других людей найдет. Так-то работа не пыльная. И мне удобно, что до дома рукой подать. На транспорт тратиться не надо. Хоть какая-то экономия времени и средств.
Но именно это обстоятельство, близость проживания мамы к комбинату, и заставило полицию обратить особое внимание на женщину.
– Они говорят, что вполне вероятно, грабитель не только из числа сотрудников, но еще и живет неподалеку. Дескать, мог с биноклем наблюдать, как, когда и кто к нам приезжает. Весь распорядок работы комбината. Его ведь у нас далеко не все знают. Кондитеры или повара, например, свою смену отработают и сразу домой. Им и знать не надо, что там после них делается. Уборщица полы вымоет и тоже думает, как бы домой удрать поскорее. И все так. Тех, кто круглые сутки на комбинате торчат и весь цикл работы без всякой слежки с биноклем знают, всего два человека. Сторожа наши. Один в день, другой в ночь.
Саша кивнул. Сторожами работала супружеская пара. Обоим к шестидесяти. Положительные до невозможного. На самом комбинате у них была служебная квартира, в которой они и проживали. Так что эти двое и впрямь знали весь цикл от «А» и до «Я».
– Следователь сначала и их тоже заподозрил. Но поговорил, понял, что они за люди, и не стал их задерживать. Лишь предупредил, чтобы они постарались вспомнить все подозрительное, мол, это в их же интересах.
– Но ведь при включенной сигнализации сторожа и сами не могут подняться на второй этаж?
– Через бухгалтерию, понятное дело, они пройти не могут. А по пандусу запросто могут подняться на второй этаж. Почему же нет? В цеху всю ночь кондитеры работают. Им тоже войти-выйти на воздух бывает надо.
Значит, даже ночью сигнализация была установлена не на всех помещениях второго этажа. Например, проникнуть через пандус в цех или в какие-то подсобные помещения было вполне реально. Но что толку? Если все подходы к бухгалтерии и юридическому отделу были перекрыты? Нет, изнутри грабителю было не пробиться. Вот он и задумал штурмовать бухгалтерию снаружи.
– Бедная Ева Германовна! В ее ли состоянии за решеткой оказаться. У нее давление! И нервы! Ей никак нельзя в камеру!
С этим Саша был совершенно согласен. К тому же он был хорошо знаком с Евой Германовой, и о ней у молодого человека сложилось мнение как о женщине где-то умной, но где-то очень глупой. С цифрами Ева Германовна была на короткой ноге, никогда не допускала ошибок по работе. Зато в личной жизни бухгалтерше не везло катастрофически. Она ляпала свои супружеские ошибки с постоянством, достойным лучшего применения.
За совсем недолгую жизнь мужей у Евы Германовны набралось очень уж много. Только на комбинате могли припомнить то ли три, то ли аж четыре штуки. И это если считать только официальные браки. Неофициальных кавалеров никто даже в расчет не принимал, уследить за ними было бы слишком трудно. И каждый из кавалеров уносил что-нибудь на память из квартиры Евы Германовны. Кого-то устраивало лишь золотое колечко, кто-то прихватывал технику, а кто-то и деньги. Ева Германовна огорчалась, плакала и… в следующий раз наступала на те же грабли.
Видимо, мошенники чувствовали, что Ева Германовна будет для них легкой поживой, и спешили на ее свет, как мотыльки спешат на огонь. Ни одного приличного мужчины возле Евы Германовны не наблюдалось. Ей просто не из кого было выбирать. Вот и выбирала лучшее из худшего. Последний муж Евы оказался драчуном, который безжалостно тиранил жену, частенько избивая ее. Предыдущий был мошенником. До него Ева сочеталась браком с игроком. До кучи родной брат Евы был наркоманом. И все они изрядно пограбили закрома Евы Германовны. Эти мужчины доходили в своей низости до того, что частенько лишали женщину всех заработанных ею денег. И Еве Германовне буквально приходилось побираться до следующей получки. И это при том, что должность у нее на комбинате была очень даже солидная – финансовый директор. Начинала-то она простым бухгалтером, но быстро поднялась до старшего, потом до главного, а после удостоилась нового повышения, венчавшего ее карьеру.
При этом женщина она была по-своему приятная. Вид у нее был уютный и располагающий к общению. Правда, вес колебался где-то между ста и ста двадцатью килограммами. А возраст между сорока и сорока пятью. Но это ведь не приговор? Многие женщины и постарше, и пострашней находили свое счастье. Тем более что нравом Ева Германовна отличалась кротким и добродушным. Всегда готова похихикать и поддержать компанию. Она для всех находила ласковое словечко, а то и сдобную булочку с маком. Каждый на комбинате знал, если нужно сочувствие, прямой путь к Еве Германовне. Она и утешит, и накормит, и что самое важное, найдет выход, наилучший, как покажет потом время. Просто женщине не везло с мужчинами, вот и все.
– Вот следователь и подумал, что пусть Ева Германовна сама не грабила, но могла вольно или невольно стать соучастницей ограбления. Вокруг нее одни аферисты. А она такая дура! Запросто могла снова втюриться в какого-нибудь мерзавца!
Эта фраза дала мыслям Саши новое направление. Окружение Евы Германовны… Вот где надо искать таинственного ниндзя! И не придется по спортивным школам и клубам рыскать. Достаточно проверить, с кем общалась последнее время несчастная Ева.
И Саша произнес:
– Я вот что хотел тебе, мама, рассказать. Сегодня под утро я видел, как по стене вашего комбината спускается какой-то человек. А некоторое время спустя по пандусу спустилась машина, которой там в это время не должно было быть.
Едва дослушав, мама воскликнула:
– Что же ты до сих пор молчал! Иди в полицию!
– Думаешь, надо?
– Скорее!
Саша для вида сопротивлялся:
– Но они ведь прицепятся, потом не отвяжешься.
– Подумай о Еве Германовне! – воскликнула в ответ мама. – Каково ей сейчас в камере!
– Так мне идти?
– Немедленно!
Вот так! А заикнись Саша утром о чем-нибудь подобном сам, мама велела бы ему тихо сидеть дома. Но сейчас действия полиции распалили ее не на шутку.
И уже вслед Саше, когда он убегал, неслось отчаянно громкое мамино напутствие: