Страница 10 из 27
– Вот это – Фирузи. Ее зовут так, потому что у нее глаза цвета бирюзы, а на нашем языке – «фирузи». Она родом с Кавказа.
Фирузи улыбнулась и воскликнула:
– Как мило, что ты пришла к нам! Теперь мы составим прекрасное трио. – Девушка говорила бегло по-французски с небольшим акцентом.
– А это, – продолжал Хаджи-бей, – Зулейка.
– Я никогда не видела таких, как она, – прошептала Джанет.
– Разумеется, не видела. Я из Китая. – Вторая девушка также говорила по-французски, но понять ее было куда труднее, чем Фирузи.
– Ты из Китая, который описывал Марко Поло?
– Да, – кивнула девушка.
– Хаджи-бей, а как зовут нашу новенькую? – спросила Фирузи.
– Ее будут звать Сира.
– Мое имя – Джанет Мэри Лесли! – воинственно заявила Джанет, вспомнив о своем благородном происхождении.
– Вряд ли это имя годится для одалиски из гарема турецкого султана, – с улыбкой заметил Хаджи-бей. – На моем древнем языке Сира означает «пламя». Очень подходящее для тебя имя! А теперь, дети мои, я вас оставлю, чтобы вы смогли получше познакомиться. Кроме того, вам надлежит отдыхать и набираться сил. Когда же начнется ночной прилив, мы отплываем в Константинополь. – Едва заметно кивнув, он развернулся и вышел.
А Джанет по-прежнему стояла у порога – стояла, устремив взгляд туда, где луна серебрила своим светом бухту Кандии. Бухта была забита кораблями, и казалось, их крошечные огоньки дружески подмигивали девушке сквозь ночной мрак. Среди этих кораблей был и корабль из Сан-Лоренцо, который прислал за ней Руди…
– Входи же, – сказала Фирузи. – Осматривайся и привыкай.
Джанет попыталась выйти в сад, но путь ей преградили двое черных слуг в тюрбанах; и каждый из них держал в руке кривую саблю-ятаган. Девушка тяжко вздохнула и повернула обратно.
– Отсюда не сбежишь, Сира, – сказала Фирузи. – Чем скорее ты примешь этот факт, тем быстрее станешь счастливой.
И тут Джанет не выдержала и разрыдалась.
– Почему ты плачешь? – спросила Фирузи.
– В бухте стоит корабль, готовый забрать меня домой – к отцу, к младшему брату и к моему жениху. Мне только нужно добраться до этого корабля!
– Это невозможно, – заявила Фирузи. – И тебе еще повезло! Вот мои родные, включая мужа – все они мертвы, убиты татарами.
– Ты была замужем?
Фирузи кивнула и, хлопнув в ладоши, велела прибежавшей рабыне принести что-нибудь поесть. После чего, повернувшись к Джанет, проговорила:
– Сира, я расскажу тебе мою историю. – Прекрасные глаза светловолосой девушки заволокло дымкой воспоминаний, и она начала свой рассказ.
В день своей свадьбы она проснулась незадолго до рассвета и тихо выскользнула из постели. Толкнула деревянные ставни окна и увидела, как над зазеленевшими совсем недавно лугами поднимается невесомая дымка тумана. День ее свадьбы обещал быть теплым и солнечным.
«День моей свадьбы! – мысленно воскликнула она. – Моей свадьбы! И все из-за того, что брат спас жизнь младшему сыну нашего врага. Теперь мне предстоит сочетаться браком с его старшим сыном, и тогда наша деревня вечно будет жить в мире. Я даже не знаю, как выглядит этот Петр и что он за человек – добрый ли? Когда я спрашиваю папу, он лишь тихонько посмеивается».
Она отвернулась от окна, когда занавеску, отделявшую ее крошечную спальню от главной комнаты, кто-то отдернул, и к ней ворвались родные – смеявшиеся и распевавшие веселые песни. Отец, огромный точно медведь, маленькая полная мама и сестры – старшая Катя с мужем и младшенькая Таня. Были здесь и братья – Павел, Борис и Иван, а также тети, дяди и кузены, все – с охапками весенних цветов в руках.
– Итак, невесте не спится! – пророкотал бас отца.
– И грядущей ночью ей тоже не суждено уснуть! – засмеялся Павел.
– Помолчите, – строго сказала мать, глаза которой, однако же, искрились смехом. – Оставьте цветы – и вон отсюда! Вы все! Катя и Таня, а вы останьтесь.
Тут родственники ушли, она осталась – с мокрыми от поцелуев щеками и с цветами в руках.
– Теперь, Мария, – сказала Соня Ростова, – тебе надо первым делом позавтракать. – Мать поставила на столик тарелку и чашку, которые принесла с собой. – Вот, ешь… Булочки с маком, варенье и чай.
Катя с удивлением вскинула брови. Ее-то предсвадебный завтрак состоял из черного хлеба, меда и козьего молока. Разумеется, мама стала бы отрицать, что у нее есть любимчики, однако все знали, что Марию она всегда любила больше, чем остальных дочерей. Поглядите, к примеру, на ее свадебное платье! Когда зимой к ним в дом явился старый коробейник, в его мешке обнаружился отрез шелка – шелк был белый, точно сливки, и мама решила, что непременно сошьет для Марии платье именно из него! И еще – золотая нить для вышивки и турецкие туфельки без задников, расшитые золотом и речным жемчугом… А папа ворчал – мол, его дочь выходит отнюдь не за турецкого султана, а за простого крестьянина с Кавказских гор. Однако коробейник ушел, а у мамы остались и шелк, и золотые нитки, и туфельки, – а покупки эти стоили им двух отличных коз.
Катя криво улыбнулась, наблюдая, как сестра уплетала мягкие сдобные булочки. Ее-то свадебное платье было из шерстяной материи, а у сестры – из шелка! Однако шелк очень подходил к белой нежной коже Марии и ее светлым, будто серебро, волосам и бирюзовым глазам. Материнский шлепок вернул Катю к действительности.
– Не спи! Поставь на огонь воду, чтобы Мария могла выкупаться! А ты, Таня, возьми у сестры тарелку да вымой ее.
Утро пролетело быстро. Приближался полдень. Вся деревня высыпала на улицу, принарядившись к свадьбе дочери деревенского старосты. На лугу возле церкви расставили столы для пира. Внезапно на околице деревни появился паренек с криком:
– Они едут, едут! – закричал он.
Мария подскочила к окну и выглянула. Во главе процессии, на белой лошадке, ехал высокий юноша. Он весело смеялся, его темные глаза сияли, а мальчишки, бежавшие рядом с его лошадкой, громко кричали:
– Жених едет! Дорогу жениху!
Мария почувствовала руку матери на своем плече.
– Вон твой супруг, дочка!
– Он такой красивый… – прошептала девушка.
– Ха! – усмехнулась мать. – Его красота – приятное дополнение. Она ничего бы не стоила, будь он негодяем, но он, напротив, очень добрый человек! Неужели ты думаешь, что мы с папой отдали бы тебя кому попало?
Жители обеих деревень одобрительными возгласами встретили Марию Ростову, когда родители повели ее в церковь. На ней были расшитая золотыми узорами белая шелковая юбка и блузка, а под юбкой – несколько нижних юбок из тонкой белой шерсти. Голову же – точно корона – украшал венок из белых и желтых цветов.
– Что за красотка! – воскликнул Петр Туманов, обращаясь к отцу. – Ты не позволил мне ее увидеть, и я уже представлял себе страшилище с лошадиным лицом. И если нрав моей невесты под стать ее красоте, то я буду счастливейшим из людей!
– Значит, ты будешь счастлив, – ответил отец. – А если бы я позволил тебе увидеть ее до свадьбы – не сохранить бы ей невинности! А ведь этот брак должен положить конец старой вражде, а не развязать новую…
Жених с невестой встретились у алтаря, и отец Григорий Ростов, дядя Марии, скрепил их брак. Мария со смущением взглянула на своего мужа, который, уважая чистоту и невинность юной жены, нежно поцеловал ее и сказал:
– Рад познакомиться, госпожа Туманова. Позвольте заметить, что я вас люблю.
Мария густо покраснела, но глаза ее сияли.
– И я люблю вас, дорогой супруг, – ответила она.
Чтобы устроить для дочери свадебный пир, Николай Ростов пошел на огромные расходы! На вертела были насажены целые туши коз и ягнят, которые жарились в пламени многочисленных костров. Вино текло рекой, а столы ломились от фруктов, караваев и пирогов. Еще не наступил вечер, а все уже изрядно опьянели; и невинные поначалу шутки в адрес новобрачных сменились шутками весьма непристойными.
А потом вдруг раздался крик:
– Пожар, пожар!