Фаворит из будущего

– Я об этом начал догадываться по вопросам следака.

– Сашок, когти тебе надо рвать отсюда. Все очень серьезно.

– Куда рвать-то? Денег нет. Загранпаспорта тоже нет. Да и кому уголовник нужен? Кто там будет разбираться с такой мелкой сошкой? Выдадут этим бандеровцам и все дела, – парень задумчиво смотрел в окно. От волнения у него начала сильно болеть голова.

«Хорошо, хоть череп булыжником не проломили. Но зато лежал бы здесь долго. А так через пару дней придется переселяться в СИЗО», – Чернышев кисло улыбнулся.

– Помнишь поговорку: «С Дона выдачи нету»? – Коля с хитрецой смотрел на своего друга.

– Да то когда было!

– Да, я смотрю тебя здорово по башке булыжником саданули. Минимум пунктов двадцать ай кью из твоих мозгов выбили. Дон был в восемнадцатом веке. А в двадцать первом вместо Дона стал… ну, думай! Даю подсказку. На туже букву начинается!

– Донбасс что ли… Я как то и не подумал…

– Как по мне, лучше щемить бандеровцев с калашом в руках, чем как баран идти к ним на бойню. А там глядишь, может, героем станешь, как Моторола или Гиви, – в Колиных глазах прыгали хорошо знакомые Саше искорки. В эти мгновения его друг был неотразим.

«За это его бабы и любят».

– Ох, Колян, можешь ты быть убедительным. Только я еще не думал, как это сделать. Это все же не к своей бабуле в село поехать.

– Сашок, не ссы, я все за тебя продумал. Садишься на автобус до Ростова. Там пересаживаешься на автобус до Донецка. Дальше смотри сам. Если хочешь воевать, то иди на призывной пункт военкомата. Адрес и как до него добраться я напишу.

– Сколько у меня времени?

– Лучше с больницы свалить сегодня ночью. На такси доехать до Харькова. Оттуда на автобусе до Ростова. Я думаю, ты пока не такая важная птица, чтобы по тебе объявили розыск по всей стране. Но с Днепра все же не стоит рисковать выезжать.

Коля действительно все продумал.

– Деньги одолжишь?

– Жду тебя к часу ночи возле кафешки, слева от входа в больницу. К этому времени, думаю, я у Илонки успею отщипнуть пару кусков. Пусть сепару деньги СБУ помогают! – Николай весело хмыкнул.

«Вот она, точка бифуркации, – Александр смотрел на закрывшуюся за другом дверь.

Он вспомнил, как читал о таких точках в книгах Гумилева. Вообще-то это термодинамический термин, означающий критическое состояние системы. В этой точке любое, даже незначительное действие приводит к кардинальному ее изменению. Но подобное понятие применимо и к государству, и к отдельному человеку. Жестко зачисть Майдан в ноябре тринадцатого, когда там стали появляться только первые палатки свидомых, и не было бы этой вакханалии на Украине. Не было бы сожженных людей в Одессе, расстрелянного «Градами» Донбасса и прочих современных украинских мерзостей. А чтобы зачистить хватило бы и полка беркутовцев. И не надо никаких дивизий и армий.

Точка бифуркации недавно было и у него, когда он решил прочесть совершенно другой доклад на тему переименования Днепропетровска. Всего несколько листиков текста, а после них убийство и необходимость бежать. Но сказав А, надо говорить и Б, чтобы потом не говорить: «Б…ь, все пропало!».

– Ну что ж, Донбасс так Донбасс, – прошептал Александр. – Будет потом что внукам рассказать.

Но негатив для Чернышева еще не закончился. Очевидно, Всевышний на него решил сегодня выплеснуть месячную, а может и годовую норму положенных ему «осадков».

К вечеру, когда желудок уныло дожигал скудные калории, полученные в обед, в палату вошла Светлана. Саша познакомился с ней год назад, на одной из молодёжных тусовок, которыми богата студенческая жизнь. Девушка была местная и училась на факультете журналистики. Между молодыми людьми практически мгновенно вспыхнула привязанность, которая быстро перешла в близость. Света была умна, начитанна и темпераментна в постели плюс полное отсутствие проблем быта – девушка жила с родителями и пока не собиралась что-либо менять в этом. Что еще нужно, чтобы просто наслаждаться друг другом? Никаких камешков в хрустальных туфельках любви.

Но оказалось, что камешки все же были. Если Саша сразу и резко отрицательно отнесся к событиям в Киеве в конце тринадцатого – начале четырнадцатого года и обзывал Януковича слизняком, то Света пребывала в эйфории и мечтала о европейском будущем.

– Светка, ну ей Богу! Ты как та дурочка, что вышла с плакатом: «Я – девочка, я хочу кружевные трусики и в ЕС». Ты что не понимаешь, что в Европе тебе примут в этих самых кружевных трусиках, только как проститутку, а не девушку, в оригинале читающую Шекспира?

Тогда они крупно поругались. Но молодость, бушующие в крови гормоны быстро их помирили. В итоге ссора закончилась жаркой ролевой игрой в постели и бурным оргазмом.

Но в марте брат-близнец Светы Сергей записался добровольцем в батальон «Днепр», созданный олигархом Коломойским, и уехал воевать с «сепаратистами на Донбасс». Так он называл жителей этого региона, восставших против власти бандеровского Киева.

Доводы родителей, что надо окончить университет (парень учился на том же журналистском факультете, что и сестра) и слезы матери на брата Светы не подействовали. Он был романтиком, сочинял проникновенные стихи о чувствах и искренне верил всем лозунгам, которые на Майдане выкрикивали прожжённые пройдохи от украинской политики.

Между Сашей и Светой все чаще стали возникать споры относительно политики и хотя всегда они заканчивались бурной постельной борьбой, но период между размолвкой и примирением постепенно увеличивался.

Потом в августе новостной эфир взорвался новым словосочетанием «Иловайский котел». Вооруженные силы ДНР сумели окружить украинские войска в районе одноименного небольшого шахтерского городка и нанести им значительный урон. В числе окруженных оказался и батальон «Днепр-1», где воевал Сергей. Связь с ним оборвалась 28 августа. На следующий день Света в интернете смотрела выступление Путина, в котором он призвал повстанцев открыть гуманитарный коридор для окружённых украинских военных.

Родители Светланы буквально почернели от нехороших предчувствий. Звонки в различные инстанции заканчивались примерно одним и тем же – сведениями о судьбе Кононенко Сергея Валентиновича, 1995 года рождения они не располагают.

Двадцатого сентября в дверь Кононенко позвонили. На пороге стоял паренек в камуфляжной форме с забинтованной правой рукой. Мать Светы сразу все поняла и тихо ойкнув, опустилась на обувную полку.

– Здравствуйте. Меня зовут Петр, – представился он.

Это был сослуживиц Сергея и свидетель его последних часов жизни.

– Нам было приказано удерживать здание школы. Из ее окон хорошо просматривалась дорога, ведущая к железнодорожному вокзалу. По нам били из автоматов, пулеметов, гранатометов. Один раз даже танк лупил прямой наводкой, но Жэка сумел его «мухой» поджечь, – паренек говорил скупо, не поднимая головы, глядя перед собой в стол. – Двадцать восьмого августа мы поняли, что практически окружены и если не попытаемся вырваться, то эта школа станет нашей братской могилой. Уходить решили в полночь, – парень перестал говорить.

Света поняла, что сейчас он произнесет для ее семьи самое страшное. Она судорожно обняла за плечи мать и прижала к себе.

– Ваш Сергей до прорыва не дожил, – наконец глухо произнес его сослуживец.

Дочь почувствовала, как вздрогнула мать и выдохнула:

– Сереженька…, – ее плечи затряслись от рыданий.

Минут через десять Петр продолжил:

– В него попал снайпер, когда он вел наблюдение на третьем этаже школы.

– Куда в него попали? – глухо произнесла мать.

– В грудь. Он еще прожил минут десять. Успел попросить меня прийти к вам. Назвал адрес.

– Где он сейчас? – спросил отец Сергея.

– Мы его похоронили возле школы в воронке от снаряда. Вот, возьмите, – Петр протянул отцу что-то завернутое в целлофановый пакет. – Это паспорт Сергея, его удостоверение бойца батальона «Днепр-1» и стихи.

– Стихи? – переспросила Света.

– Он не успел их дописать.