Страница 4 из 17
Я не претендую на то, что мне известны все факты и через них вся истина. Но до сего дня она мне известна более, чем кому-либо другому. Нынешняя суровая реальность не оставляет надежд на благоприятное будущее, а неумолимое время предает все забвению.
Я допускаю, что в этом расследовании многие вопросы останутся без ответа для жаждущего узнать всё. Оно покажется по необходимости ограниченным, ибо его главным предметом было само убийство. Но жертвой является человек, который, будучи облеченным высшей властью, в течение долгих лет управлял одним из могущественнейших народов.
Два фактора – личность жертвы и реальность, в условиях которой свершилось преступление, – придают особый характер одновременно и преступлению, и этой самой реальности. Это явления исторические.
«Одним из отличительных признаков великого народа является его способность подниматься на ноги после падения. Как бы ни было тяжко его унижение, но пробьет час, он соберет свои растерянные нравственные силы и воплотит их в одном или в нескольких великих людях, которые и выведут его на временно покинутую им прямую историческую дорогу»[15].
Никакой исторический процесс невозможен вне представлений о прошлом. И на это наше прошлое тяжким грузом давит убийство царя и всей его семьи. Я надеюсь, что правдивый рассказ об этом преступлении послужит народу, к которому я принадлежу.
Поэтому, помня слова великого русского историка, я и старался, как ни соблазнительно ярки порой были мои личные воспоминания о пережитом, излагать факты, основываясь исключительно на данных строгого юридического расследования. Рассказав о необходимости опубликования результатов этого расследования на чужбине, во Франции, я должен поблагодарить князя Николая Орлова за ту помощь, которую он оказал мне в этой публикации.
Как было организовано расследование
25 июля 1918 года[16] город Екатеринбург был отбит у большевиков войсками Сибирской армии и чехословаками. 30 июля началось судебное расследование. Оно было доверено судебному следователю по делам первой важности Екатеринбургского окружного суда Намёткину в установленном законом порядке – в силу указания № 131, данного прокурором этого суда от 30 июля[17].
7 августа 1918 года Екатеринбургский окружной суд на общем собрании своих отделений постановил освободить Намёткина от дела и возложить его на члена суда Сергеева. Причина такого решения была связана, с одной стороны, с поведением самого Намёткина, с другой – с обстановкой того времени.
После взятия Екатеринбурга, перед лицом фактов, доказывавших убийство если не всей Императорской семьи, то, по крайней мере, самого Императора, военная власть, единственная тогдашняя власть, реально обеспечивавшая порядок, потребовала от Намёткина, как от следователя по делам первой важности, чтобы он немедленно приступил к расследованию.
Намёткин, опираясь на букву закона, заявил, что он не имеет права начинать следствие без распоряжения прокурора суда, но того в первые дни освобождения Екатеринбурга не оказалось.
Подобное поведение Намёткина вызвало недовольство как в военных, так и в гражданских кругах. Никто не верил в чистоту его преувеличенного уважения к закону. Намёткина обвиняли в трусости перед лицом возможного захвата Екатеринбурга большевиками. Иные пошли в своих подозрениях и еще дальше.
Для наилучшего обеспечения поиска истины суд счел необходимым забрать дело у Намёткина, потерявшего, может быть и несправедливо, всякое доверие, и передать его члену суда Сергееву, что в определенных случаях предусматривалось специальным законом.
Было бы более естественным привлечь к делу следователя по особо важным делам из Казани, в ведение которого входил город Екатеринбург. Но физически сделать это оказалось невозможно, так как Казань была отрезана от Екатеринбурга большевиками.
В первые месяцы расследования вся территория России от Волги до океана представляла собой конгломерат правительств, которые, свергнув большевиков, еще не объединились в единое целое. Объединение произошло в Уфе 23 сентября 1918 года. После совещания в Уфе возникло единое правительство в форме директории, состоявшей из пяти человек. 18 ноября 1918 года верховная власть была сконцентрирована в руках адмирала Колчака. 17 января 1919 года адмирал дал приказ генералу Дитерихсу, бывшему главнокомандующему фронтом, представить ему все найденные вещи Императорской семьи, а также все материалы следствия. В соответствии с этим приказом, ставшим специальным законом, судья Сергеев, постановлением от 25 января 1919 года, выдал генералу Дитерихсу протоколы следствия и все вещественные доказательства. Эта передача была совершена в строгом юридическом порядке в присутствии прокурора Екатеринбургского суда В.Ф. Иорданского. В первых числах февраля генерал Дитерихс доставил все это в Омск в распоряжение верховного правителя.
Последний счел опасным оставлять дело в общей категории местных екатеринбургских дел, хотя бы уже по одним стратегическим соображениям, исходя из близости линии фронта. Ему показалось необходимым принятие специальных мер для обеспечения охраны исторических документов.
Оставление дела у члена суда Сергеева не оправдывалось даже ближайшими задачами работы, ибо нужны были допросы многих лиц, рассеянных по всей Сибири и даже дальше. При этом член суда был прикреплен к своему суду.
Наконец, сама передача дела одному из членов суда являлась компромиссом, связанным с условиями того времени. Она противоречила закону, возлагавшему производство предварительных следствий на специалистов, на судебных следователей.
5 февраля адмирал вызвал меня к себе, а я как раз был следователем по особо важным делам при Омском окружном суде. Он приказал мне ознакомиться с материалами дела и представить ему мое мнение о дальнейшем порядке расследования. На следующий день, 6 февраля, я представил ему следующий доклад:
1) Расследование должно быть обязательно построено на базе закона, как это делалось до того: на основе устава уголовного судопроизводства.
2) К нему должны быть в достаточном количестве привлечены судебные следователи.
3) У них во главе должен стоять кто-то, обладающий большим авторитетом: по моему мнению, это должен был быть уровень сенатора, обладающего опытом в следственной технике.
Но действительность была к нам жестока. Никаких сенаторов подобного рода в далекой Сибири не нашлось.
Выслушав меня, адмирал сказал, что он решил возложить продолжение расследования на меня. 7 февраля 1919 года я получил соответствующее распоряжение от министра юстиции. В тот же день я принял от генерала Дитерихса все протоколы следствия и вещественные доказательства.
3 марта, перед моим отъездом на фронт, адмирал счел необходимым передать мне специальный приказ, согласно которому он брал на себя всю моральную ответственность; он объявил, что следствие поручено мне в законном порядке, и в основе этого лежит его личная воля. И до самой своей смерти адмирал постоянно проявлял заботу об этом деле. После его гибели я прибыл в Европу, где моя работа заключалась в допросах некоторых свидетелей.
Мне показалось абсолютно необходимым указать в основных чертах основания, на которых было построено судебное расследование, так как мне часто приходилось встречать в обществе ошибочное представление об этом аспекте дела, даже со стороны людей, писавших об убийстве Императорской семьи. Я часто встречал с их стороны следующие фразы: что это генерал Дитерихс проводил расследование, что это он им руководил. Но это не так. Генерал Дитерихс проявлял живой интерес к делу, к каждому из его этапов, и ему более, чем кому-либо, обязана истина.
15
Речь профессора и академика В.О. Ключевского, произнесенная в торжественном собрании Московской Духовной Академии 26 сентября 1892 года.
16
Даты везде указываются по новому стилю, кроме того, где это особо оговаривается.
17
В России имелось три категории судебных следователей: участковый, по делам первой важности и по особо важным делам. Степень «важности» определялась прокурорами. Работа у следователя второй категории возникала по указанию прокурора суда, у следователя третьей категории – по указанию прокурора суда, прокурора палаты или министра юстиции, в качестве генерал-прокурора.