Страница 53 из 151
Гермиона поняла, что чем-то задела его.
— Прости, я не хотела обидеть тебя или Драко… Правда, не хотела. Просто… Я чувствую себя немножко виноватой, теперь, когда… — не зная, как будет правильней сформулировать мысль, она остановилась.
Повернув голову, Люциус посмотрел на нее сверху вниз.
— Когда — что?
Пару секунд Гермиона колебалась, но потом закончила:
— Теперь, когда я практически узурпировала тебя. Твое внимание. Твое время.
Малфой ничего не ответил, но она почувствовала, как рука его невольно сжалась у нее на плече.
Еще какое-то время, они снова сидели в тишине, пока Люциус вдруг ясно и четко не произнес:
— Сегодня пришли бумаги, подтверждающие мой развод.
Осознав смысл фразы, Гермиона ощутила какое-то непонятное и неприятное напряжение. Бурные страсти их собственных отношений заставили ее совершенно забыть о том, что Люциус и его жена находятся в данный момент в состоянии официального бракоразводного процесса. Она даже ни разу не спросила его ни о чем, что касалось бы Нарциссы. Да и сейчас не могла понять, как ей реагировать на это сообщение.
— Ох… Мне… жаль, что так все… — она умолкла, не в состоянии продолжить.
Их отношения в последние несколько дней, их сумасшедшая страсть, и жар, и жажда — все это обернулось вдруг банальным женским страхом, что общаясь с ней, он… пытался забыть… другую.
«Что если он и в постели со мной думал… о ней?» — Гермионе показалось, будто в горле застрял противный липкий комок, сотканный из подозрений и ужаса. Комок, который она никак не могла проглотить, пока не услышала, как Люциус заговорил.
— Знаешь, а я ведь совсем и забыл, что их должны прислать сегодня… Даже Драко ничего не рассказал. Целый день только и думал о том, чтобы скорее вернуться домой и дождаться тебя. Помнишь нашу вторую встречу у тебя в кабинете? Тогда мне пришлось уйти, чтобы не опоздать к адвокату, это было очень важно. Но я… так не хотел уходить… Почти ненавидел себя за то, что назначил обе встречи в один день. Ужасное ощущение.
О, она прекрасно помнила тот день. Помнила собственное отчаяние и собственные страхи. А еще — неясную тоску, заставляющую желать видеть этого мужчину постоянно. Каждый день. Рядом.
«Господи, — с облегчением выдохнула Гермиона. — Как же приятно узнать, что он тоже… думал в те дни обо мне, а не о ком-то другом… Спасибо. Спасибо!»
Однако радостное ликование тут же погасло, когда подумала, каково сейчас приходится Люциусу.
«Как ни крути, но с этой женщиной он прожил больше двадцати лет. Она — мать его сына. Она та, с которой он пережил много всего (и хорошего, и плохого, и даже смертельно опасного). И вот теперь — всё. Кончено. Сегодня».
Она осторожно заглянула в его лицо, оказавшееся привычно нечитаемым.
— Люциус, ты как… в порядке?
Малфой ответил не сразу. Но все же ответил:
— Да.
Вот так — коротко и ясно. И в голосе его прозвучала не только убежденность, но и искреннее удивление. Будто, прислушавшись к собственным мыслям и ощущениям, он сам только что понял, что с ним действительно все в порядке. Понял, удивился и поверил в это. А потом повернулся и встретился взглядом с Гермионой.
— Я, правда, в порядке. Особенно теперь, когда у меня есть ты.
Люциус медленно, дразнящее медленно, наклонился к ее губам, и поцелуй их был сейчас так нежен, что на глаза Гермионы навернулись непрошенные слезы. Но не горькие, нет. Сладкие.
Уже скоро он неохотно отстранился, взял ее за руку и повел наверх. В спальню.
========== Глава 27. Разрыв ==========
Ночь они снова провели, переплетаясь в объятиях, и даже сквозь сон невольно прижимались друг к другу, не желая отрываться ни на секунду. Обоим это казалось таким естественным, что приближение утра и он, и она ожидали почти со страхом, понимая, что снова придется расстаться. И одна лишь мысль о предстоящей разлуке причиняла странную (тупую и ноющую, но от этого не менее мучительную) боль.
Именно ее первым же делом ощутила Гермиона, когда проснулась. Неотвратимое объяснение с Роном пугало до дрожи, хотя она и понимала, что обязана объясниться с ним по-человечески. Обязана сделать это в память о дружбе, о былой любви, о проведенных вместе годах. Понимать — понимала, но избавиться от ощущения ужасной, душащей агонии не получалось.
«Нет! Нужно успокоиться и взять себя в руки. Врать Рону и продолжать существовать рядом с ним в этой гнусной лжи я все равно больше не могу… Да и Рональд не дурак! Он понял, что у меня кто-то появился, просто не может понять, кто это…»
Гермиона взглянула на часы: времени оказалось больше, чем она думала, а на самое начало рабочего дня у нее было запланировано совещание. Попытавшись шевельнуться, она ощутила, как тяжелая и теплая рука Люциуса, лежащая на ее животе, тут же инстинктивно напряглась, с силой прижимая к кровати.
«Черт… Да я тоже! Тоже не хочу никуда уходить, но нужно. Причем срочно!»
Попытка приподнять его руку и убрать с себя успехом также не увенчалась: Люциус лишь укоризненно простонал что-то сквозь сон и, подтянув ее к себе, прижал еще крепче. Откинувшись на подушку, Гермиона невольно улыбнулась этому собственническому жесту и тихонько зашептала:
— Люциус… Люциус, проснись. Слышишь? Мне пора подниматься. На утро назначена встреча, я не могу опоздать сегодня. А времени уже много…
Глубоко вздохнув, Малфой медленно приоткрыл глаза.
— Дорогая, мне начинает казаться, что ты слишком много времени уделяешь этой чертовой работе, — лениво протянул он.
Гермиона язвительно усмехнулась.
— Если учесть, что ты — это тоже как бы часть моей работы, то не тебе жаловаться на мою занятость.
— Хм… Но не тогда, когда хочу оставить тебя у себя под боком и трахать целый день, пока не взмолишься о пощаде.
Его слова, а особенно низкий и чувственный тон, которыми они были произнесены, заставили Гермиону покраснеть и отвести глаза.
Малфой приподнялся на локте.
— Что такое, мисс Грейнджер? Какое милое смущение окрасило румянцем ваши прелестные щечки… Ну-ну, разве стоит стесняться того, кто так жаждет обладать вами? Денно и нощно.
Люциус склонился над ней, начав неспешно прокладывать дорожку из поцелуев и постепенно приближаясь к груди. Прикосновения его губ обжигали и уже скоро, когда Малфой вобрал в рот один из сосков, дотронувшись до второго пальцами, Гермиона выгнулась на кровати и протяжно застонала в тишину комнаты.
«Господи… Как же я люблю, когда он делает это… И он знает. Знает!»
Какое-то время она молча наслаждалась ласками, ощущая, как влагалище становится влажным и ноющим от нестерпимого желания, когда Малфой вдруг с силой сжал на соске пальцы, прикусив зубами второй. Заставив ее вскрикнуть и дернуться на кровати, забившись в чувственной агонии.
Положив ладошку на затылок Люциуса, Гермиона тихонько, но настойчиво толкнула его ниже. Туда, где отчаянно нуждалась сейчас в его прикосновениях. Понимая, что время их поджимает, он не медлил и быстро скользнул вниз, сразу же находя языком клитор. Еще секунда, и Малфой уже толкнулся пальцами во влагалище, а потом, чуть осторожней, и в анус. Гермиона на секунду замерла от проникновения, все еще ощущая дискомфорт и легкую боль, но все это прошло, как только его пальцы начали медленно, хотя и уверенно двигаться, вторя движениям ласкающего языка.
Ощущая, как внутренности плавятся, будто в огненной лаве, а сама она проваливается в какое-то сладкое бредовое состояние, Гермиона со стоном прошептала:
— Пожалуйста… Прошу, пожалуйста… хочу ощутить внутри тебя, Люциус… тебя самого…
Не в силах ждать дольше и рывком поднявшись на кровати, она схватила его плечи, лишь на несколько секунд остановившись, чтобы торопливо коснуться поцелуями его обнаженного торса, а потом резко опрокинула Малфоя на спину. И тут же опустила голодный взгляд на возбужденный член, казавшийся ей восхитительным.
«Как же он… великолепен…» — мелькнуло в голове, пока она почти задыхаясь от вожделения, любовалась лежащим на кровати мужчиной.