Странник и Земля

Тут уж не выдержал отпрыск, он сделал самый грозный вид, но на большее его не хватило: «Ты кто такой?»

Его, конечно, заело от увиденного, он же крутой, а тут какой-то очкарик творит немыслимое. Но и учиться летать, ломая в полёте кабинки, он пока совсем не торопился. На какое-то время он растерялся, поэтому у нас завязался оживленный разговор. Отпрыск захотел объяснить мне, что я никто и зовут меня никак, а он такой разэтакий, что я не знаю, с кем связался, и напомнил, куда мне надо пойти. Стоявшие и лежавшие рядом только успевали соглашаться и поддакивать. Я хоть и не поддакивал, но в основном тоже только слушал, вернее, выслушивал его ересь. Пусть выговорится. Успевал, правда, иногда вставить пару слов о справедливости, о законах, в том числе и не неписаных, но слушать меня явно никто не собирался. Когда, в конце нашего непродолжительного «разговора» с ним, я попытался донести до него, что я, и вообще все мы местные, совсем не понимаем в чём их превосходство перед нами, если они без калькулятора не знают, сколько будет дважды два, не говоря о высоких материях, они этого стерпеть, не смогли. Подзабыли, что и «полетать» можно….

Ситуация опять стала выходить из-под контроля. Они почти «пуп Земли», а тут какие-то очкарики, их интеллектом давят. Совсем не по их правилам, такое непонимание стерпеть. Надо этого «тупого» очкарика поучить жизни. Я, конечно, понимаю: «Век живи, век учись», но вопрос чему и у кого. Вообще-то это я пришел учить молодежь, я же считал, что созрел для этого, а тут…. Какие-то невоспитанные недоросли хотят меня жизни учить. Они даже не понимают, что: «Сила в правде, а не правда, в силе».

Отпрыски снова начали махать кулаками, если не получается в интеллектуальной беседе, так хоть в боксе, все вместе против одного отыграемся. А что от них ещё можно ждать? Воспитали их так. Их папы и мамы. Сделали из них самое обыкновенное, заряженное быдло. Взрослым же, как всегда некогда, надо деньги делать, чтобы затем этими деньгами откупиться от своих чад.

Если человек с детства не получит своей частички добра, толику мудрости, первичные основы нравственности, а будет только удовлетворять свои личные страстишки и своё честолюбие, то если при рождении в нём и было заложено что-то человеческое, то в жизни его мужество обратится в зверство, творчество в хитрость, преданность в тиранию. В юной душе махровым цветом вырастет эгоизм, самоуверенность, злоба на не таких, как ты.

Всего одно-два поколения такой жизни, и уже никто не сможет сдержать растущего зверя, для него не существуют понятия дисциплины и общественной культуры. И если это не пресечь в зародыше, дать ему волю, вовсю расцветет чудовищный деспотизм, все топчущий под собой, и навязывавший всем бессовестный произвол.

У взрослых при воспитании своих чад есть всегда один и тот же вопрос: бить или не бить? Сейчас у меня возникла та же дилемма: бить или не бить? Я ведь ещё только начинающий историк, ещё не знаю точные ответы на все вопросы. И Веру в мужской туалет сами понимаете, не пустили, посоветоваться не с кем. Так что пришлось мне полагаться на свою интуицию.

Не стал я их бить сильно. Итак мы уже две кабинки сломали… Так каждого ремнем по заднице погрел немного, больше так для профилактики, чтобы хоть знали что это. Но я быстро сообразил, что я ошибся, не тем оказался этот метод воспитания, да и пыл южных граждан остудить ремнем нельзя.

Драться они, конечно, умели, чувствовалось, что спортзал они не забывают, время им позволяет, и они частенько в него забегают, но у них был один серьезный минус. У них всегда и всё было под контролем, никто не мог их научить, не драться, а биться, как в последний раз… Активное маханье руками мне, в конце концов, надоело, результата оно ни кому не давало, надвигалась явно патовая ситуация. Поэтому пришлось мне всё-таки применить силу по-настоящему. Снова удар в грудь, и один горбоносый полетел добивать кабинки до конца. Следом за ним отправился второй. И напоследок, подбивка под ноги и отпрыск завис в полете. Изменить его траекторию падения и направить его прямиком в унитаз дело несложное. Для того чтобы посерьезней остудить его пыл пришлось и воду спустить. А чтобы он не вылез из-под струи, я зажал ногой его голову в унитазе. Кашлюн наконец прокашлялся и попытался дернуться на его защиту, но получил очередной удар в грудь и полетел к первому со вторым. Через секунду другую там они все вместе и очухались. В глазах огонь горит, чувствую, звери ещё у них не утихли. Я достал отпрыска из унитаза, откинул в свободный угол и всех оставшихся, одного за другим, поочередно макнул в унитаз, чтобы остыли побыстрей, для лучшего усвоения урока. Их желания никакой роли не играли, с очередью в унитаз тоже проблем не возникло. Разве что вода в бачок долго набиралась. Зато ребята сразу поостыли, притихли. Наверно, задумались о жизни, о жизни вообще, и может быть даже первый раз серьёзно.

Мальчуган с синяками уже давно слинял. Ну, вот на хрена я вписался за этого недоумка. Мало того что он сам из-за поганых «колес» скатился в бездну, так и семью свою туда хочет утянуть. Его бы тоже «поучить» треба.

Поскольку, раз уж так получилось, что я занялся воспитанием, то я сказал оставшимся пару напутственных правильных слов, и мы почти мило расстались. Интересно как часто им нужно повторять такой урок, чтобы у них в голове начался процесс правильного осмысления действительности. И вообще возможно ли это? Что с них взять-то, с убогих, нищих духом и мыслями. Они сами добровольно опустились до уровня быдла, и чувствуют себя в этом качестве превосходно. Никто их и никогда человеческим законам не учил, они им и не нужны, у них, как они считают, и так всё есть от рождения.

Но, ученье – свет, то есть знания, то есть будущее, а без учения… голова в унитазе.

На прощанье я пообещал им вернуться, и продолжить их воспитание, если они будут себя плохо вести. Я. конечно, понимал весь комизм ситуации, но тут уж она рулила…

Вера, когда меня увидела, сразу поинтересовалась, что за шум был у нас в туалете.

- Да, похоже, ребята колес нахватались, и превратились в настоящих зверей. Покрушили всё в туалете, – с сожалением сказал я. – А я только одним глазком посмотреть заглянул и всё.

- И всё? – чувствую не очень Вера мне и поверила. Включила свой «рентгеновский» взгляд.

- Да, дорогая, – ответил я. – И вообще шумно тут и неуютно, пошли лучше домой. Потом сходим куда-нибудь, где поспокойней.

Вера несколько секунд подержала свой рентгеновский взгляд на мне, потом выключила его, и мы пошли к машине. Удобно устроились на заднем сидении. Невер довез нас домой тихо и спокойно, без всяких эксцессов. По дороге Вера прижалась ко мне и даже задремала. Я задремать не смог, мысли, знаете ли. Прав я или не прав, ну и т.д.

Приблизительно через неделю, в текучке повседневных дел, стало забываться наше гулянье на пати. Вера, конечно, всё равно докопалась, что же там такое произошло, её на мякине не проведешь. Я ожидал, что подвергнусь резкой критике, но она, как ни странно, мои действия поддержала. Мало того объявила, что, так как повторение мать учения, и не смотря, на то что шататься по ночным заведениям, конечно, особого желания у нас уже не было, поскольку быть чужим на празднике жизни больше не очень то и хотелось, но делать выводы на основании одного опыта нельзя. Нам нужен как минимум ещё один подобный опыт. В общем, она меня сразу во всём убедила, и мы с ней решились всё-таки ещё разок попробовать поизучать нынешний «электрорат», но более старшее поколение. В прошлый раз мы всё-таки общались с юнцами без мозгов, а тут же будут их старшие товарищи, так что есть надежда, что если даже мозгов и нет, то советский то опыт до конца выветриться всё ещё не должен, и поэтому, мы надеялись, что всё пройдет без особых эксцессов.

- Давай хоть просто сходим, отдохнем, - уговаривала меня или может себя Вера, - выберем заведение посолидней, где сосунков с таблетками быть не должно, потанцуем, на народ посмотрим... ведь неизвестно когда снова сподобимся.