Семь раз отмерь

Скунер кивнул:

– Эта публика выглядит вполне прилично, но кто может знать. Здесь так много чудаков, настроенных против русских. Такой тип по политическим мотивам может повредить какой-нибудь экспонат. Мне кажется, что последняя неделя может оказаться и самой напряженной.

– Видимо, да. Представляешь, какой поднимется шум, если кто-нибудь выкинет здесь какой-нибудь фокус? – хмуро сказал Трамблер. – Представляешь, какой шанс для Советов обвинить нас в халатности? Не сомневаюсь, они будут только рады, если какой-нибудь псих что-нибудь выкинет.

– Но меры безопасности такие строгие, что дальше некуда.

– Ну да. Как у тебя с этими парнями из КГБ?

– Никакого контакта. Они притворяются, что говорят только по-русски.

– У меня тоже.

Пока двое мужчин беседовали, поток посетителей все увеличивался и очереди на первом этаже росли.

Бело-голубой фургон с надписью на борту «Вашингтон-Сити электрик корпорейшн» подкатил к главному входу. Высокий негр в униформе корпорации выпрыгнул из него и подошел к одному из охранников.

– Нам позвонил мистер Скунер, – сказал он. – У вас что-то случилось с электрощитом.

Охранник оглядел электрика:

– А вы знаете, где расположен этот щит?

– Еще бы, – ухмыльнулся негр.

В это время ко входу подрулил большой туристский автобус, и охранник нетерпеливо махнул рукой, пропуская негра. Фургон электриков завернул за фасад музея, где не было никакой охраны.

Из подъехавшего автобуса вышел невысокий, толстенький, улыбчивый священник.

– Преподобный отец Хардкастл, – представился он. – Я привез свою паству посмотреть экспозицию. У вас должна быть наша заявка, я полагаю.

Охранник был предупрежден, что тридцать пять вьетнамских беженцев приедут на выставку в сопровождении преподобного Хардкастла.

– Сэр, – охранник козырнул. – Ваши билеты.

– Разумеется. – Священник вытащил пачку билетов и паспорт.

– Паспорт не нужен, сэр. – Охранник быстро просмотрел билеты.

– Я предположил, что охрана очень строгая, вот и прихватил документы на всякий случай.

По мнению охранника, все служители церкви, толстые или тонкие, были большими занудами и никчемными людьми. Он глянул на вьетнамцев, выглядывавших в окна автобуса, что-то проворчал себе под нос и махнул рукой водителю.

– Проезжайте, – сказал он священнику. – В вестибюле есть еще пост охраны. Скажите своим людям, чтобы они оставили все в автобусе. Никаких сумочек, зонтиков, металлических предметов. Тем самым вы сэкономите и свое, и чужое время.

– Я все понял. Благодарю вас. – Священник забрался в автобус, и водитель медленно поехал в направлении главного входа.

Высадка пассажиров из автобуса заняла кучу времени. В автобусе они суетились, оставляя свои вещи. Двух последних женщин пришлось поддерживать под руки. Обе были на последнем месяце беременности.

– Вот черт! – проворчал Скунер. – Ты только глянь на них!

Он раздраженно осмотрел толпу вьетнамцев: мужчины, женщины, даже маленькие дети. Вьетнамцы были в национальных костюмах.

– Видимо, беженцы, – продолжал Скунер. – Святой отец организовал эту поездку через «Общество братской любви». Взгляни на этих двух женщин! У них такой вид, что они разродятся прямо здесь.

– Упаси Бог! – пробурчал Трамблер. – Нам только этого и не хватает.

Внизу, в вестибюле, охранник главного входа Чик Харли с любопытством рассматривал обеих беременных женщин. Харли, молодой, немного полноватый парень, не блистал никакими талантами и поступил в охрану музея, поскольку это обеспечивало ему в старости приличную пенсию, достаточную при его образе жизни и отсутствии амбиций. Десять месяцев тому назад, чувствуя прочность своего положения в жизни и не имея экстравагантных привычек, он женился. Его жена была похожа на него: без амбиций, вся в заботах о семье. Они оба любили детей. Его жена тоже была беременна и должна была со дня на день родить. Харли, обожавший свою толстушку жену, был в ужасе от того, как быстро растет у нее живот. Он насмотрелся по телевизору фильмов о родах, и они так его расстроили, что всю последнюю неделю он мучился, живо воображая, какое испытание предстоит его жене. И поэтому, когда Харли увидел двух юных, похожих на цветы беременных вьетнамок, у него по спине пробежал холодок.

Предъявив пачку билетов, толстый священник направился к своей группе. Харли отошел от двери и обратился к нему.

– Здесь есть лифт, сэр, – любезно сказал он. – Эти две женщины не смогут подняться по лестнице.

– Благодарю вас, вы очень любезны, что подумали об этом, – улыбнулся священник.

Харли расплылся в улыбке:

– Мы с женой, сэр, тоже со дня на день ждем ребенка.

– Примите мои поздравления. Это замечательно!

Харли показал им лифт и заторопился на свой пост у двери.

Вьетнамцы гурьбой начали подниматься по лестнице, а две беременные женщины и священник вошли в лифт. Поднявшись, они подождали остальных.

Затем священник сказал:

– Следуйте за мной и не отставайте, – и направился в первый зал экспозиции.

– А среди этих вьетнамочек есть пара хорошеньких, – заметил Трамблер. – Я бы с удовольствием пообщался на досуге с одной из них.

– Выбрось из головы подобные мысли, – резко сказал Скунер. – Давай лучше пройдем по залам. Ты иди направо, а я – налево.

Тем временем вьетнамская группа двигалась от экспоната к экспонату, иногда задерживаясь возле них, чтобы выслушать пояснения священника.

Трамблер прошел мимо стеклянного ящика, в котором находилась икона Екатерины Второй, не привлекавшая особого внимания, и оказался в просторном зале, где были развешаны лучшие полотна, написанные маслом. Здесь народу было полно, и он заметил всех пятерых агентов КГБ, смешавшихся с толпой, а также двух своих сотрудников, наблюдавших за посетителями.

Священник между тем подошел к окну и глянул вниз. Он увидел во дворе голубой фургон электрокомпании, выезжавший из музея, и довольно улыбнулся. Посмотрев на часы, он перешел к следующему экспонату и вновь начал пояснения. Через десять минут он замолк и едва заметно кивнул одной из беременных женщин. Та отделилась от группы и подошла к охраннику, который с трудом подавлял зевоту. Он дежурил прошлой ночью и теперь с нетерпением ждал, когда его сменят.

– Сэр, вы не подскажете, где здесь туалет?

Охранник посмотрел на ее большой живот и дружелюбно улыбнулся:

– Вон та дверь, мисс.

– Благодарю вас, сэр.

Женщина пошла к указанной ей двери в дальнем конце алькова с иконой, и в этот момент к стеклянному ящику с иконой подошел священник.

– Перед вами, друзья, – начал он пояснения, – первая из известных русских икон, которая принадлежала русской императрице Екатерине Второй.

Группа вьетнамцев расположилась плотным кругом возле шнура, за которым находилась икона. К ним тут же подошел охранник.

– Пожалуйста, не подходите близко, – предупредил он.

– Конечно, конечно.

Священник раскрыл иллюстрированный каталог, который был у него с собой. Охранник отошел. Выждав, пока он удалится, священник продолжал:

– Художник неизвестен, но, как вы сами можете убедиться, учитывая…

Послышался громкий хлопок, и из урны у дамского туалета повалили густые черные клубы дыма.

Вьетнамцы немедленно устроили панику. Женщины завизжали, расталкивая друг друга, кричали мужчины, вопили дети. Охранник побежал к урне, из которой валил дым, но был вынужден отступить, задыхаясь и кашляя. Паника между тем затронула и соседние залы. Крики «пожар!», «горим!» неслись из зала в зал. Все повалили к выходу.

Скунер, услышав шум, прибежал из правого крыла музея. Он моментально отметил, что огня нет и, скорее всего, взорвалась дымовая шашка. Метнувшись к лестнице, он крикнул Харли, который, растерявшись, смотрел на него:

– Закрыть двери! Никого не впускать и не выпускать!

Охранник, стоявший рядом с Харли у дверей, побежал к Скунеру, прыгая через три ступеньки. Бежавшие с воплями вниз вьетнамцы едва не сбили их с ног, но с помощью охранника Скунеру все же удалось остановить толпу.