Страница 14 из 48
– Иван, а вот моя «независимость» не мешает мне, русскому, закусывать водку твоим украинским салом! Мужики, давайте-ка лучше о бабах!
Но даже после нескольких попыток Стрельцова с помощью анекдотов и морских баек о женщинах увести офицерскую беседу подальше от украинской «незалежности» разговор все равно упорно возвращался к дележке советского Черноморского флота на российский и украинский. Ну, а когда раз за разом стало мелькать в разговоре слово «Крым», заискрило так, что Стрельцов призвал компанию выпить на посошок и разойтись.
До дележа Черноморского флота между Россией и Украиной он был мощной силой…
Уходили украинские офицеры вроде бы нормально, некоторые даже обнялись с россиянами, но все равно чувствовал Кручинин, что каждая сторона осталась при своем.
Заходя в свой номер, Стрельцов сказал Кручинину:
– Хорошо, что мы вовремя остановились. А то этот «независимый» Малимон мог бы запросто начать убеждать, что Черное море когда-то выкопали украинцы… Я не шучу. В прошлом году, кажется, один из тутошних историков на полном серьезе в «Вечернем Киеве» это утверждал.
После разговора Кручинина с писателем Шигиным минуло уже недели три, и все это время Александр Иванович перебирал старые фотографии, письма и газеты из домашнего архива уже не с обывательским, а неким «писательским» любопытством. А заодно прикидывал, как все это может пригодиться.
Он купил в магазине канцелярских товаров большую толстую тетрадь в картонном переплете (Ольга Михайловна в шутку назвала ее «амбарной книгой») и засел за рукопись. На обложке еще пустой тетради Александр Иванович крупными печатными буквами написал: «Черноморский флот на переломе эпох».
Едва начав первую главу своей будущей книги, Кручинин вспомнил, что в штабе флота хранится много архивных документов, которые могут очень пригодиться для рукописи. К тому же гриф «секретно» с них был уже снят. Александр Иванович обратился к начальнику штаба флота с просьбой разрешить поработать в архиве с несекретными материалами. И получил «добро».
С тех пор Кручинин частенько наезжал в штаб флота, чтобы полистать в архиве старые приказы, распоряжения, докладные записки и рапорты – под некоторыми документами стояли и его подписи.
Многое вспоминалось ему из того времени, когда он в составе военной делегации флота во главе с командующим – адмиралом Игорем Касатоновым, а позже сменившим его адмиралом Эдуардом Балтиным – ездили на переговоры в Киев или встречались с украинскими политиками и военными здесь, в Крыму…
Начиналась рукопись так:
«Еще с осени 1991 года Украина, в отличие от других республик умирающего Союза, с бешеной скоростью торопилась закрепить суверенитет по всему «фронту» – в том числе и в области обороны. Киев стремился как можно быстрее создать свою армию и свой флот. Несмотря на яростные призывы тогдашнего министра обороны СССР маршала авиации Евгения Ивановича Шапошникова не спешить с этим, украинские власти уже 3 января 1992 года начали формирование собственной армии.
Во время визита в Киев в начале 1992 года Шапошников не скрывал, что его удручает стремление украинцев как можно быстрее сформировать армию и флот. Я сам был свидетелем беседы Евгения Ивановича с депутатами Верховного Совета Украины. Маршал в лоб спросил их:
– Зачем вам своя армия?
Вопрос вызвал удивление:
– Как зачем? А какое же это государство без армии? И без флота. Без Черноморского флота…
В погожие дни Кручинин любил прогуляться на Графской пристани. И там, присев на скамейку, под мерный плеск и шепот черноморских волн, вспоминал былое. В маленьком потрепанном блокноте с телефонными номерами, на пустых страничках появились вот такие строки: «И вот уже который год не прекращается свара России и Украины из-за Черноморского флота. Она войдет в историю как одна из самых драматичных страниц российско- украинских отношений, как кость раздора, которую мы не можем поделить до сих пор».
Еще в начале 1992 года президент Украины Кравчук в беседе с маршалом авиации Шапошниковым упорно настаивал на том, что Украине нужен свой Черноморский флот, но в каком составе и под какие задачи – сформулировать не мог. И при этом высказывался странно: «Весь флот, как и его половина, Украине не нужен».
В то же время министр обороны Украины и другие члены правительства считали, что Киев должен получить 50 процентов флота. Пытаясь выяснить окончательную позицию украинского политического и военного руководства, Шапошников обратил внимание министров на серьезное расхождение их взглядов с президентом республики. И получил ехидный ответ: «Пусть вас наши семейные проблемы не интересуют»…
Непоследовательность, шарахание из стороны в сторону наблюдались и в позиции российского президента. Порой делалось это с подачи военных. Весной 1992 года Шапошников убедил Ельцина подписать указ о том, что весь Черноморский флот является составной частью Вооруженных сил России. Ельцин указ подписал. В ответ Киев поднял такой шум, что Ельцин пошел на попятную и отменил свой указ.
Тогда Шапошников предложил новую формулу выхода из положения – не делить флот, а оставить его в подчинении Главного командования Объединенных Вооруженных сил СНЕ. Но и этот вариант украинцы отвергли. Ну, а затем маршал (явно сгоряча) подал идею разделить Черноморский флот между всеми республиками бывшего Союза, поскольку, мол, все они в той или иной мере были причастны к его созданию. Но для чего нужны были подводные лодки и крейсеры Туркмении, Узбекистану или Таджикистану? Когда и эта идея была отвергнута, кто-то в Кремле предложил ее «усовершенствованный» вариант: во имя сохранения единства Черноморского флота Россия соглашалась отдать каждой республике причитающуюся за него долю в виде танков, самолетов, пушек, запчастей. И снова кто-то соглашался, кто-то нет.
Кручинин писал: «И не было в России и на Украине мудреца, который мог бы положить конец этой бесконечной скандальной дележке»…
После первых лобовых атак друг на друга в попытках к своей выгоде решить проблему Черноморского флота Украина и Россия стали менять тактику. В недрах правительств и военных ведомств обеих республик стали разрабатываться секретные планы «обходов и внезапных ударов».
Но почти обо всех этих намерениях и тайных замыслах Киева и в штабе Черноморского флота, и в Минобороны, и в Генеральном штабе Вооруженных сил России частенько становилось известно в тот же день, а порой и через час.
Точно так же и украинцы были хорошо осведомлены о многих тайных замыслах России. Объяснялось это просто: на высоких должностях в российском военном ведомстве служило много украинцев, а в украинском – русских. И были среди них такие, для которых интересы своей родины стояли выше клятвенных обещаний беречь военную и государственную тайну страны, на службе которой человек оказался.
В конце весны 1992 года эти «источники» в министерстве обороны Украины передали в Главный штаб ВМФ России информацию о том, что в ходе очередного российско-украинского раунда переговоров по Черноморскому флоту в Севастополе киевляне собираются осуществить план молниеносного присвоения флота «на законных основаниях». Весьма возможно, если бы наши осведомители в украинском военном ведомстве не сработали заблаговременно, дележ флота мог бы принять еще более трагичный характер…
В ящике домашнего письменного стола Кручинина хранилась копия очень интересного документа, которую ему разрешили сделать в архиве флота – стенограмма рассказа бывшего Главкома ВМФ РФ Владимира Чернавина, записанная на диктофон офицером пресс-службы. Адмирал флота вспоминал:
– Стало известно, что в Севастополь приезжает большая комиссия, которую возглавляет Дурдинец, первый заместитель председателя Верховного Совета Украины. С ним министры обороны, внутренних дел и так далее. Узнаю, что они везут указ президента Украины о приватизации Черноморского флота. Я вышел на Шапошникова, доложил ему обо всем. Шапошников спрашивает: «Ну, что делать?» Я ему предложил, что нужно немедленно издать указ нашего президента о том, что Черноморский флот переходит под юрисдикцию России. Всю ночь переговаривались с Шапошниковым, и в конце концов он связался с Ельциным. Ельцин отнесся к такой идее положительно. Но те уже приезжают, а у нас еще ничего нет. Фактически проект указа был подготовлен непосредственно в Севастополе, и я передал наши предложения министру обороны. Начались переговоры, на которых украинская сторона сразу заняла наступательную позицию. Возглавляя нашу делегацию, я чувствовал, что они вот-вот доберутся до указа своего президента. Опять наступила бессонная ночь, опять переговоры с Шапошниковым. Наконец Шапошников говорит: «Президент сказал, что утром подпишет указ». Утро. Уже 10 часов, а указа еще нет. Начинаю уклоняться от переговоров, потому, что знаю: когда они зачитают свой указ, а мы будем с пустыми руками – дело будет сделано. В конце концов, с опозданием на час с лишним прибываю к месту переговоров, чем вызываю страшный всплеск раздражения. Но я приехал уже с указом президента в кармане, он по телефону был мне зачитан. Тут встает Дурдинец и говорит, что так как мы не можем найти путей соприкосновения интересов, он сейчас официально зачитает указ президента Украины Леонида Кравчука. И читает с пафосом указ. Но мы были уже к этому готовы. И когда он произносит: «И мы приехали сюда, чтобы этот указ исполнить, здесь все люди, которые правомочны это сделать» – я встаю и зачитываю указ президента Ельцина. Это было похоже на взрыв бомбы! Украинская делегация в замешательстве: что же делать? Указ на указ. И долго все сидели и мрачно молчали. Потом начали между собой переговариваться. И вот Дурдинец заявляет мне: «Владимир Николаевич, мы не можем не выполнить указ нашего президента». Говорю ему в ответ: «А мы не можем не выполнить указ нашего президента. Учитывая же, что Черноморский флот сегодня в моем подчинении, мы также не дадим выполнить указ вашего президента». Переговоры с этого момента стали бесполезными, все должно было решаться уже на другом уровне.