Цивилизованное общество

Но нет, куда мне говорить о морали и добропорядочности, если я сам грешен в этом плане. Не стоит искать оправдания и говорит, что я мужчина и мне половая близость нужна больше, чем женщине. Но ведь был бы я честен с теми, с кем просто трахался, – так я и с ними был нечестен, а им это и не нужно было. Всего лишь утолили этот голод и разбушевавшиеся гормоны, что пронизывают всё тело, заставляя его изнывать от желания и страсти.

Современным людям не нужен брак, не нужна семья, не нужны дети, не нужна жена или муж, не нужен штамп в паспорте, хотя всё же кто подобропорядочнее и посовестливее, тот не может жить только одними вспышками страсти и сменами партнёров, это опустошает, исчерпывает тебя, твою душу, тебя самого. Наверно, я дошёл до этой черты своего опустошения, когда либо переходишь черту и падаешь вниз, и тебя уже ничего не волнует, притом не нужно искать и прилагать много усилий, чтоб найти себе партнёршу на одну ночь, либо…

А может, мне вовсе не она нужна, а я вновь только хочу спасти свою шкуру, себя, выползти или отползти от этой грани между этим и тем, что там, и это вовсе не понимание и не осознание того, что она нужна мне? Может, это единственный образ, что сохранила моя память, и она вовсе не то, что мне нужно? Тогда я поступаю нечестно по отношению к ней, ведь я её от себя прогнал, а теперь вновь зову, а она ответила… как и говорила… тогда… Я чувствую себя гадом.

Затем, когда люди типа стали разумнее, они перестали бегать нагишом, есть сырое мясо, начали ухаживать за женщинами, придумали слово «брак», стали выходить замуж по любви – а потом всё покатилось вниз, начиная так с XIII, может, XII века, а может, и того раньше, начали браки составлять по капиталам.

Дети только родились, ещё неизвестно, выживут они или нет, а их уже поженили – по титулам, по землям, по чьей-то чужой воле. Всё это тогда было ужасно, отвратительно, муж изменял законной жене с любовницей, законная жена изменяла мужу, если могла, в общем, рожали потомков богатства, и воспитывали их гувернёры и прочее. Ну, это в богатых семьях, а в крестьянских,отец выдавал дочь за кого подостойней, да и не так беден, в деревне или губернии. В целом механизм был таким же, только капитала меньше, а так…

В наше время, теперь, выходят замуж тоже по капиталам, элита общества, зато средний класс женится и разводится по любви. Статистика разводов превышает статистику браков больше трёх лет совместной жизни, но даже если вы и живёте больше десяти лет в браке…

Ой да, про что это я, сейчас модно жить в гражданском браке. Ну то есть вообще без брака, но с детьми, и если что, он уйдёт, ничем не связанный, даже штампом в паспорте. Хотя если мужчине захотелось уйти, то его ничто не удержит. Так что моё поколение редко дарит цветы девушкам, но есть индивиды, не спорю, которые уважают девушку и понимают, что маленькие сюрпризы дарить и что-то делать для неё и ей – это нужно и это правильно.

А я вот собираюсь дарить ей цветы? Конечно, нет. А почему? Да потому что… А я и сам не знал, как-то не мог представить себе, что я дарю ей их, да и неизвестно, стоит ли уже сейчас это делать?

Так что могу сказать лишь, что с большим прогрессом в технике, медицине и прочими заоблачными технологиями мы всё больше регрессируем в моральном, духовном и принципиальном плане. Мы поступаемся своими принципами ради того, чтобы что-то получить, а сами не замечаем, как теряем самих себя, как из милых, добрых, благородных, справедливых, человечных мы становимся злобными, себялюбивыми, жадными, ищущими выгодные связи, и даже в голову не придет помочь человеку, если ему вдруг плохо, он же не выгоден, что с него взять?

Опять же я не говорю, что все люди такие, нет, даже не так: по отдельности мы все хорошие, но вот когда мы все вместе и когда среди нас есть тот, кто портит воду, как говорят, паршивая овца, то всё, люди поддаются стадному чувству.

Это как скажет один в очереди в магазине: «Ну чё так долго?!» – и все начнут в толпе орать: «Давай живей!» или «Работать не умеют!» и так далее. Нет, это значит, помолчать, подумать, что приготовить на ужин или на завтра, надо орать через всю толпу, вот вам доказательство стадности. И особенно мне нравится это «ну чё…» – так и подмывает всегда сказать: «Через плечо», но я сдерживаюсь, потому что понимаю, что зацепится, и выйдет перебранка, а мне это надо? Нет, не надо, так что я мирно стою в очередях, думая о своём, под всеобщий гам.

И вообще, работа в морге успокаивает. Материал, какой бы он ни был и чей бы он н и был, заразен чаще всего, так что ему всё равно, когда я его в формалин залью – с утра пораньше или чуть позже.

Поезд подъехал к платформе, я глянул, где я уже, и, выскочив из вагона и сделав переход на кольцевую линию, зашёл в вагон и продолжил мыслить. Теперь я думал о том, что я ей скажу.

Давай начнём с чистого листа наше общение? Да, я и сам понимаю, что это глупо, может, я и забыл уже всё, что она до этого вытворяла, её истерики, скандалы, главное, я понял, почему она это делала, но вот она-то захочет что-то начинать, что важно, нужно ли ей теперь это общение?

И все жё – нужна ли она мне? Не мнимая ли это, вшивая мысль, что она мне нужна? Не иллюзия мозга, не запоздалая паника, что я дошёл до края и остаётся только прыгать или балансировать, пока кто-то не толкнёт меня туда?

Так я проехал остановку по кольцу и вышел из вагона. Сделав ещё один переход на синюю ветку, я вновь сел в поезд. Не думал я, что когда-нибудь моя самодостаточность, отсутствие потребности в ком-либо может сыграть со мной такую шутку. Я считаю себя самодостаточным человеком со своим воззрением на мир, на людей, на те и иные ситуации и вообще нынешние правила и нормы, я всегда жил по своим собственным законам и нормам.

Но что же изменилось сейчас? Почему мне вдруг стало так некомфортно, так грустно, почему я тоскую именно по ней? Ведь мы не виделись уже довольно давно и с той девушкой, с которой мы остались друзьями, и с моими давними знакомыми, но я не чувствую потребности в их появлении или встрече с ними.

Нет, я могу встретиться с ними, я даже буду рад узнать, как их дела, рассказать им о своих, если они захотят послушать, сходить с ними в кино или просто погулять в парке, но сам я могу обойтись без них и их общения, с ней же всё как-то вышло иначе, она не стало одной из тех приятелей, кого я знаю. Почему? Притом до того злосчастного дня мне хватало общения с теми друзьями, с которыми у меня были мирные связи, а не буйные скандалы и выяснения отношений.

Потому что ты влюбился в неё, нет, даже не так – ты любишь её.

Вздор, мотнул я головой, отгоняя эти мысли. За что её любить? А разве у неё мало достоинств и качеств, за которые её можно ценить и любить? Но она не для меня.

О, даже так, издевался голос в моей голове. А раньше ты говорил, что это ты не для неё, интересно, что же поменялось? И всё же, что мне ей сказать? Пока я так стоял и мучился своими мыслями и спорил с самим с собой, приехала она…

Я не узнал её, нет, я узнал, что это она, по её фигуре, походке, но я не узнал её лица, а точнее, глаз. Лицо её было красивым: аккуратно выщипанные брови, белые щеки с чуть заметными веснушками – пожалуй, это ещё одна её особенность, особенность её организма, появление веснушек именно весной, в остальное время года их у неё нет, – красивые губы, покрытые блеском, чистый лоб и глаза – уставшие, мудрые, печальные, спокойные, какие угодно, но не те глаза, что, сияя, всегда смотрели на меня, не те глаза, что всегда излучали искорку смеха, веселья, радости, не тот оттенок карамели, а тёмные, с отливом зелени, бурые глаза.

Улыбнувшись мне одними губами, она сказала:

– Здравствуй.

Я стоял и смотрел в её глаза, ища в них что-то, но я не мог там найти этого и ответил:

– Привет. – Затем добавил:

– Ты хочешь на набережную поехать?

– Можно, – отозвалась она. – А то тут шумно.

– Тогда пойдём, – сказал я. Она, развернувшись, пошла к платформе, я следовал за ней. Спустившись на платформу, мы молча ждали, пока приедет поезд. Она стояла и смотрела прямо перед собой, прямая, с поднятым подбородком, я хорошо видел её профиль, и если раньше черты лица у неё были мягкими, красивыми, то сейчас мне казалось, что они так же красивы, но холодны, будто высечены из металла, алюминия например, это мягкий, но металл. Она даже не пыталась начать разговор, она просто стояла и молчала, как чужая, – нет, мы стояли и молчали, как чужие… Хотя мы и были чужими.… Нет… но всё же…