Аютинская повесть

Не стесняясь в выражениях, Иван Алексеевич, «объяснил», что он сам подпишет заявление Владимира главным механиком и директором, и заставил парня быстро написать его.  Владимир не сказал, что он хочет работать в цехе автоматики, ведь Сергей ещё не успел договориться с Кагальниковым, а поэтому промолчал. Получив от Жиряхова лист бумаги и авторучку, Владимир присел за стол и составил заявление, благо в нём не требовалось конкретизировать «в цех автоматики» или «на водоотлив». По подсказке Ивана Алексеевича, он указал: «Прошу принять меня электрослесарем ЭМС с полным рабочим днём под землёй!» Жиряхов быстро взял его в руки, пробежал глазами и спрятал в свой сейф.

– Ты пока увольняйся с прежней работы, проходи курсовую по безопасности, я его подпишу всеми, кому следует, – проинформировал Иван Алексеевич, – давай, не тяни!

Владимир вышел из помещения нарядной, и только сейчас обратил внимание на запах, царивший внутри просторного трёхэтажного здания, которое шахтёры называли комбинатом. Это был очень знакомый аромат, им насыщен воздух всех помещений и коридоров, и Владимир напряг память, где он мог слышать его раньше? …Ну, как можно забыть? Так пахло в любом административно-бытовом комбинате каждой шахты. Это запах угля, вперемежку с табачным дымом, пропитавшим стены прокуренного здания. Это был аромат детства, остающийся в памяти на всю жизнь каждому мальчишке, выросшему в шахтёрском посёлке.

В те далёкие годы, пацаны собирались по субботам в АБК ш. им. Красина, чтобы искупаться в бане. В квартирах и частных домах того времени, ванные были редкостью, вот и приходилось жителям посёлков проситься в шахтную баню, чтобы хоть раз в неделю искупаться. Городская не могла вместить всех желающих в предвыходной день, да и находилась в центре города, поэтому руководство не обращало внимания на такие нарушения банщиц. В комбинате Аютинской этот запах был сильным, исходил он из так называемой грязной бани, где сушилась шахтёрская спецовка, а степень насыщения им воздуха зависела от количества подземных рабочих на предприятии.

…И вот сегодня успешно пройдя медицинскую комиссию, Владимир вёз документы на шахту. Наконец-то его попытки стать советским горняком  удачно реализовались, и теперь предстояла встреча с Иваном Алексеевичем. Тот уже должен был подписать заявление не только главным механиком Цыхуновым, но и директором шахты Лимагевым. Новый знакомый Сергей к этому времени должен уже договориться с Кагальниковым о работе Владимира в цехе автоматики. В третьем часу дня парень вошёл в нарядную ЭМС, где в отличие прошлого раза в большой комнате сидело четверо старших механиков и Иван Алексеевич.

– Прибыл предатель? – встретил вопросом Жиряхов, – я подписал ему заявление, а он оказывается к автоматчикам идёт работать!

– Извините меня, но я не успел предупредить Вас об этом, – слукавил Владимир.

– Так объясняются матросы, открывая кингстоны на корабле перед тем, как его затопить! – отшутился морской прибауткой Жиряхов, и указал на соседний стол, – вон старший механик, Магулёв, у него твоё заявление….

Рядом за столом сидел невысокий мужчина в импортном костюме лет тридцати пяти возрастом с круглой, как луна физиономией и пролысиной, замаскированной остатками шевелюры. Он что-то писал в журнале и, услышав разговор Жиряхова, оторвался от этого занятия и посмотрел на Ивана Алексеевича ехидным взглядом.

– А ты Иван не тренди, – заступился Магулёв, – шахте автоматчики нужны больше, чем слесари водоотлива! За него Кагальников хлопотал, ты что же, против генеральной линии партии? Иосифа Виссарионовича на тебе нет, помер....

– Я за! – отшутился очередной раз Жиряхов, – но на побегушках быть у тебя не нанимался…. Твой человек – ты и бегай с его заявлением! Будешь должен стакан водки мне за это!

– Могу прямо сейчас налить с крантика, – смеялся Магулёв, – подставляй посуду!

– Здравствуйте! – приветствовал Магулёва Владимир.

– Меня зовут Анатолий Филиппович, – представился тот, – я старший механик по автоматике! Володя Кагальников договаривался за тебя. Сейчас заберёшь у меня своё подписанное заявление и в отдел кадров, там скажут, что нужно делать.

Владимир должен был пройти обучение безопасности в количестве пяти дней в курсовой сети производственного объединения «Ростовуголь», находившейся в посёлке бывшей шахты Пролетарская диктатура и три дня в учебном пункте Аютинской. Его кабинет располагался на третьем этаже комбината, где нужно было сдавать экзамен по Правилам безопасности в угольных шахтах в завершение обучения. Владимир исправно, без опозданий посещал курсовую сеть Ростовугля, затем принёс документ с отметкой о прохождении в учебный пункт шахты.

Бабье лето закончилось и пошли первые осенние дожди, способствующие плохому настроению. Намокшие голубые ели возле бюста Ленина, казались уже не столь торжественными, а блестящая, мокрая лысина памятника, лишний раз напоминала, что все мы смертны на этой грешной Земле. Прибыв утром в комбинат, Владимир поднялся на третий этаж в кабинет учебного пункта и заметил, что он был не одним обучаемым, на лекцию пришли ещё трое мужчин. Эта малочисленная группа, набираемая по мере трудоустройства людей должна «выпускаться» без задержки. Хотя официально приёма на шахту не было, по знакомству устраивались многие мужики. Поэтому учебный пункт работал с вновь поступающими, по дате оформления приказов отделом кадров, не дожидаясь, когда наберётся большая группа.

– На какой участок устраиваешься? – спросил пожилой мужчина примерно сорока пяти лет.

– В цех автоматики! – не без гордости ответил Владимир.

– А-а-а, шахтная интеллигенция! – последовал шутливое замечание собеседника, указывающего одновременно на вход в нарядную ЭМС, – вон твой бригадир Владимир Кагальников! Восемь часов утра, а он ещё не переодевался в шахтёрки, интеллигенция одним словом! Курит, наверное, ждёт, пока по шахте все неполадки соберут….

В коридоре у входной двери стоял молодой мужчина с дымящейся сигаретой в руке, на вид старше Владимира примерно лет на пять и объяснял что-то двум другим, жестикулируя при этом обеими рукакми. Его опрятный и ухоженный вид, слегка розовые щёки, высокий рост и ширина плеч, даже на вербальном уровне общения вселяли уверенность и спокойствие. Он не переставал улыбаться, и у Владимира возникло странное ощущение визуального знакомства с этим человеком. Будто он знал Кагальникова много лет и ему были известны его манеры курить и разговаривая, жестикулировать руками. Так произошло их бесконтактное знакомство, которое  выльется в дальнейшем в крепкую дружбу. Вскоре открылся кабинет учпункта, и вся немногочисленная группа уселась в просторном классе. Преподаватель, мужчина лет тридцати возрастом с каким-то удовлетворением начал рассказывать историю шахты Аютинская.

– Наше угледобывающее предприятие расположено в посёлке Аютинский и входит в Производственное объединение «Ростовуголь»! – пафосно начал он, – шахта имеет богатую историю. Уже в марте 1943-го, освободив город от немцев, восстановили шахты № 13 и № 14, принадлежавшие Министерству местной топливной промышленности, на их базе организовали Аютинское шахтоуправление треста «Шахтантрацит». Проектная мощность 400 тысяч тонн угля. В его составе в 1947 году введена в эксплуатацию шахта № 19, в 1949 – № 21, в 1962 – № 13-бис. В 1962 году была произведена реконструкция шахты с увеличением проектной мощности до 1100 тысяч тонн. При этом горные выработки шахт № 13, № 14, № 19 и № 21 были объединены в одну и образована шахта «Аютинская».

Шахта расположена на Грушевско-Несветаевской синклинали в 10 км на северо-запад от города. Шахтное поле имеет форму, близкую к прямоугольной, с вырезами некондиционных участков внизу западного и восточного крыльев. Максимальная протяжённость шахтного поля по простиранию 10 км, по падению – 4,7 км. Сейчас восточное крыло шахты заканчивает своё существование. Там дорабатывает лава № 136, выбирая оставленные ранее целики у коренного штрека. Основная добыча осуществляется на уклоне 4-бис, на котором вскоре также отработают последние лавы. Перспектива шахты – 6-й уклон….