Страница 12 из 24
— Демин, на помощь! — крикнул Вострецов.
Василий Демин тут же оказался у постели и с силой заломил руки белобандита. Вдвоем они связали пленного.
— С добрым утром, генерал Ракитин, — тяжело дыша, сказал Вострецов.
Но тот, кого назвали генералом, заикаясь ответил:
— Какой я генерал? Я штабс-капитан Александров.
И действительно, на генеральской постели почивал дежурный офицер, пользовавшийся большим доверием Ракитина.
Главный трофей дерзновенного налета на штаб состоял в секретных документах, которые очень пригодились Вострецову при ликвидации офицерской дружины Пепеляева. Кроме того, в подполье штаба и в нескольких кладовых было обнаружено награбленное белогвардейцами золото и пушнина[42], так необходимые стране для восстановления разрушенного войной хозяйства — у молодой Советской Республики на счету был каждый рубль. На генеральском столе в беспорядке были разбросаны десятки исписанных и перечеркнутых бумажек, на которых кто-то пытался расшифровать владивостокские радиограммы…
А на улице уже разгоралась перестрелка. Она началась неожиданно из-за того, что на красноармейские цепи неожиданно напоролся подгулявший офицер. Схватить его не успели, и он с криком бросился бежать. В ответ на его крик открыл огонь часовой, находившийся на церковной колокольне. Пришлось заняться им, но, прежде чем его сняли, он успел разбудить спящих. Сразу же определились два очага сопротивления: солдатская казарма и офицерские дома, расположенные на берегу реки Кухтуй, уже успевшей сбросить свой зимний ледяной покров.
Штурмом солдатских казарм руководил комбат С. П. Кузнецов. Открытая местность не позволяла подойти ближе к зданию, в котором укрылись белогвардейцы. Тогда группа бойцов во главе с командиром батальона бросились в атаку, но, потеряв любимого командира, красноармейцы залегли. Через несколько минут уже во главе со взводным Гурковым они вновь поднялись в атаку, которая Опять захлебнулась: в решающий момент были убиты командир взвода и несколько красноармейцев, тяжело ранен В. И. Лиханов.
Прибежав к самому опасному месту боя, Вострецов тут же оценил обстановку и приказал командиру взвода Николаю Доценко забросать казарму гранатами. Отряд красноармейцев блестяще выполнил задание. Десятки гранат полетели в большой деревянный дом, превращенный врагом в крепость. А когда развеялся дым после взрывов, из пустых глазниц-окон показались белые флаги. Около семидесяти белобандитов во главе с начальником гарнизона капитаном Михайловским и уполномоченным Дитерихса Соколовым, побросав оружие, сдались в плен.
Однако остальные офицеры с упорством обреченных продолжали сопротивляться. Они даже убили пленного унтер-офицера, который понес им приказ капитана Михайловского прекратить огонь.
При штурме офицерских казарм был ранен командир взвода С. А. Серов[43], тяжело ранен красноармеец Журавлев, убит командир отделения Федор Богомазов. О Сергее Серове газета «Красное знамя» писала позже: «Среди раненых — командир взвода т. Серов. Это один из героев Красной Армии. Он шахтер Донецкого бассейна. Ему теперь 31 год. Еще в 1918 году по собственному почину организовал отряд из 50 человек для борьбы с нахлынувшими в то время на юг России немцами. Потом он сражался за Советскую власть с Махно. А когда формировалась Красная Армия, один из первых вступил в ее ряды. Он сражался с войсками Деникина, Колчака и на пути к Владивостоку и далее на Камчатке. Он был ранен 16 раз. Теперь т. Серов тяжело ранен в левую ногу и ему предстоит, по словам врачей, тяжелая операция»[44].
Через несколько дней во Владивостоке бесстрашный командир скончался.
В этом же номере газеты описывался подвиг политрука Ефимова, который в бою за Охотск, подвергая свою жизнь смертельной опасности, поспешил на помощь попавшим в беду молодым необстрелянным красноармейцам и спас их.
— Иначе быть не может: сам погибай, а товарища выручай, — говорил потом политрук Ефимов, получая высокую награду — орден боевого Красного Знамени.
Чудом остался жив заместитель командира экспедиционного отряда Б. А. Погребов, лично руководивший штурмом офицерских казарм: вражеская пуля разбила бинокль, не задев храброго командира…
Бой продолжался. И лишь только после того, как к офицерам послали еще одного парламентера и тот наконец убедил пепеляевцев сдаться, бой утих так же неожиданно, как и начался[45]
Проголодавшиеся красноармейцы обнаружили в офицерской кухне большой котел каши с маслом. Заботливый повар приготовил ее для придирчивых господ офицеров, но на этот раз каша стала трофеем освободителей и была немедленно разделена по котелкам.
Успех Охотского боя, как и всей Охотско-Аянской экспедиции, решили коммунисты. Помощник военкома И. А. Чупрынин пишет в своих воспоминаниях: «Коммунисты сыграли большую роль в разгроме банды генерала Пепеляева. Во всякой войне успех боя обеспечивается состоянием бойцов. Коммунисты своим личным примером мужества создавали боевой дух у беспартийных, вселяли в них уверенность в победу.
Коммунисты всегда были впереди, на самых трудных и опасных участках. Когда отряд Вострецова ворвался в Охотск, завязался ожесточенный уличный бой, белобандиты открыли сильный оружейный и пулеметный огонь по нашему отряду, преграждая ему путь вперед. Тогда наш комиссар Пшеничный крикнул: „Коммунисты и комсомольцы, вперед!“ За ним поднялся командир 1-го ударного батальона коммунист Кузнецов, крикнув на ходу: „Вперед, за мной, товарищи!“ Рядом с ним бежал политрук роты Ефимов, увлекая не только коммунистов, но и весь батальон»[46].
Население Охотска, разбуженное выстрелами, с восторгом встречало своих освободителей. Женщины спешили чем-нибудь накормить красных бойцов, а когда привезли муку с пароходов, они стали печь хлеб для экспедиционного отряда. Красноармейцы давно уже не ели такой свежий и душистый хлеб, выпеченный в русской печи. И какой же вкусной показалась им пресная вода! Больше недели пили бойцы солоновато-горькую талую воду. Только больные получали на день пол-литра пресной воды.
Жители Охотска были явно удивлены тем, что у Советской власти есть хлеб. Оказывается, пепеляевцы все время пытались вдолбить им мысль, что у большевиков нет хлеба и Советы вот-вот погибнут от голода. Когда же многим беднякам хлеб и другие продукты начали отпускать бесплатно или в кредит, никто не мог поверить в это. «Но еще больше жители побережья удивлялись доступным ценам, которые в несколько раз были ниже, чем у купца Деушева, американской фирмы „Холмс“ и у других русских и иностранных спекулянтов. Так мы сразу нанесли удар по частному капиталу»[47], — вспоминал Е. С. Нагорнов. Действительно, местные жители по существу лишь впервые узнали настоящие цены привозимых в уезд продуктов и промтоваров.
Свидетель и участник тех давних событий, старожил поселка Г. А. Хромов писал в одной из своих статей: «Помню, как выглядел Охотск в этот незабываемый день. Велика была радость жителей, узнавших о своем освобождении. Встречали и, как могли, благодарили уставших бойцов и командиров. Незабываемое оживление до поздней ночи царило на улочках поселка»[48]. Всем хватало общественных дел: мужчины с небывалым энтузиазмом выгружали с пароходов продукты питания и промышленные товары, женщины готовили пищу для красноармейцев, стирали белье, а командование экспедиционного отряда тут же начало налаживать новую революционную власть.
Едва утих бой за Охотск, как чекист Сергей Иванов по приказанию Вострецова разыскал семью Василия Бозова, расстрелянного Ракитиным. Комиссар Пшеничный приказал обеспечить семью отважного рабочего продуктами питания на несколько месяцев вперед, а впоследствии добился для нее государственной пенсии. Сразу начала свою работу особая комиссия во главе с чекистом В. А. Болярским по расследованию преступлений белогвардейцев в Охотском уезде, и население его охотно оказывало посильную помощь в этой работе.
42
После ликвидации пепеляевщины Якутской АССР была возвращена пушнина стоимостью около 1 млн. руб. золотом. — История Якутской АССР. М., 1963, т. 3, с. 82.
43
С. П. Кузнецов и С. А. Серов были посмертно награждены орденами боевого Красного Знамени.
44
Красное знамя, 1923, 21 июня, № 856, г. Владивосток.
45
В воспоминаниях политрука К. Ф. Кошелева неправильно утверждается, что бой за Охоток продолжался 9 часов, что «дольше всех сопротивлялись два батальона уфимских стрелков, которых контрреволюция утянула за собой за десять тысяч километров» (Гражданская война на Дальнем Востоке (1918–1922). М., 1973, с. 328.
У Ракитина в Охотске было всего около сотни штыков.
46
Воспоминания И. А. Чупрынина хранятся у автора.
47
Земля Охотская. Хабаровск, 1976, с. 101.
48
Охотско-эвенская правда, 1958, 4 июня.