Обрученные зверем

Злюсь – это еще мягко сказано.

– Ты ничего не хочешь мне объяснить или рассказать? – спросила у него, проходя вглубь небольшого помещения, которое определила как кабинет.

Здесь было почище, чем снаружи. По крайней мере, стены покрашены… в жуткий больничный светло-зелёный цвет. Видимо, тут особо сильно не церемонились, потому что краска кое-где уже вздулась и покрылась бурыми разводами. Тронь – и осыплется некрасивыми ошмётками.

Из мебели – пара дешевых стульев с тряпичной обивкой, стол, старенький компьютер и стеллаж, доверху забитый какими-то бумагами, документами и папками.

Окна не было. Пространство освещала лишь тусклая лампочка на потолке.

– Хочу. Я очень рад тебя видеть, дочка.

Хорошо сказано, только эмоций почти нет. И это действует как спусковой крючок.

– Ты хоть понимаешь, что твои головорезы натворили? – крикнула я, бросая сумку и пальто на стол, свалив при этом пару верхних листков, и присаживаясь на один из стульев.

– Помогали тебе. Разве ты не об этом просила?

– Я просила о помощи, а не похищать меня среди белого дня.

– Вынужденные меры.

– Меры? – я чуть не захлебнулась от возмущения. – Какие, к черту, меры?! Я позвонила тебе и попросила о помощи, просто попросила. А ты вместо того, чтобы поговорить со мной, похитил! Тебе не кажется, что это перебор?

– Я сразу понял, что ты в серьёзной опасности, и действовал согласно ситуации.

– Ты…

Дальше говорить не получилось. Боль, обида, гнев и разочарование – всё это хлынуло и затопило. Я не знала, чего сейчас хочу больше, разреветься как дурочка или броситься на отца с кулаками. Ни один вариант мне не нравился, поэтому я и продолжала сидеть на стуле, сжимая руки и глотая подступившие слёзы.

– Прости, если напугал тебя.

– Ты мог бы предупредить, – кое-как совладав с эмоциями, прохрипела я, вытирая глаза пальцами. Слёз почти не было, это хорошо. Я не хотела показывать их ему. Сейчас мне надо быть стойкой и отстаивать своё мнение. – Когда я звонила тебе второй раз, стоя на углу, ты мог сказать мне правду? Сообщить, что сейчас подъедет микроавтобус и меня заберут. Я была бы готова.

– Ты бы не позволила, – покачал он головой, – а времени на препирательства не было.

– Так, да? – тихо спросила у него. – Тебе легче запугать меня до смерти, чем разговаривать? Главное – как тебе легче.

– Это неправда.

А я смотрела в его серые глаза и понимала, что попала в точку. И как же от этого было больно.

– Что это за место? – задала я следующий вопрос.

Столь резкий переход его удивил, а мне просто надо было остыть и прийти в себя.

– Бывшая военная база.

– И как вы сюда попали?

– Нам разрешили, – уклончиво отозвался отец.

– Правительство? – теперь я удивилась по-настоящему.

– И они тоже. Тебе здесь понравится.

– Сомневаюсь. Я не собираюсь здесь оставаться.

– И что дальше? Вернёшься и станешь одной из подружек этих тварей? – выдал он, впервые показав яркие эмоции.

Гнев, злость, оттенки сдерживаемого бешенства. Надо же, как его раздражает сама мысль об этом. Интересно, а мои чувства при этом учитываются?

– Прекрати. Почему вы вечно делите мир на чёрное и белое? Он серый! Понимаешь, серый! Я не собираюсь спать с модифицированным, умею учиться на чужих ошибках, но и прятаться всю жизнь не хочу.

– Тогда зачем позвонила мне?

– Ты не поверишь, хотела спросить совета. Думала, что ты как один из радикалов знаешь какие-то рычаги, возможности, запреты, которые помогли бы мне избежать ненужного внимания.

– Их нет.

– Я не верю. Должны быть способы.

– Что между вами было? – внезапно спросил отец, оказавшись рядом и нависая надо мной.

От неожиданности я отшатнулась и выпрямилась, прижимаясь спиной к спинке сиденья. Дожила, уже родного отца боюсь.

– Ч-что?

– Ты спала с ним? – еще более громко крикнул отец, сверкая серыми глазищами.

– Господи, нет!

Следующий вопрос вообще поставил меня в тупик.

– Он что-нибудь делал с тобой? Что-нибудь странное, непонятное, необъяснимое? Вспоминай любую вещь, даже самую глупую.

– Ничего.

Неудавшееся пари не считается, ведь мы его так и не заключили.