Страница 12 из 13
Проду писала под композицию Левицкого Андрея «Только»
6 лет спустя
Резко сев на постели, чувствовал, как холодный пот стекает по лицу, а руки дрожат от ужаса и страха.
Пустая кровать, полутёмная комната, сырой, влажный воздух — мне нечем было дышать от нахлынувших воспоминаний, которые я снова видел в своём сне.
Шесть лет уже прошло, а меня до сих пор мучали те минуты, отнявшие тогда половину моей своей собственной жизни.
На тот момент казалось, что я врос в землю, как тот цветущий вереск, окружавший меня со всех сторон. Неизвестно, сколько бы я смог просидеть там, у кромки воды ледяного озера, ощущая, как падаю в пропасть, если бы Вера не запела, возвращая меня на поверхность реальности…
6 лет назад
— Когда-то помню в детстве я, мне пела матушка моя,
О том, что есть счастливый край, в котором жизнь — не жизнь, а рай.
Там нет ни слез, ни бед, ни бурь, а в небе чистом как лазурь,
Над очертаньем рек и сел парит, парит степной орел.
То чувство, когда на тебя наваливается Сила Вселенной, когда она переплетается с твоей собственной кровью, наполняя до предела Волей, стремлением к Жизни, к осуществлению всех твоих желаний, придавая стимул самому существованию тебя на Земле — ни с чем несравнимое ощущение!
Я буквально пополз к воде, не замечая ни холода, ни былого отчаяния, цепляясь за эту Силу.
— Не улетай, не улетай,
Ещё немного покружи…
И в свой чудесный дивный край
Ты мне дорогу покажи…
Никогда раньше я не мог подумать, что чей-то голос способен наделять такими способностями, какие я чувствовал в себе тогда, шесть лет назад.
Когда дно ушло из-под ног, я плыл на голос Шиловой, надеясь, что это не насмешка Вселенной… надеясь, что всё происходящее — не галлюцинация, которая растает, как только я коснусь кожи своей Веры.
— И хоть он очень далеко, ты долетишь туда легко,
Преодолеешь путь любой, прошу возьми меня с собой!
Возьми меня с собой…
Боясь напугать свою сирену, едва слышно позвал её:
— Вера…
Шилова ушла под воду, не ожидая свидетелей её дурацкого заплыва, за который её не то, что ругать — выпороть было необходимо!
Схватив девушку за руку, вытянул на поверхность озера, прижав ледяное тело нечаянной спутницы «первого класса», тут же задрожавшей в моих руках.
— Никита… что… что ты тут делаешь? — перепуганные зелёные глаза девушки, такие блестящие и такие живые, наполняли меня одновременно и счастьем и жутким страхом неизвестности.
Медленно, но верно, двигаясь в сторону берега, не сводил с Шиловой взгляда, боясь даже моргать.
— Я ненавижу тебя, — сказал совсем не то.
Почувствовав под ногами ил, взял изумлённую девушку на руки.
— Ты излечила меня от страх к полётам… но цена этого лекарства слишком высокая, госпожа Шилова…
— Что? Я… я тебя не понимаю. Отпусти меня!
— НЕТ! Никогда тебя не отпущу, — перепугано прошептал, сжав Веру в руках ещё сильнее, демонстрируя побочный эффект от излечившейся фобии. — Я не могу без тебя… Вера, будь моей женой.
— Что?!
Девушка попыталась вырваться, когда мы вышли из ледяной воды, тут же прочувствовав на себе весенний ветер, вздрогнув от холода.
Поставив на землю Шилову, опустился перед ней на колени, не чувствуя того унижения, о котором говорил один из знакомых, рассказывая о «минутном позоре», которому ему пришлось подвергнуться, дабы вымолить прощение у своей невесты, владелицы многомиллионного состояния.
Меня переполняли другие ощущения: любовь, надежда на положительный ответ, сила, готовая вырваться в любую секунду, лишь бы заставить Веру принять правильное решение — не сдаваться и бороться за возможность продлить свою жизнь. Я стоял на коленях, так до конца не отпустив руки зеленоглазой красавицы, смотрящей на меня с кошмарным выражением лица — жалостью и тоской.
— Пожалуйста… Вера… три процента — это тоже шанс! Даже ради трёх процентов надо бороться за свою жизнь!
Понимание и шок заменили тоску, стирая. Девушка была растерянна.
Я понял, что надо принимать решение самому, пока Вера не пришла в себя.
Быстро замотав Шилову в плед, поданный своевременно возникшим, словно из ниоткуда, Тимкой, подхватил девушку, не дожидаясь ответа на свой вопрос.
«Я его услышу!!! Только бы превратить эти три процента в знак бесконечности!»
Сложно сказать, когда мы прибыли в клинику, где нас ждала Джанет Орлова — ведущий специалист, кардиохирург Англии, проходящий некогда стажировку в сибирском городке, где мама умудрилась познакомиться с отцом.
Сейчас, если бы меня спросили: «Верите ли вы в Судьбу?» — я бы громко хохотал, предварительно покрутив у виска!
Как можно в неё не верить?!
Именно Судьба не дала моему секретарю приобрести шесть лет назад четыре авиабилета «первого класса», познакомив мой страх с его бессмысленностью, незначимостью, открывая истинный страх души, когда мой надменный вопрос цены окунул меня в бездну зелёного омута!
«Как можно не верить в Судьбу?!» — улыбнулся я, когда ко мне на кровать залезла маленькая четырёхлетняя девочка с такими же выразительными глазами насыщенного зелёного цвета.
— Папочка… а где мама?
— Олюшка, ты чего так рано проснулась?
— Мне страшно… я плакала…
— Почему?
— Там мама была…
— Во сне?
— Да… её украли!
— КТО?! Быть такого не может! — натурально возмутился я, вытирая мокрые пухлые щёчки маленькой крошки. — Ты разве не знаешь, что, когда твой папочка рядом, никто к маме твоей не подойдёт, чтобы ей навредить?!
— Но… сейчас-то тебя рядом с мамой нет…
Оля посмотрела по сторонам, тревожно оглядев каждый угол нашего дома в Глазго, который я купил, как только Шилова запоздало ответила на мой вопрос, едва операция по пересадке сердца прошла успешно, превращая мою мать в Господа Бога в моих глазах.
Проследив за взглядом дочери, почувствовал необходимость прогнать все тревоги из ясных зелёных глаз, которые не должны отражать ничего подобного.
Подхватив девочку на руки, защекотал малышку, добиваясь звонкого такого желанного смеха.
— Папа у тебя самый предусмотрительный, Олюшка… пока мы тут беседы ведём, — я медленно вышел из комнаты, направившись в соседнюю детскую, — твою маму охраняет самый сильный мужчина этого мира!
— КТО?! — изумилась девочка, приоткрыв ротик от удивления, заставляя моё сердце ёкнуть от любви к крошке.
— Твой брат!
— Ммм, — наморщила носик моя очаровашка, — Вовка маленький ещё! Ему только год!
— И что? Ты же сама говорила, что он тебя больно за волосы хватает?
Едва сдерживая смех, наблюдал за мыслительным процессом Оли, которая, в итоге, важно кивнула головой, требуя, чтобы я поставил её на пол:
— Надо! Может, ты и прав! Вовка, и правда, больно дёргает за волосюшки…
Мои плечи затряслись от смеха, выдавая с головой настроение.
«Хммм…» — задумался на миг, застывая на пороге детской комнаты, любуясь женой, ласково играющейся с маленьким сыном, наблюдая, как к их компании присоединяется Оля, для которой у Орловой Веры всегда наготове припрятана улыбка с нежностью. — «А есть ли цвет у настроения счастья?»
«Есть!» — ответил сам себе, чувствуя восторг размеренной семейной жизни, ограждённой от встрясок и жутких бытовых ссор.
Вера подняла на меня глаза, блестящие такой же любовью, как шесть лет назад, и мой пульс споткнулся.
«Цвет счастья — зелёный!»
Вера Орлова
Часы показывали пять утра, а мои детки жадно прижимались ко мне, будто я могу в любую минуту испариться, будто боясь выпустить из виду… как и их отец, стоявший в дверях, не спускающий с меня глаз.
Так под его пристальным неподвижным взглядом и Оля, и Вова заснули.
Осторожно переложив сына в его кроватку, подоткнула одеяло дочери, легко коснувшись тёплой сладкой щёчки малышки.
Приблизившись к Никите, тут же попала в плен сильных мужских рук, бесстыдно наслаждалась любовью моего чемпиона, победившего приближающуюся смерть и упрямство будущей жены, потерявшей веру в будущее.