Личный призрак

Проверив, на всякий случай заклинанием, нет ли кого за кустами, Ханар спустился на землю. Сой и Канамэ достаточно ловко спешились следом. Лета же неловко сползла по боку лошади, тихо ругаясь. Ездить она худо-бедно научилась, но посадка на живое средство передвижения и спуск, все еще вызывало волну непередаваемых ощущений.

Вскоре все четверо стояли по другую сторону зеленной стены, щурясь от слишком яркого, после сумрака леса, солнечного света.

Старый тракт произвел на Лету сильное впечатление в первую очередь своей шириной, сравнимой разве с многополосной автострадой оставленного мира. Правда автострады не ограждают с двух сторон живыми изгородями, не мостят гигантскими плитами, и они редко бывают столь пустынны.

— Во времена до Закрытия — этот путь был одним из основных для желающих быстро и без проблем добраться до Приморья, — заговорил вдруг Ханар, словно мысли прочитал, а может просто заметил удивление Леты. — Заметь, ему более двух тысяч лет, а все плиты целы, между ними не пробилась ни одна травинка! А все потому, что дорогой занимались лучшие мастера эпохи, так называемого, Долгогомира — поистине золотого времени. Гномы предоставили лучшее камни, люди — мастеров по укладке. Маги всех стихий заговаривали и укрепляли плиты от разрушения. А эльфы украшали. Вон, взгляни!

Лета проследила за рукой маг, и заметила в гущи зелени статую девушки, которая выглядела совсем живой. Ткань платья казалась легкой и струящейся, тонкие пальцы, словно, только что остановили дрожащую струну лютни, а полу прикрытые глаза еще не распахнулись, но вот-вот и взглянут на благодарную публику, ожидая бурных оваций. Даже зелень плюша, обвившая стройное тело, не выглядела чужеродно, скорее напоминала причудливую накидку. Как человека творческого, Лету всегда завораживало умения других сделать то, что у нее вряд ли получилось бы. Она замерла, не в силах отвести взгляда, боясь прикоснуться, и простояла так, пока ее не окликнул Ханар, напомнив, что пора ехать дальше.

Вернувшись тихой, Лета вползла в седло позади мага и следующий отрезок пути молчала, задумавшись о чем-то своем, выискивая глазами затерявшиеся в зелени остатки минувших эпох. Но к ее огорчению, целых статуй больше не встретилось, лишь мраморные обломки увитые плющом.

— А что за Долгий мир? — разрывая тишину, спросила Лета.

— О, это была поистине легендарная эпоха, — голос мага наполнился воодушевлением, — Почти двести лет люди не знали, что такое войны, голод, лишения, болезни. Бескорыстная забота о ближнем стала в приоритете. Искусства процветали. Оружие было забыто.

— Что-то с трудом вериться, — буркнула Лета, — И что же разрушило сказку? Маг умер?

— Какой маг? — не понял Ханар.

— Который наложил на ваш мир заклятье «Всеобщей любви", — убийственно серьезно поведала спутница.

Ханар рассмеялся, осмыслив услышанное, и лишь немного успокоившись, сказал:

— Нет такого заклятья. Да если бы и было, ни у одного из живших магов не хватило бы сил, околдовать весь мир, а уж про поддержания заклинания в рабочем состоянии я вообще молчу.

— Что же тогда разрушило этот Долгий мир?

— Обычная человеческий глупость, — из голоса мага исчезла даже тень улыбки, — Людской век не долог, а память бывает еще короче. Чаще внуки уже не помнят, что обещали и за что сражались деды. На какие жертвы они шли, чтобы ныне живущие могли мирно спать в своих постелях, растить детей и сеять хлеб. То, что эпоха протянулась так долго, уже удивительно. Правители людей сменяли один другого, и с каждым поколением все меньше доверяли другим расам. Гномы, хотя и живут долго, тоже не вечны. Память подгорных народов более глубока, но у молодых правителей кровь горячей, чем у ушедших. В какой-то момент новые короли гномов и людей не смогли договориться, эльфы не успели или не пожелали вмешиваться, и маленький конфликт перерос в полномасштабную войну, которая за пару лет уничтожила почти все, что было создано за два века мира.

Ханар замолчал, и тишина, окутавшая их, показалась Лете более глубокой, чем была до начала рассказа. Продолжать расспросы желание отпало, и какое-то время лишь звук мерного перестука копыт разносился далеко вокруг, да дети, вдруг принимались неразборчиво шептаться.

День постепенно угасал, небо наливалось багрянцем. Окружающие кусты теряли краски, тускнели, в глубине листвы проступали бледные светящиеся точки, которые становились все ярче в сгущающейся темноте. Пряный запах заструился в воздухе.

— Что там светиться? — поинтересовалась Лета у Ханара.

— Эльфийский звёздник, — ответил маг, направил коня ближе к кустам, что бы девушка смогла разглядеть белый цветок с пятью лепестками, который источал очень знакомый аромат.

«Корица!» — поняла Лета и вздохнула полной грудью.

Память услужливо подкинула посиделки в кафе с друзьями за чашечкой кофе, а еще мамины свежеиспеченные булочки, так же одурманивающее пахнувшие на всю квартиру.

— Хотя теперь чаще звучит название: Проклятый свет, — продолжал между тем Ханар, вновь возвращаясь к центру дороги, Лета, ушедшая в собственные мысли, не сразу поняла о чем он, — Эти цветы растут лишь у старых трактов и построек, что были возведены задолго до наложения печати.

— Этот мир какой-то грустный, — вздохнула девушка, — Там, откуда я родом, ты и тебе подобные всего лишь персонажи сказок и легенд, яркие, необычные, далекие от обыденности повседневной жизни. И очень многие мечтают оказаться вдруг в волшебном мире, став магом или эльфом, гномом или драконом, в общем — вами. Убегают ради этого в компьютерные игры, ныряют с разбега в глубины книг, пересматривают по сотни раз фильмы и мультфильмы про волшебство. Для любого человека моего мира — маги символ свободы и силы, а эльфы мудрости и красоты, вызывающие у всех невольное восхищение. И вот я оказалась там, где и не мечтала, и что я вижу?

— Ну, все так и есть, — возразил Ханар, — мы, маги, сильны и свободны, а эльфы…

— Мудры и великолепны. Ладно-ладно, как скажешь. Только выбрать себе в супруги кого хотят маги не могут, а эльфов пару сотен лет назад все дружно ненавидели, — напомнила Лета.

— Полной свободы не бывает, — проговорил Ханар, — и люди всегда кого-нибудь ненавидят. И почему тебя так задевает, что родители договариваются о браке своих детей? В конце концов, они опытнее.

— И конечно же их дети всегда счастливы, в браке с незнакомцем, которого первый раз увидали на свадьбе, — скептически хмыканула Лета.

— Ну, почем же в первый? — возразил маг, — Мы знакомимся заблаговременно, чаще в раннем детстве. Нам не запрещено общаться, а если нет возможности встретиться лицом к лицу, то мы обмениваемся письмами. Например, моя невеста…, - маг порадовался, что его спутница не видит его лица, потому что говорить о своей будущей жене с недавней знакомой было все еще неловко, — Она сейчас учиться и шлет мне послания каждые две недели. А помимо этого, мы вместе посещаем крупные светские приемы.

— Томно вздыхаете с разных концов бальной залы, — ехидно предположила Лета.

— Почему? — возразил Ханар, — Мы разговариваем, танцуем…

Маг вздохнул и замолчал, вспомнив события почти двухлетней давности, когда он осмелился впервые пригласить Тессану на танец, и свои сбивчивые, с трудом подобранные слова. А еще ощущение слегка дрожащих чужих пальцев в своей руке, когда он вел девушку в круге таких же танцующих пар; гладкость шелка, отделяющего тонкой преградой спину девушки от его внезапно вспотевшей ладони; длинные светлые ресницы, в смущении опущенные на нежно розовые щеки.

— Почему тебя это так волнует? — спросил Ханар, выныривая из воспоминаний.

— Если честно, не знаю, — пожала плечами Лета, и заговорила, все больше воодушевляясь, — Я прекрасно понимаю, что и в моем мире есть договорные браки, заключаемые ради власти или денег. В некоторых странах до сих пор о свадьбе договариваются родственники. Но лично для меня, в силу моего воспитания и мировоззрения, такие отношения — пережитки далекого прошлого. Я считаю, что двое взрослых людей сами выбирают с кем быть, а родители…