Личный призрак

— Там да сям. И уж если я Язва, то ты будешь… — Лета сделала вид, что серьезно задумалась, — Хмурик! Нет, не звучит! Хмурик-жмурик, фи! О, будешь Хмунар! Потому что, ты так часто хмуришься, что морщинку между твоих бровей, можно спокойно перепутать с бездонным ущельем. Спокойной ночи, Хмунар.

— И тебе, Язва.

— А кто сказал, что моя ночь будет спокойной?! Меня там такой симпатичный дух на танец пригласил! — Лета закатила глаза.

— Ну, ты усталости не чувствуешь, так что развлекайся, — чувствуя непонятное раздражение, проговорил маг. — Только не забудь, что завтра с утра уходим. Через сутки мы должны уже быть в Перекрестье, и так кучу времени потратили.

***

Проснулся Ханар на рассвете и первым делом решил заглянуть к шаману, попрощаться. Деревенские, после вчерашнего пира, в большинстве своем еще не проснулись, и улица встретила мага сонной тишиной. Действие амулета «Наведенной зимы» постепенно сходило на нет, становилось заметно теплее, сугробы плавились и оседали, и практически все двускатные крыши домов обросли за ночь длинными гребенками сосулек.

Номэ очень бледный лежал в пещере, где не так давно пришел в себя Ханар и от дыма, клубившегося под её потолком, у мага начала болеть голова. Шкуры, заменяющие в этом помещении стулья, были раскиданы тут и там, и, повинуясь вялому взмаху руки хозяина жилища, гость уселся на пол напротив.

— Судя по твоему виду, пир я покинул как раз во время.

— Из-за твоего позорного бегства, — проговорил Номэ, голосом умирающего, садясь на своем ложе — мне пришлось за двоих отдуваться. Знал бы ты, сколько заздравных чаш в меня влили! Плохо помню, но вроде бы под конец пира, я общался с духами, без использования курительных смесей и амулетов. В прочем, как и многие жители деревни, из тех, что еще могли хотя бы сидеть. Ты-то чего пришел?

— Я уезжаю, пришёл забрать обещанную плату, — сказал Ханар, и его посетило очень не хорошее предчувствие, когда в глазах шамана проскользнула озорная хитринка.

— Тут такое дело, Ханар, не мог бы ты для нас сделать исключение, и взять плату после осеней ярмарки?

— Что?

— И заметь, я ведь не отказываюсь платить, хотя договора мы с тобой не заключали, ты можно сказать сам вызвался…

— Я?! — от такой наглости, маг едва не потерял дар речи.

— А где у тебя документ, подтверждающий, твою правоту?

— Ты мне это брось, — Ханар скинул с плеча сумку и, порывшись в ней, вынул пишущий шар.

— А вот вы где, — в пещеру влетела Лета, увидала мрачное лицо мага, и хитрую улыбку шамана, и заинтересованно спросила, — А что происходит?

Ханар, вместо ответа, чуть сжал шарик и отпустил, тот завис в воздухе, засветился и стал разбухать. Когда размер его стал приблизительно с голову, свечение прекратилось, и внутри проступило изображение далеких гор, скального выступа, засыпанного снегом, по которому вилась тропа.

Секунд тридцать, и изображение скользнула, смазавшись, словно очень резко повернули камеру, и вновь стало четким. Теперь большую часть изображения занимал Ханар, и, судя по шевелящимся губам, что-то говорил, но звука не было.

— Номэ? — чародей выпрямился, буквально навис над шаманом, а голос его стал угрожающе спокойный. — Что ты сделал?

— Духи не отображаются в пишущих шарах, — улыбаясь чуть виновато, проговорил Номэ.

— А я говорила, что договор подписанный кровью, куда надежней, — влезла Лета, но ее как всегда проигнорировали.

— Номэ, ты понимаешь, что это обман! — еле сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик, проговорил Ханар. — Я, между прочим, тебе жизнь спас, лечил тебя!

— Я тебя тоже, в этом мы квиты, — шаман тоже поднялся. — Ханар, войди в мое положение. У нас в деревне провизия почти закончились. Ты заметил, на пиру были лишь птица и рыба, которые успели поймать и приготовить денем? Из-за слишком затянувшейся зимы, ежегодный караван купцов до нас не добрался, и за продуктами ехать теперь надо самим. Кроме того торговцы, как только узнают про наше бедственное положение, совсем обнаглеют, и сдерут тройную плату. Наши обычные товары на продажу: пушнину, мед и шерсть, в этом году мы так же не успели приготовить, значит, платить придется из сбережений прошлого года. А если мы с тобой расплатимся, то на черный день нам совсем не останется, — Номэ подошел к Ханару, и положил ему на плечо руку, проникновенно глядя в глаза, проговорил. — Я всего лишь прошу о рассрочке, а не отказываюсь платить.

— Я успел поверить, что не все шаманы шарлатаны, а теперь… Да пошел ты! — маг скинул руку шамана с плеча, развернулся и быстро вышел из пещеры.

— Номэ, ты ведь понимаешь, что поступил сейчас очень не красиво? — спросила Лета у погрустневшего шамана.

— Мне тоже не очень приятно, но я не могу по-другому. Я практически дух-хранитель для всего племени. Вождь — голова своего народа, а я — сердце. Ханар и так не беден, отсрочка в полгода его не убьет, в отличии от жителей моей деревни.

— Владение замком, еще не доказательство его богатства, — возразила Лета, тяжело вздохнув, — Видел бы ты в каком он запустении. А из слуг единственный старик, который толком ничего делать не умеет. В общем, может со своей стороны ты и прав, но я ненавижу, когда друзья обманывают друзей. А сейчас, на мой взгляд, именно это и случилось. Жаль, не успела еще раз увидеть Мионэ, так что, пожалуйста, скажи ей, что я буду по ней скучать. Я обычно из мира исчезаю внезапно, так что не думаю, что мы еще раз встретимся. Прощай, Номэ.

Лета отвернулась, сделала пару шагов к выходу, но крепкие пальцы обвили ее запястье, дернули, разворачивая к назад. Девушка непонимающе, раздраженно взглянула в лицо Номэ, и тут же его мягкие губы накрыли ее. На пару мгновение Лета удивлено замерла, не зная как реагировать, а когда собралась оттолкнуть парня, поцелуй оборвался, но вместо того, чтобы отпустить, шаман притянул девушку ближе, обнял ее и прошептал в самое ухо.

— Когда Ханару будет особенно плохо, и тебе покажется, что он не дышит, сделай так же как я сейчас. А в час, когда вы оба будете в безвыходном положении, позови меня всем сердцем, я постараюсь помочь. Это мой дар тебе.

Он раскрыл объятья, и чуть отступил назад, и Лета, вдруг потеряв опору, покачнулась, едва не упав. Чувствуя, что не только лицо, но уши и шея наливаются жаром, развернувшись, она вылетела из пещеры, уже не видя грустного взгляда, которым ее проводил Номэ.

***

Хортэ, вождь племени Белого снега, ждал мага у последнего дома на улице, рядом с ним замерли пятеро мужчин, двое молодых и трое постарше, одетые явно в дорогу.

— Уважаемый, господин Ханар, — заговорил вождь, едва чародей поравнялся с ними. — Уделите минутку своего драгоценного внимания.

Ханар всерьез обдумывал, пройти мимо или все ж таки узнать, что от него хотят. Шаман его, конечно, здорово обидел, и это урок на будущее — не верить никому, но вождь к этому отношения не имел, не чувствовал маг в нем темных эмоций.

Лета так и шла, не сразу заметив, что маг отстал, и лишь спустя несколько шагов остановилась. От шамана она вышла какая-то тихая, наверное, и ее расстроило некрасивое поведение Номэ. Вот и сейчас замерла, скользнула рассеянным взглядом по заснеженным соснам у дороги, взглянула в небо, зачем-то коснулась губ, покраснела.

«Нет, наверное, мне показалось, с чего ей краснеть», — подумал чародей.

— Господин Ханар? — превлек внимание позабытый вождь.

— Для Вас, уважаемый вождь Хортэ, я господин Норитан, — переведя взгляд на вождя, холодно уточнил маг. — В чем заключается ваша просьба?

— Это скорей предложение, нежели просьба, — в голосе Хорте тоже прорезалась льдистая сталь, — Я слышал, господин Наритан, что из-за помощи нашей деревни, Вы были вынуждены отклониться от выбранного пути и сильно задержались.

— Вы правы, уважаемый вождь Хортэ.

— Это, — мужчина обвел стоящих рядом, — лучшие проводники нашей деревни. Они тоже собираются в Перекрестье, договариваться насчет провизии и могут взять Вас с собой. Только им известен кротчайший путь, он не самый простой, но на месте Вы будете уже сегодня вечером.