Страница 9 из 26
Подумав: «Hit or miss»,[23] – я сказала: – Тому, во что вы нас превратили, нет места в будущем. – И засобиралась обратно в океан, понимая, что теперь на суше мне делать нечего. Совсем…
Никогда бы не стала писать про это, если бы Бен с доцентом-капитаном не вытащили меня из воды. Уложив на палубу и выдавив воду из легких, они принялись поочередно дышать рот-в-рот.
К счастью, слишком соленая океанская вода, заполнившая легкие, не вызвала отека. Я быстро пришла в себя. Крыша встала на место, и лишь сильный кашель напоминал случившееся. Открыла глаза: Марчелло с юристом в морщинах, имени которого так и не вспомнила, стояли надо мной и улыбались.
Кашляя и выплевывая воду из легких, я поняла, что успела унести ноги и прохрипела:
– Where's the fucking bitch, gentlemen?
– In the ocean, – успокоил доцент. Я оглянулась. На корме, свесив ноги за борт, сидел Бен и что-то кричал Дарвин, волочившейся на веревке за яхтой. А яхта двигалась с крейсерской скоростью, и Дарвин приходилось несладко.
Я подумала, что зло давно изжило в себе инфернальное начало, поменяв свою природу. Люди научились вершить зло самостоятельно, без помощи дьявола. Даже превосходить его в подобных делах. Кто-то из классиков даже заметил по этому поводу: «Абсолютное зло благотворно в нравственном отношении». На английском сформулировать это не смогла и заорала, как недавно Дарвин, только попроще:
– What the fuck, dolts?! – Что означало: я расскажу, где прячу контейнер с артефактом, а вы достанете Дарвин из воды. В тот момент я могла наобещать все, что угодно, лишь бы спасти ее. Похоже, у них тоже не было выбора, потому что остановили двигатель и принялись подтягивать Дарвин к корме.
За этим занятием нас застал катер береговой охраны. Уже в темноте он подошел вплотную, пугая сиреной. Включил прожектора и заорал:
– Береговая охрана Соединенных Штатов! Не пытайтесь скрыться! Оставайтесь на месте!
Я оглянулась: Бен с юристом остановили подъем Дарвин и начали травить трос, которым была обвязана моя начальница.
Алкоголь в крови, океанская вода в легких и бесконечный психологический стресс с чередой безумных событий делали свое дело. Крыша снова поехала, но как-то привычно, по накатанной дороге. Я воспринимала происходящее откуда-то сверху, с галерки, будто не была участником затянувшегося мюзикла. Хотя во всю старалась докричаться до прибывших погранцов, чтобы объяснить про Дарвин, которая болталась за кормой. Но они были заняты другими делами: проверяли документы, корабельную лицензию, говорили про права, про юристов, осматривали каюты, камбуз, препирались с Беном…
Я вдруг вспомнила кто автор «благотворного абсолютного зла»? Томас Манн, конечно, в «Романе одного романа». И, встав на литературные рельсы, покатила дальше. Теперь я была Дульсинеей Тобосской и терпеливо ждала появления рыцаря на коне. Борца с несправедливостью и ветряными мельницами… И увидела Тихона. И подумала: «Слава Богу! Барин приехал». И простила ему все. Подползла, ткнулась головой в колено. Хотела лизнуть, но сил хватило лишь на то, чтобы мотнуть головой в сторону кормы…
Я переместилась с галерки в незнакомый, как у Лермонтова, провал. Скорее, в пропасть с отвесными стенами, по дну которой бежал ручей с другой водой. По берегам сидели бигли из институтского Вивария и в месте со мной наблюдали продолжающееся представление.
Несмотря на старания, никто не обращал на меня внимания. Я пыталась кричать, но голос пропал. Встала на четвереньки. Добралась до кормы… и увидела Дарвин, что продолжала барахтаться неподалеку. Попробовала подтянуть ее ближе. Не смогла. И тогда, размахивая руками, хватая озабоченную палубную публику за одежды, попыталась заинтересовать их судьбой Дарвин. И чувствовала себя глухонемым испанским мальчиком, который жестами старается объяснить, что его зовут Хулио.
И чем сильнее старалась, тем отчетливее понимала, что спасение Дарвин – дело рук самой Дарвин. Потому как ее спасение не являлось их первоочередной задачей. Это было так очевидно абсурдно, так невероятно жестоко, что задроченный, весь в дырах от происходящего, мозг перестал воспринимать всерьез толпу на палубе и Дарвин за кормой. И я вместе с мозгом снова отправилась в знакомую пропасть к биглям и ручью с другой водой на дне, чтобы понаблюдать за звездами.
Возможно, благодаря этой воде я снова пришла в себя. Села. Оглянулась. Тихон на повышенных тонах продолжал базар с американцами. В кресле полулежала Дарвин в мужском халате. Вдоль борта выстроилась публика из береговой охраны.
Как недавно до Тихона, я подползла на четвереньках к Дарвин. Принялась тормошить, причитать что-то. Она открыла глаза. Улыбнулась. Коснулась щеки:
– Нас так просто не потопить, Никифороф… – Она говорила что-то еще, но мне сильнее всего хотелось, чтобы Дарвин не убирала руку с моей щеки.
Только, похоже, прибывшая публика не смогла договориться с нашей. Тихон сказал что-то чувакам из береговой охраны. Те подхватили нас с Дарвин и потащили на свой катер. Я была на вершине блаженства и торжествовала…
А Дарвин не собиралась праздновать победу. И что-то говорила Тихону, заламывая руки и плача. А потом встала на колени. Только Тихон не стал внимать ей. Лишь наблюдал, как публика из береговой охраны с трудом удерживает ее.
Мы отошли от яхты Бена на приличное расстояние. Дарвин с синими губами сидела на досках палубы. Всматривалась в чернильную темноту за бортом. Периодически поворачивалась к Тихону и говорила: – Пожалуйста! Не надо, папа!
А Тихон, не желая вступать в перепалку, матерно и зло молчал. А потом сказал, не повернув головы:
– Давай, Колян! Покажи им, где крабы зимуют. – Повернулся к Дарвин: – Открытие должно принадлежать тем, кто его совершил, а не тем, кто заплатил, перекупил или отнял.
Тихон говорил правильные слова: справедливые и честные. Только за ними ничего не стояло кроме лжи и вероломства, как у главного постояльца кремля. Но мне было не до анализа. И какой смысл сомневаться в том, чего не существует. Я просто согласилась с ним и машинально искала английский аналог. И не находила. И перевела один к одному. А пока переводила, вспомнила, как баба Фаня, вечно пьяная кастелянша в нашем детском доме, сказала однажды, что большие открытия должны принадлежать человечеству. Всему! И что открытие законов небесной механики никто не финансировал, как и появление генетики или теории вероятности… И сразу прогремел взрыв – там, в чернильной пустоте, где дрейфовала яхта Бена с Марчеллой на палубе…
Глава 2
Тема структурированной воды, не замерзающей при отрицательных температурах и теоретически обладающей целым рядом кардинально измененных свойств, всегда была одной из тягостных и сомнительных проблем в современной науке. Занятие этим авантюрным делом априори считалось шарлатанством, как считаются шарлатанством успешные сообщения о создании вечных двигателей или контактах с обитателями других планет.
Однако десять лет назад на деньги неведомых спонсоров ТиТиПи построил в маленьком урюпинске огромный институт нормальной и патологической физиологии с прекрасной клиникой, рассчитанной на город с трехмиллионным населением. А потом, заручившись поддержкой постояльцев кремля, с которыми, по слухам, водил дружбу, создал лабораторию биофизики клетки. В ней молодой ученый профессор Дора Дарвин начала проводить работы по структурированию воды. Дюжина других исследовательских лабораторий института была призвана служить научным интересам Дарвин.
Я давно обратила внимание на странный бзик ТиТиПи покупать дорогостоящее чужеземное оборудование, даже если оно не очень требовалось в данный момент. Он покупал и покупал: компьютерные и магнитно-резонансные томографы, оборудование для ангио- и коронарографии, стентирования, эндохирургии, общей хирургии, кардиохирургии, нейрохирургии, анестезиологии и реаниматологии, ультразвуковой и функциональной диагностики, клеточных технологий, биохимических и биофизических исследований. А еще постоянно приобретались всевозможные расходные материалы. Аппаратуру уже негде было размещать. И строились новые помещения, и корпуса под диагностику, а потом под лечение. Институт, похожий на строительную площадку, постоянно достраивался и расширялся. И чем больше покупалось оборудования, тем больше денег становилось у ТиТиПи. И не только по слухам. Возможно, у него были и другие источники доходов. Однако для тех денежных средств, которыми, по сведениям журнала Forbs, он располагал, владение урюпинском, как источником доходов, было явно недостаточным.
23
Была, не была.