Страница 11 из 21
– Вы знаете, где находитесь? – помолчав, спросил хозяин кабинета.
– Вы решили надо мной посмеяться? – робко удивился А2.
– Отнюдь, – покачал головой хозяин. – По опыту знаю, что многие люди не отдают себе отчет в том, чем занимается наша организация.
– Я – отдаю.
– Тогда, пожалуйста, скажите.
А2 вздохнул, поправил smartverre – такого же древнего дизайна, как и костюм, – и неуверенным голосом ответил:
– Я нахожусь в институте Права и Толерантности, где занимаются…
И вновь замялся.
– Счастьем, – закончил за него хозяин кабинета.
– Я так и хотел сказать, – подтвердил А2, четко осознавая, что должен проявлять не только внешнее fu
– Вас ничего не смущает?
Последовала короткая, на несколько секунд, пауза, после чего А2 дернул плечом и выдавил давно зазубренную цитату:
– Не вижу ничего странного в том, что людям необходимо прививать чувство счастья. Наша цивилизация не так давно ступила на истинно гуманистический путь развития, и хотя общество быстро меняется…
– В хорошую сторону или в плохую? – немедленно уточнил хозяин кабинета.
– Вперед, – так же быстро ответил А2. – Время еще не научились оборачивать вспять.
Теперь взял паузу собеседник.
Он откинулся на спинку кресла, несколько секунд не мигая разглядывал А2, затем представился:
– Морган Каплан, доктор.
– Очень приятно, Алекс Аккерман… биолог… доктор.
Профессию А2 назвал неуверенно, однако Морган не обратил на заминку внимания и поинтересовался:
– Алекс Аккерман… Вас поэтому прозвали А2?
– Да… еще в детстве…
– Вы знаете, чем мы занимаемся, доктор Аккерман?
– Разве мы не об этом только что говорили?
– Я услышал стандартный ответ, а хотел бы знать ваше истинное отношение к происходящему.
– Гм…
Ответить так, как думал, А2 не мог, поскольку это грозило крупным штрафом и коротким тюремным заключением с последующим помещением в список неблагонадежных. Нужно было отвечать правильно, однако зазубренные определения выскочили из головы и никак не хотели возвращаться.
– Не смущайтесь, – благодушно произнес Каплан. – А главное, ничего не опасайтесь, поскольку на этом вопросе все спотыкаются.
– Даже вы?
Морган рассмеялся.
– У вас высочайшее самообладание.
– Это от страха. – А2 вновь густо покраснел.
– Знаю, – кивнул Каплан. – Люди реагируют по-разному: одни цепенеют, другие начинают сражаться. Вы относитесь ко второму типу.
– Это хорошо или плохо?
– Это не имеет отношения к теме нашей встречи. – Морган удобнее устроился в кресле. – Давайте поговорим о счастье.
– В общих чертах?
– Сначала – да, – согласился Каплан. И чуть добавил в голос жесткого напора: – Общество, как вы правильно заметили, доктор Аккерман, меняется. Но общество – это в первую очередь люди, и общество создано для людей, а не наоборот… Вы следите за моей мыслью?
– Со всем возможным тщанием.
– Выдающиеся мыслители начала XXI века предвидели развитие человеческой цивилизации, внимательно изучали тенденции, которые тогда лишь зарождались, вычислили гуманистический вектор и сделали вывод, что главной задачей новейшего общества станет достижение счастья. Тысячи лет человек работал не разгибая спины, умирал от болезней, которые в те времена не умели лечить, погибал в войнах, развязанных колонизаторами и религиозными фанатиками, и мечтал о счастье. Сначала эти мечты были приземленными: кусок хлеба каждый день, крыша над головой, возможность прожить долгую жизнь и умереть на руках правнуков с улыбкой на устах. Подобные мечты сейчас выглядят мелкими, ведь человечество совершило грандиозный шаг вперед, но тогда казались недостижимыми. Сейчас мы справляемся с любыми болезнями, у нас нет голодных и почти отсутствуют войны. Современное общество способно предложить законопослушным гражданам высочайший уровень комфорта и благосостояния. Наша цивилизация далеко ушла от варварства, но возникает важнейший вопрос: что теперь счастье?
– Для некоторых это по-прежнему кусок хлеба, – внезапно обронил А2.
– Вы меня не слышали? – грубовато поинтересовался Морган.
– Просто предположил, – вновь смутился Аккерман.
Доктор жестко посмотрел на Алекса, затем, успокоившись, продолжил:
– Вы знаете, почему приглашены на встречу?
– Я надеялся, что по ошибке, – признался А2 и принялся нервно теребить манжет сорочки.
– Нет, не по ошибке, – покачал головой Каплан. – У нас много дел, доктор Аккерман, и мы не имеем права тратить время на ненужные знакомства. Мы не ошибаемся.
– То есть вы решили, что я несчастлив?
– Именно.
Разговор вступил в самую опасную для А2 стадию: сейчас Морган изложит суть претензий, на которые придется реагировать правильно. Предельно правильно, потому что в противном случае из института можно и не выйти…
– У вас есть дети? – неожиданно спросил Каплан.
– Нет.
– Почему?
– Я еще слишком молод.
– Сколько вам?
– Тридцать шесть.
– Фактически юноша.
– Да, – робко улыбнулся А2. – Нужно пожить для себя.
– У вас есть постоянный партнер?
– Нет.
– Почему?
– По той же причине.
– Хотите погулять? – с недоверием осведомился Морган.
– Да.
Однако Аккерман при всем старании не походил на записного ловеласа и даже бодрым голосом не смог развеять недоверие врача. Но Каплан решил пока не давить слишком сильно.
– Что же занимает ваше время?
– Стараюсь радоваться жизни.
– Получается?
– Мне казалось, что у меня все хорошо: любимая работа, еда и крыша над головой, при необходимости – секс.
– Многим из нас кажется то, чего нет в действительности, – улыбнулся Каплан. – Именно в этом заключается смысл слова «кажется». И если вы предполагаете, что у вас все хорошо, это вовсе не означает, что вы действительно счастливы.
– Вы в это верите? – удивился Алекс.
– К сожалению, многие люди лишь демонстрируют fu
– Безусловно, – выдавил из себя А2.
– Отрадно слышать.
– В чем меня обвиняют?
Вновь возникла пауза, и вновь – некрасивая, настороженная, способная взорваться яростным криком. Морган Каплан молчал так, что делалось страшно, и чтобы не задрожать, А2 заставил себя сосредоточиться на smartverre доктора. Элегантном, прозрачном, маленьком, в тончайшей золотой оправе, каким-то чудом вобравшей в себя необходимую электронику. Умные очки Моргана демонстрировали приверженность высокому стилю и безупречный вкус, ими можно было любоваться часами, но Алекс вдруг подумал, что пропитанные нановолокном стекла искажают взгляд доктора в нечеловеческий, в неживой…
Впрочем, все люди смотрели из smartverre совсем не так, как без него.
Но где теперь встретишь человека без очков?
– Почему вы решили, что вас обвиняют? – тихо осведомился Каплан.
– В противном случае мне здесь делать нечего.
Стильные стекла стильных smartverre небрежно блеснули.
– Нам поступила информация, что вы несколько раз назвали себя «она»: один раз в переписке и трижды – в устном разговоре.
– Что? – растерялся Аккерман, ожидавший услышать что угодно, включая обвинение в ядерном терроризме, но только не подобную чушь.
– Вы несколько раз назвали себя «она», – терпеливо повторил доктор.
– Это важно?
– Очень.
А2 еще раз огляделся, словно проверяя, не заснул ли он во время разговора, после чего демонстративно ущипнул себя за руку – Морган сопроводил жест вежливой улыбкой, – и спросил:
– Перефразирую вопрос: это настолько важно, что кто-то на меня донес?
– Когда подобное случается единожды или в течение длительного промежутка времени, это действительно не важно, – объяснил врач. – Однако вы назвали себя «она» три раза в течение пяти лет, и система обратила на несоответствие внимание. И не только система.