Страница 31 из 32
- Вот, видишь, даже он тебя ободряет. А ты тут ревёшь.
- Тогда убеди свою мать, что Я должна воспитывать ребёнка, а не ОНА, чтобы я не ревела, - обиделась царица.
- Так вы из-за этого рассорились! – вздохнул принц. – О Царь, дай мне терпения. Маш, до родов осталось всего ничего, потерпи чуть-чуть.
- Что изменится после? Разве что, если я… - она осеклась. Говорить о своих страхах мужу она не собиралась. Но было поздновато. Севастьян внимательно посмотрел на жену.
- “Если ты” что?
- Ничего… Баш, я очень устала, давай я вернусь к себе?
Принца насторожила не законченная фраза, но он не стал добиваться от неё ответа: захочет, сама скажет. Он кивнул.
- Может, тебе помочь? Ты еле на ногах стоишь.
Мария пожала плечами, выражая своё согласие. Севастьян приобнял её и взял за руку, и так они дошли до их покоев.
Мария так ничего и не сказала больше, раздумывая над чем-то своим, и не делилась мыслями ни с кем больше.
Вечером к ней зашли элитарии – точнее, те из них, которые оставались в городе. Они долго подбадривали подругу. Хотя, на самом деле, скорее запугивали своими шутками, которые основывались на рассказах их сестёр и жён, которые уже успели родить к тому времени. Императрица лишь качала головой и закатывала глаза, говоря, что подобное её вряд ли испугает, а потом, чувствуя новый накат страха, переводила разговор на дела.
К ней залетал и Восточный, донеся до императрицы весть о том, что злейшая соперница Софии на сердце турмана Адиля скончалась на днях – в столице Ямлеза была эпидемия чумы. Остальные члены правящей династии и сестра императриц Обена остались живы. Мария, по своему обыкновению, не захотела радоваться этому событию, и лишь пожелала Марихан попасть в Небесное Царство, а её одиннадцатилетнему сыну – сил и выдержки, чтобы пережить смерть матери.
Весть об этом снова пробудила страх царицы. Но она смогла быстро себя уверить в том, что если молиться, то всё будет хорошо. На всё воля Царя и Девы!
========== Глава 26. Предсказание ==========
Вопреки опасения Баша, последовавшие за ссорой Марии и королевы Яры три недели обратились в дни тишины. Они практически не общались и старались избегать друг друга, чтобы не повторять неприятный разговор, хотя обе не оставляли надежды доказать свою точку зрения. Правда принц всё равно беспокоился, не зная толком того, что может быть нормальным на девятом месяце, а что нет. На что Роберт отвечал, что всё в порядке, и это нормально.
Было третье сентября, когда вопреки желаниям обоих правителей, Мария и Яра остались в одной комнате. Королева зашла утром к сыну за чем-то, с ней пришли и старшие дочери: Наталья и Татьяна. Девушки тут же подлетели к Марии, заводя разговор о чём-то очень важном, Яра была вынуждена остаться. Баш только был рад – ему надо было уходить на совет к отцу, и он попросил мать присмотреть за императрицей, а сам ушёл.
Мария с энтузиазмом поддержала разговор сестёр мужа, так как те наперебой говорили что-то невразумительное о самой старшей из детей Роберта и Яры. Как оказалось, Ольга решила приехать вместе со своим маленьким сыном к ним из своего островного государства вместе с мужем, королём Наравом.
- Ольга писала, что у её сына глаза голубые…
- … а волосы золотые…
- Весь в отца. У короля Нарава было много поклонниц, когда он ещё был принцем.
- Это не удивительно, судя по вашим рассказам, - улыбнулась Мария, которая уже успела составить себе портреты описанных ей лиц.
- О да, это точно…
Татьяна снова что-то защебетала, не замечая ничего вокруг, но её перебила мать. Королева, нахмурившись, подошла к невестке. Мария вела себя немного странно. Казалось, ей было больно сидеть, пока она не вскрикнула. Яра без труда поняла, что происходит. Обернувшись к Татьяне, она сказала:
- Иди за повитухой, живо.
Немного напуганная Татьяна, выбежала в коридор, услышав приглушённый дверью стон младшей царицы Обена.
***
Баш уже раз десять раз успел пожалеть о том, что вообще пошёл на этот совет. Воеводы, лорды и приехавшие наместники не рассказывали ничего нового. Про зверолюдов и Кору он, итак, всё знал, а слушать это в который раз не приносило никакого удовольствия.
Баш стоял рядом с отцом у стола, за которым и расположился совет, а двери в тронный зал были, по обыкновения распахнуты настежь, благодаря чему принц смог увидеть, как в коридоре показалась взволнованная Татьяна. За ней шла какая-то женщина. Принц видел, как сестра отдала какой-то приказ стражу у дверей, а сама быстро убежала вместе с сопровождавшей её к лестнице наверх. Принц нахмурился: неужели что-то случилось?
Он не успел перебрать варианты того, что могло случиться, когда тот же самый стражник, повинуясь приказу принцессы, вошёл в зал и поспешил подойти к принцу. Потом мужчина что-то прошептал принцу. Баш побледнел. И что? Радоваться ему или пугаться? Он бросил умоляющий взгляд на отца. Тот как раз закончил разговор с одним из лордов, и сын смог к нему шёпотом обратиться, пока присутствующие что-то живо обсуждали.
- У Маши роды начались, пап.
Король вскинул брови.
- Рано ещё ведь… Не дай Царь, что худое произойдёт.
- Мария сама родилась единственная из сестёр раньше времени…
Да, зря Баш это сказал. Теперь он начала нервничать ещё сильнее.
- Пап, я должен уйти…
Роберт нахмурил брови тихо прорычал, схватив сына за руку.
- Отставить панику. Пойдёшь, только когда успокоишься, ясно? Там сейчас и без тебя забот хватает.
Слова отца – закон для сына. Севастьян отлично понимал, что не имеет право на нервозность в такой момент, но как это было трудно сделать! Но принца воспитывали как мужчину, и выдержка у него была как у мужчины. Не прошло и нескольких мгновений, как он успокоился, беспокойство осталось только в глазах, а всё остальное говорило о предельном спокойствии, будто сейчас он только проснулся, в окно льётся солнечный свет, и поют птицы.
Отец отпустил его только по прошествии, наверное, получаса, сомневаясь в том, что Баш успокоился полностью. Принц прошёл по коридору спокойно, ничего не выдавая своего волнения, но как только он оказался один на лестнице, то тут же пустился бегом, шагая через две ступеньки, как это часто бывало в Тэр-Авене, когда они с Машей бегали наперегонки. Чаще всего у них были ничья…
Баш чуть не пробежал нужную дверь, и заскользил, тормозя, на каменном полу, когда из-за их двери до неё донёсся душераздирающих крик. Кто такое услышит, может подумать, что кричащий умирает. Юноша сжал кулаки, выгоняя из головы навязчивые страхи и мысли, которые только убивали в нём надежду. Всё будет хорошо… Всё будет хорошо…
***
Юноша уже не помнил, сколько стоял там, выжидая. Ему казалось, что целую вечность, которая практически каждую секунду оглашалась её криками, разрывавшими душу на мелкие кусочки. Баш вздрогнул, когда раздались звуки быстрых шагов и на этаж зашёл его отец и Александр. Брат тут же бросился к старшему принцу.
- Ну, как?
- Говорить нечего, сам всё слышишь, - хмуро ответил Баш и взглянул на отца. Тот ободряюще улыбался. Что же, может не всё так плохо, если отец так спокоен?
Тут крики затихли. Севастьян настороженно посмотрел на дверь, когда до него донёсся надрывный плачь младенца. Королева Яра вышла, держа на руках ребёнка минут через пятнадцать. Глаза её сияли, но в них всё же читалось некоторое разочарование. Она ласково посмотрела на сына, который, казалось, прожигал её взглядом.
- Что же, Севастьян… Я могу тебя поздравить с рождением дочери.
Счастью наследника не было предела, судя по тому, как они с братом обнимались, но взять дочь на руки он всё же несколько страшился. Она была такая маленькая с тёмно-рыжей шевелюрой и недовольными большими и круглыми голубыми глазками. Когда Баш взял её на руки, она посмотрела на него так серьёзно, что Баш невольно снова заулыбался.
- Да, не этого я ожидала, но… что же, не мне сетовать на судьбу, - улыбнулась Яра. – Севастьян, дай мне ребёнка и иди… к Марии можно сейчас, только не на долго. Ей надо отдохнуть.