Хроники Обена

- Это я уже понял. Отец не зря тебе разрешил учиться вместе с элитариями военному искусству.

- Вот и ответ, – Эсманур наконец соизволила обратить внимание на пашу, который так и не разогнул спину. – Приветствую Вас, Иргим паша. Перестаньте кланяться.

Мужчина виновато хмыкнул, распрямился, всё ещё не смея поднять взгляд, и тихо вышел из покоев турмана. Адиль, дождавшись, когда дверь закроется за ним, пригласил сестру сесть. Эсманур охотно согласилась, высвобождая голову из-под шёлковой ткани.

- А теперь, братишка, сначала и поподробнее, – внезапно произнесла турмания. Адиль непонимающе нахмурил лоб.

- Ты о чём?

- До того, как прийти к тебе, я зашла к матери. Она разгневана на тебя. Метает молнии по своим покоям и постоянно повторяет имя Софии, обзывая её при этом и всевозможно оскорбляя.

Адиль построил брови домиком и, уронив голову на руки, громко застонал, а его разлюбезная сестра продолжала разглагольствовать:

- Пока мы с ней разговаривали, я лицезрела её гнев в качестве разбитой вазы из Арклиана. Ты подумай! Она не пожалела самую дорогую вещь в своих покоях! А ведь эту хрустальную вазу подарил ей наш отец – Да храни его Алан в палатах солнца!

Эсманур вздохнула, вертя золотое кольцо с сапфиром в бриллиантовой оправе.

- Я не знаю, что мне делать, Эсманур. Мне пришлось без разрешения и благословения матери отправить войска к Обену. Мы только что с Иргимом пашой обсуждали это. Элитарии практически полностью готовы. Но мама мне покоя не даёт. С утра в голове крутится наш разговор. А она и Софию ведь убить может.

- М-да, лучше бы я не возвращалась сюда, – вздохнула Эсманур, стуча кулаками по коленкам. – Ладно, я постараюсь поговорить с мамой. Может, смогу её отвлечь? Адиль, не кисни. Самой тошно. София – моя лучшая подруга. У неё там и так проблем хватает: сёстры младшие, Дранг этот, подлюка. Езжай туда сам, никаких генералов или пашей вместо себя не посылай.

Глаза турмана невольно округлились. Он поднял голову и непонимающе взглянул на сестру. В первую секунду ему показалось, что она просто шутит. Но взгляд Эсманур оставался твёрдым и вполне серьёзным. Адиль на всякий случай проверил температуру у себя, а потом у неё. Потом на его лице появилась нервная улыбка.

- Сестрёнка, по-моему, один из нас сошёл с ума.

- Не мели ерунды, Адиль. Я вполне в своём уме. Что тебе не нравится в моём предложении? – Эсманур закатила глаза.

- В нём всё полный абсурд. Ты понимаешь, что у меня нет преемника?

- С чего ты взял?

- Ну, ладно, – он повернулся лицом к сестре, так как до этого сидел к ней боком. – Кого ты предлагаешь?

- Себя.

Этот ответ заставил турмана потерять дар речи.

- А… что… ой… у-у… и… пуф…

Этот набор звуков развеселил Эсманур. Турмания громко усмехнулась, заставляя брата выйти из состояния заики.

- Тебе не понравилась моя кандидатура? – с улыбкой спросила турмания.

- Нет, что ты, просто… ты же знаешь убеждения нашего народа и веры.

- Ничего, переживут без тебя под моей опекой месяц-два, их никто спрашивать не будет.

С минуту турман молчал, взвешивая в голове все доводы и, наконец, произнёс:

- Поступай как знаешь, я сдаюсь. Я верю тебе даже больше, чем остальным членам династии.

- А София?

- Она не член династии и даже не сама династия. Для меня она гораздо большее, – Адиль улыбнулся, при воспоминании.

- Тогда спокойно уезжай к жене и не о чём не беспокойся.

В ярко расписанном в разные яркие краски зале стояла тишина, что казалось практически невозможным при таком большом количестве солдат. Большие, высокие окна пропускали много света и воздуха. Приближался вечер, и поднявшийся ветерок облегчал тяготившее всех ощущение жары. Но солдаты стояли с каменными лицами, недвижимые, твёрдые. Все одеты в доспехи, которые отливали на солнечном свете золотом. Высокие скулы, суровые и немного узковатые глаза выглядывали из-под шлемов. Лоб каждого элитария охватывала плотная полоска ткани, длинные края которой ложились на плечи воинов.

Внезапно с улицы раздался вибрирующий звук трубы, прорвавший тишину, царившую в воздухе. Солдаты, словно по команде, достали мечи и каждый опустился на одно колено, склонив голову. Двери в зал с грохотом растворились и туда вошли Адиль и Эсманур, одетая в кафтан до пола и шёлковые широкие штаны. На ногах красовались чёрные сапожки. На поясе висела сабля.

Оба подошли к трону – просторному резному креслу, обложенному подушками сверху донизу, – и повернулись к элетариям. Те встали. Не знавшие ничего о планах турмана воины удивились. Они были более чем уверены, что Адиль передаст власть одному из пашей. Но перед ними стояла сестра турмана, которую уважали все до единого. Было лишь одно маленькое обстоятельство. Она – женщина. Но Адиля это не волновало, судя по спокойному выражению его загорелого лица.

Турман, шепча что-то, снял с себя тяжёлый золотой медальон в форме головы оскалившегося тигра. Эсманур приклонила колени перед братом и через несколько секунд ощутила приятный холодок на шее и сильную тяжесть ответственности, которая легла на её плечи. Когда она опустилась на трон, облокотившись боком на подушки, элитарии в один голос закричали:

- Да храни тебя Алан, госпожа!

С самого утра шёл снег с дождём. Проходившие по улицам люди по щиколотку утопали в грязи. Настал февраль, со своей зима-осенью. Небо затянуто хмурыми тучами, с северных гор дует сильный промозглый ветер. Все звери залегли в своих норках, птицы спрятались в уютных гнёздышках, и даже драконы-оборотни не показывали нос из пещер, где было намного безопаснее, и не было ветра, заламывавшего крылья и сбивавшего с ног.

Но такая погода ничуть не напугала большого чёрного ворона, который летел уже очень долго через две страны, семь морей и обширный океан с посланием от своего друга и господина к его супруге и самой очаровательной женщине во всём Ямлезе.

Наконец он посмотрел вниз: под ним распростёрлась столица Обена – обширный белокаменный город, окружённый стенами. У него не было конца, на расстоянии, которое только мог охватить острый воронов глаз. В самом центре города был королевский дворец, представлявший собой маленькую копию самой столицы, так как тоже был окружён стеной, но менее укреплённой в военном плане.

Ворон каркнул, ёжась от холода, и спикировал вниз, к Тэр-Авен. Он принялся заглядывать в окна, начиная со второго этажа, так как на первом никто, кроме слуг не жил. Окно Софии ещё долго пришлось искать. В комнатах практически ничего не было видно. Из-за пасмурной погоды внутри царил полумрак, если камин или свечи не зажигали. Но наконец перед глазами появилась сама София. Она сидела в кресле у камина и внимательно вышивала узор на ткани, растянутой на деревянных пяльцах. Верн стукнул твёрдым клювом в стекло несколько раз. Услышав это, турмания поднялась, отложив вышивание. Глаза её засветились, когда она увидела ворона, но также появилось в её взгляде и беспокойство. Она приоткрыла окно, впуская ворона. Верн, хохлясь и отряхиваясь начал прыгать по широкому подоконнику.

- Верн, что-то случилось? – девушка плотно закрыла окно.

- А где привет? – ворон сердито поглядел на госпожу. София вздохнула.

- Привет. Ты не ответил на мой вопрос, Верн. Что-то с Адилем?

Ворон не без улыбки заметил, как турмания начала заламывать руки.

- Хорошо всё с Вашим Адилем. Письмо прислал.

Он протянул послание, которое тут же оказалось в руках турмании. София подбежала к огню, по дроге взламывая печать и впиваясь взглядом в исписанную крупным твёрдым почерком бумагу. Верн, ожидая её реакции на написанное, начал вертеть головой в разные стороны, стараясь составить себе впечатление о северянах в целом. По сравнению с буйным количеством красок и запахов, здесь царило спокойствие. Цвета однотонные, неброские, светлые тона. В воздухе стоял аромат свежести.

Закончив свой анализ, ворон посмотрел на госпожу. Та, с прочтением каждой строчки, всё больше светилась от счастья, на лице расцвела улыбка. Обычно ворчливый Верн, улыбнулся, следя за её лицом. Наконец, турмания подняла затуманенный взгляд, который смотрел куда-то вперёд. Она видно о чём-то задумалась.