Страница 2 из 17
Короли-купцы, правители-ростовщики — разве могло такое прийти в свежекоронованную киммерийскую голову?! Они воевали не мечами, а долговыми расписками, угрожали не копьями, а аннулированием выгодных торговых соглашений. Залогом их безопасности служили не многочисленные и хорошо вооруженные армии (этих армий, кстати, у них почти что и не было), а удачность месторасположения. Редкий город Шема не являлся перекрестьем хотя бы парочки торговых путей. Асгалун же, например, и вообще был настолько важным торговым перекрестком, что за его безопасностью бдительно следили представители по крайней мере четырех окружающих держав. Конечно, оставалась ещё Стигия, но даже Стигия не решалась в одиночку противостоять сразу трем-четырем соседним с Шемом державам. И любой не слишком дальновидный захватчик, по глупости или от чрезмерной наглости попытавшийся завоевать настолько важный для всех центр торговли, немедленно бы получил мощный отпор объединенной армии.
Нет, воевать с шемитами при помощи мечей было делом гиблым и заранее обреченным на поражение. Бороться с ними следовало их же оружием — разведка при помощи подкупа и военные действия путем хорошо оплачиваемых закулисных интриг, отсечение вероятных союзников врага более выгодными предложениями и фронтальный удар тяжело вооруженного непробиваемыми уликами шантажа. Короче, всеми теми методами, в использовании которых незабвенный канцлер Публио был истинным и непревзойденным мастером.
Конан вздохнул еще раз. Как же ему не хватало этого гениального пройдохи и беспардонного казнокрада, умершего меньше двух зим назад. И как только он посмел умереть именно сейчас, когда его проницательная изворотливость так необходима! Сейчас, когда его великолепные (кто бы сомневался!) финансовые наступательные операции наконец-то сработали, и впервые за всю свою историю Шем решил-таки объединиться под началом одного человека.
Конечно, на том уровне объединения, который только и возможен для Шема, где чуть ли не каждая деревня на три двора считает себя суверенной и имеет собственного короля. А именно: объединения торгово-финансового, когда король одного из крупных торговых городов признавался остальными не то чтобы главным королем, а как бы первым среди равных, своеобразным коронованным купеческим старостой, получающим в свое полное подчинение лишь дела общегосударственной коммерции.
Понятно, что выбор подходящей кандидатуры оказался делом хлопотным и деликатным — с одной стороны, город на роль новой столицы требовался достаточно богатый и независимый, чтобы стать действительным центром общешемитской торговли. С другой же — правитель этого города не должен был обладать излишними амбициями, которые могли бы подтолкнуть его к попыткам захвата власти не только финансовой. С третьей — остальные мелкопоместные шемитские короли должны были в массе своей признать выбранного правителя соответствующим первым двум требованиям — что вообще казалось делом совершенно нереальным для любого человека, хоть раз имевшего дело с шемитами. Два шемитских купца, как правило, не могли договориться между собой даже о том, с какой стороны утром восходит солнце, не говоря уж о чем-то более спорном, про это вам в любой харчевне обязательно расскажут с десяток веселых историй, даже просить не придется.
В такой ситуации нынешний король крупного и независимого Асгалуна Зиллах, вот уже несколько зим осторожно выдвигаемый (не без скрытной помощи Аквилонии) на роль «объединителя всего Шема» подходил идеально. Поскольку если и не оказался повсеместно признан таковым с искренним восторгом, то хотя бы вызывал у прочих королей наименьшее количество недовольства.
Не самый старый, но в то же время не самый молодой из шемитских правителей, Зиллах и в остальных своих проявлениях был крепеньким середнячком. Не слишком богатый, но и далеко не бедный, не самый умный, но и не откровенный дурак, не самый трусливый, но и не герой, способный на всякие безрассудства для достижения личной славы. Короче, он был именно тем вполне приемлемым компромиссом, на который после длительных закулисных и не всегда гладких переговоров со временем согласились все.
Морщились, конечно, и носами крутили, но — согласились, признав наименьшим из возможных зол. Политические несостыковки были утрясены, законы потихоньку согласованы и финансовые системы приведены если и не в полный порядок, то хотя бы в некое подобие единства. Формально шемитские города по-прежнему оставались свободными, а их короли — совершенно и абсолютно независимыми во всех вопросах, — кроме тех, что касались коммерции общешемитской. Но кому, как не королям-купцам знать, что именно коммерция в Шеме решает все и дает истинную свободу и независимость!
Чтобы подсластить горьковатую пилюлю, Асгалунским правителем (а теперь, считай, правителем и всего Шема!) было принято мудрое решение: оформить подписание финальной хартии как общенародный праздник, яркий и пышный. Назвать его коронацией было бы неправильно со всех точек зрения — в конце концов, Зиллах уже был коронован порядочное количество зим назад, да и остальные короли вряд ли одобрили бы такое нововведение, ставящее дважды коронованного как бы еще на одну ступеньку выше них. А потому для распланированных на добрую дюжину дней пышных торжеств выбрали политически нейтральное и не вызывающее никаких неприятных ассоциаций название «Дни Единения».
Разумеется, Конан не мог не почтить своим присутствием подобное торжество, на саму возможность которого было потрачено им столько сил и средств из аквилонской казны. Он бы приехал сюда даже в том случае, если бы Зиллах проявил неподобающую королю халатность и не озаботился бы заранее рассылкой торжественных приглашений правителям всех окрестных держав.
***
Вообще-то, Конан покинул Тарантию больше трех лун назад, уже тогда поняв из донесений конфидентов барона Гленнора, главы тайной службы Аквилонии, что шемитское дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки. Решив сделать свое путешествие как можно менее похожим на завоевательный военный поход или устрашающую операцию, он не стал брать с собой всю центурию Юния Паллантида, ограничившись дюжиной Черных Драконов. Вполне достойная короля охрана, тем более что каждый из драконов в бою стоит как минимум троих обычных ратников, это все знают. Не взял он и двенадцатилетнего старшего сына Кона, оставив его под ненавязчивым присмотром Просперо. Пусть привыкает потихоньку управлять страной, не маленький уже, давно пора. А зарваться и натворить каких глупостей Пуантенец ему не даст, несмотря на изысканный и даже несколько изнеженный внешний вид хватка у Просперо бульдожья, при нем не забалуешь.
Вместо сына и усиленной стражи Конан взял с собой младших дочерей — Иллайнию и Атенаис, а также с полдюжины приличествующих королевским дочерям служанок. Что может быть более естественным и миролюбивым, чем отец-король, путешествующий в компании своих малолетних дочерей? У соседей-королей подрастают сыновья, да некоторые из них и сами по себе совсем ещё мальчишки, так почему же не показать имеющийся в наличие товар, так сказать, лицом? Никогда не помешает закрепить возможный политический союз еще и личной симпатией, а в дальнейшем — кто знает? — может, и сговориться о выгодном браке…
Впрочем, если быть до конца откровенным, взял он их с собой не только из политических соображений. Последнее время ему просто нравилось их общество. Сестры-погодки, такие похожие и в то же время непохожие друг на друга, подрастая, забавляли его все больше. Особенно — десятилетняя Атенаис, старшенькая, с каждой луной все больше напоминающая Зенобию…
По пути Конан намеревался какое-то время погостить у короля Аргоса — все равно ближайший путь в Шем лежал мимо его замка. Он давно собирался познакомиться с Ариостро поближе, предпочитая не полагаться во всем на доклады шпионов, а составлять собственное мнение о ближайших соседях, да все как-то находились более важные дела. Теперь же, как говорится, вроде бы и сам Митра велел.