Страница 2 из 23
Там кто-то с кем-то воевал, а может быть – просто высаживал в темные небеса боезапас, пытаясь отогнать страх.
Сколько он раз видел такое – огни трассеров над крышами погруженных во мрак умирающих городов? В Афганистане, в Карабахе, в Душанбе и Грозном… Вот теперь пришел черед и Москвы, откуда все и начиналось…
Мысль эту он додумать не успел, да она не имела значения. Для них всех не имело значение уже ничего.
Левая стена вдруг вздулась жутким волдырем, и лопнула, плюнув горелыми обломками и обдав взвизгнувших от ужаса женщин сгрудившихся возле нее (в помещении было холодно, но от этой стены веяло теплом).
Когда двадцать лет назад, еще в другой стране, это здание проектировалось, в нем был предусмотрен спец-лифт для доставки лабораторного оборудования и особо опасных реактивов. При перестройке и евроремонте туркам показалось ленно разбирать кирпичную шахту, и строители просто заложили проходящую через все здание трубу гипсокартонными и пластиковыми панелями. И вот сейчас они прогорели.
Порыв горячего ветра заставил лопнуть заледенелый фонарь стеклянной крыши, обрушив вниз водопад хрустально блестящих обломков. Кому-то повезло и на этот раз – крупный осколок толстого витринного стекла действует чище гильотинного ножа, спасая от мучений. И тут же победно взревела тяга в гигантской трубе лифта, ставшей в миг печной, превращая зимний сад в пекло.
Нина Петровна закрыла обожженное лицо руками…
– Ничего не понимаю, – бросил капитан Максимов, спихивая с колен брошюрки. – По этой карте, – он ткнул в отксеренный лист, выход есть. А вот по этим – выхода нет. И вообще – не понимаю, где мы находимся? Такое впечатление, что карты нам делали агенты ЦРУ!
Про себя он незлым тихим словом помянул вырубившуюся некстати спутниковую навигацию – были ли то козни того самого всуе помянутого ЦРУ или родных Космических войск – неведомо да и неважно.
– Где находимся? – буркнул Громов. Неужто не ясно – где? В… Караганде!!
Заместитель командира батальона не ответил, лишь угрюмо продолжил копаться в справочниках и атласах автодорог, притащенных ребятами из киоска «Роспечати», случившегося неподалеку – хлипкая дверь автоматным прикладам не помеха.
Тяжело поднявшись с банкетки, комбат выглянул в окно. Во дворе фыркали на холостых оборотах БТРы между окрашенными в защитные цвета тушами, которых сновали солдаты.
Он молча вышел и прошелся по коридорам и лестницам словно лишний раз проверяя – все ли в порядке в его «хозяйстве». За ним с автоматом наизготовку двигался водитель-контрактник, старший сержант Тумченко.
Пустующее административное здание, избранное командованием пунктом основной дислокации было полно жизни. В неподвижном воздухе слоями висел густой сигаретный дым. У туалетов собрались ожидающие своей очереди – пропускная способность их явно не была рассчитана на батальон, пусть и сокращенного состава.
В коридорах и залах прямо на ковролиновых полах, лежа вповалку, отдыхали бойцы. Хрипели рации, зампотылу уныло диктовал радисту сводку. Шипели собранные по кабинетам электрочайники (слава Богу, в этом районе напряжение в сетях не пропало) и тут же солдаты вываливали в огромную кастрюлю содержимое пакетов «Новой Универсальной лапши ДОШИРАК», которую так забавно рекламировал по телевизору отставной президент Франции Жак Ширак.
Тут же в здоровенных плафонах, снятых с потолка дымился растворимый кофе, а ефрейтор Антон Лесин – лучший повар батальона, движением фокусника разрывал и вытряхивал туда очередную полукилограммовую пачку «Нескафе», в то время как невысокий щуплый солдатик помешивал коричневую жижу.
Хорошо, что в помещении местной социальной службы, в котором они разместились, имелся свой буфет – в противном случае, пришлось бы грабить окрестные магазинчики. Хотя… если все это продлится еще пару дней, именно это делать и придется.
Из окна кабинета с непонятной надписью на двери «Начальник ВРАО» были видны идущие под снос пятиэтажки на другой стороне шоссе, и над ними торчала новенькая крыша трехэтажного здания. Он знал, и без всяких карт, что это – межрайонное управление УВД.
И вот именно там, в райотделе полиции, и засели их противники. Что самое смешное и печальное – не пре-словутые «вооруженные защитники демократии», и даже не перешедшие на сторону «либеральной оппозиции» менты, а их собственные товарищи, еще вчера в одних колоннах с ними входившие в столицу. А вот теперь у них видать начисто слетела нарезка – и доказательством тому были два смрадно чадящих БТР, приткнувшихся к стене трансформаторной подстанции. Метрах в пятнадцати от переднего валялись два неподвижных тела в камуфляже. Еще три тела в таком же камуфляже, побуревшем от крови, лежали у кунга с красным крестом – вынесенные под огнем раненные прожили меньше часа. Еще один, видимо механик-водитель, голый, закопченный от сгоревшей одежды и неузнаваемый, висел на раскаленной броне.
«Как на сковородке, – отвернулся комбат, не в силах видеть скворчащего на раскаленном металле растоп-ленного человеческого сала. – Зажарили, с-с…»
Самое удивительное, что свои действия бунтовщики не объясняли никак. Трижды комбат, майор Громов, пытался выйти на связь с ними – и всегда в ответ в наушниках слышался забористый мат, вперемешку с обвинениями в предательстве, измене, продаже России «жидам» и «черным» и тому подобный бред.
Он даже пытался объяснить сидевшему на другой стороне у рации лейтенанту (кажется, лейтенанту), что он заблуждается, что они как раз спасают страну он грозящей ее угробить окончательно заразы. Тщетно… Похоже, с тем же успехом он мог бы попытаться договориться с осьминогом или пришельцем из другой Галактики.
Что хуже всего, дела наверху, похоже, пошли не так, как задумывалось вначале. Весь эфир был забит перекличкой самых разных позывных – его коллеги тоже пытались выяснить, что делать, у начальства. И как минимум в пяти местах ситуация была аналогична той, в какой оказался его батальон. Бунт бессмысленный, беспощадный и… непонятный. Чертовщина… Даже Бибиревский ОМОН, дернувшийся было заступить дорогу войсковым колоннам по паническому звонку какого-то идиота из Думы, после пары предупредительных танковых выстрелов покорно сложил оружие.
Может в том то и дело, что танковых? Потому как у засевших в райотделе и прилегающем военкомате бунтовщиков, имелось шесть танков, а вот у него, майора Громова, которому поручили этот дивизион «запереть» – не было ни одного. Так что неизвестно – кто кого запер. Правда, пару часов назад их предупредили из временного штаба, что возможно они понадобятся, и по получении приказа нужно будет оставить на прикрытие роту мотострелков с ПГВ и отойти к МКАД на патрулирование. Да вот, похоже, отойти будет проблематично. Как свидетельствовали однозначно и карты, и данные наскоро проведенной разведки они тут заперты надежно.
Громов плюнул в снег и мысленно в очередной раз помянул недобрым словом тех кто снабдил их картами Москвы, как выяснилось, не годящимися ни к черту. Раньше-то они, вероятно, годились, но после эпидемии «точечной застройки» – увы…
Сюда, в этот квартал на юго-западе столицы они вошли с тыла, через мостик в местной парковой зоне – как и было предписано – чтобы обойдя дислокацию мятежной части по означенному на карте «шоссе 134» захлопнуть сбрендивших «вованов» в мышеловку. Но, увы – в реальности никакого шоссе тут не оказалось, а на том месте, где ему полагалось быть высились решетчатые каркасы недостроенных монолитно-кирпичных домов, окруженные завалами строительного мусора и штабелями стройматериалов. Ко всему выяснилось, что хлипкий пешеходный мостик на прохождение бронетехники не рассчитанный, все-таки не выдержал, треснув как раз под последней машиной. Экипаж как-то умудрился вырвать БТР из капкана, но путь к отступлению был закрыт. Разве что налегке, без техники.
Куда ни кинь – всюду клин. Прорываться мимо превращенного в крепость райотдела, ощетинившегося танковыми стволами и еще хуже – с прячущимися по оконным проемам гранатометчиками – значило оставить тут не меньше половины машин. А через территорию новостройки – не уйти. Или, опять же, уходить, бросив технику.