Страница 9 из 242
На Эне никто не знает своих родителей. Все — дети всех... Этот закон был принят еще за тысячу лет до рождения Ода.
Бессмертные эны!.. И вот — цена их бессмертия!.. Если развитие жизни во Вселенной идет по одному пути, может, даже и лучше, что жители Мауны погибнут теперь и не доживут до «эры бессмертных»?
Од сжимает руками голову.
Вздор, разумеется, вздор! Эны сами виноваты во всем. Три чудовищных войны... Если бы не войны, все пошло бы иначе. Можно было сохранить моря, жить на поверхности планеты. Пустыни не разрослись бы с такой быстротой, атмосфера не лишилась бы большей части кислорода. А сами эны... Как не похожи они на своих далеких предков, живших тысячелетия назад, — сильных, веселых, красивых, настойчивых и смелых. «Теперь они кажутся нам великанами, а в действительности это мы измельчали, стали уродцами-карликами... Сохранились, как шлак после термоядерного урагана, как разновидность плесени, покрывшей необрабатываемые участки больших плантаций... Сохранились для бессмертия!»
Двери лаборатории бесшумно раздвинулись. На пороге стоял Шу.
— Ты один, Од? — Взгляд математика обежал столы, заваленные картами и фотографиями. — Нам надо поговорить.
— Я уезжаю, — тихо сказал Од.
Шу отрывисто кивнул:
— Знаю. Потому и пришел. Когда ты летишь?
— Ракета отправляется на Малый спутник раз в полгода. Старт через три дня.
— Изгнание?
— Так решил Главный астроном. Год я должен буду провести на Малом спутнике, наблюдая интенсивность метеорных потоков.
— Теперь это очень важно!.. Метеорные потоки... Кому это нужно, скажи, пожалуйста?..
— Эти наблюдения ведутся постоянно. На Малом спутнике работает автоматическая внешняя обсерватория. Там сейчас астроном Тор. Я сменю его.
— Ты будешь там совсем один?
— Вероятно. Если не считать автоматов...
— Это хорошо. Там тебе никто не помешает наблюдать Мауну.
— Увы, там нет большого телескопа.
— Там нет и запыленной атмосферы Эны. Одно другого стоит. Я тебе дам усиливающее устройство к обычному телескопу.
— Зачем?
— Это потом... А сейчас едем со мной.
— Куда?
— Далеко... В метеоритный кратер Заки-оба.
Од удивленно поднял голову:
— Зачем?
— Там узнаешь. Ты бывал в нем?
— Очень давно, когда учился.
— Тебя возили туда? — удивился Шу.
— Нет, я был один. В юности я много ездил и бродил по поверхности Эны.
— В юности, — недобро усмехнулся Шу. — А сейчас какую пору своей бессмертной жизни ты переживаешь, глубокочтимый ассистент Од?
— Никогда не задумывался над этим, учитель Шу.
— Напрасно... Так едешь со мной?
— Если вы этого хотите.
— Не терплю пустословия. Идем!
— Когда мы вернемся?
— Когда ты захочешь.
— Но...
— Никаких «но». Мы не воспользуемся подземными трассами. Я прилетел на гравилете. Он стоит на посадочном круге обсерватории.
Они вышли из лаборатории, в кабине лифта стремительно вознеслись в первый подземный этаж. По узкой винтовой лестнице поднялись в наземный павильон. За прозрачными стенами павильона все тонуло в мутной красноватой мгле. Сквозь завесу стремительно увлекаемой ураганом пыли чуть просвечивало маленькое багровое Солнце.
— Ничего, — сказал Шу. — Здесь близко. Добежим.
В низком прозрачном коридоре двери бесшумно раскрывались и снова задвигались за спиной. В наружных секциях под ногами заскрипел песок. Раздвинулась последняя дверь — и в лицо ударил пыльный вихрь. Шу пригнулся и побежал, Од последовал за ним. Ветер зло и упруго бил в лицо. Под ногами текли коричневые струи песка, похожие на быстрых, извивающихся змей.
Синеватое полушарие гравилета выросло неожиданно в разрыве между двумя облаками крутящейся пыли. Корпус аппарата покоился на восьми невысоких коленчатых ногах-амортизаторах, глубоко ушедших в песок.
Шу и Од пробрались между амортизаторами под плоское дно гравилета. Люк открылся. Из входного тамбура опустилась легкая площадка. Поворот рычага, площадка поднялась. Автоматически включился аппарат продувки тамбура. Пыль с лица и одежды исчезла, воздух стал прозрачным. Од облегченно вздохнул, шагнув вслед за математиком в центральную кабину гравилета.
Шу опустился в кресло перед пультом управления, указал Оду место возле себя. Аппарат дрогнул и быстро пошел вверх. Дно кабины стало прозрачным; Од увидел под ногами сферические крыши башен обсерватории. Они стремительно проваливались вниз, то появляясь, то снова исчезая в тучах красноватой пыли. Быстро светлело, солнце светило все ярче. Зона урагана осталась где-то внизу. Гравилет перестал подниматься и полетел на юго-восток.
Скорость не ощущалась. Казалось, аппарат висит неподвижно под синевато-фиолетовым куполом неба, а внизу плывут на северо-запад красноватые равнины, местами задернутые клубящейся коричневой завесой песка и пыли.
Пустыня сменилась плоской буроватой низменностью — дном давно исчезнувшего моря. Пересекли полосу больших плантаций, заброшенных тысячелетия назад. Пыльная мгла внизу исчезла.
Шу снизил гравилет и еще увеличил скорость. Плоская равнина, испещренная оспинами полуразрушенных кратеров, словно огромная красноватая река, текла навстречу и исчезала где-то далеко в туманном мареве западного горизонта.
Летели молча. Шу откинулся в кресле и прикрыл массивной волосатой рукой глаза. Лишь изредка он бросал быстрый взгляд на контрольные приборы.
Од внимательно глядел на плывшие под ногами равнины. Он не был в этих краях много лет. Впрочем, тут мало что изменилось. Вот разве полосы брошенных плантаций разрослись гуще и, наверно, стали совсем непроходимыми.
Од представил себе бесформенные красноватые наросты, покрытые броней игл. Лишь эти растения уцелели в отравленной атмосфере планеты. В течение тысячелетий эны вырабатывали из их мясистых стеблей все продукты питания. Было время, когда полосы тщательно обработанных больших плантаций паутиной геометрически правильной сети опутывали экваториальную область планеты. Но с уменьшением числа жителей все большие участки плантаций забрасывались и дичали. Однако и предоставленные самим себе уродливые растения не погибли. Они разрослись непроходимыми чащами, переплели бесформенные тела, скрестили чудовищные шипы и тысячекилометровыми стенами протянулись по пустынной поверхности планеты. Они противостоят натиску ураганов, кочующие пески отступают перед ними. Когда-нибудь они, наверно, покроют сплошным красноватым наростом всю поверхность планеты: дно исчезнувших морей и плоские континенты, развалины древних городов, русла пересохших рек, остатки наземных трасс, посадочные площадки, руины обсерваторий. И под этой живой корой в глубоких подземельях планеты, словно термиты, будут доживать отведенное им время бессмертные эны...
Од вздрогнул, стиснул зубы.
Шу внимательно глянул на него, усмехнулся и кивнул на лежащие позади скафандры:
— Одевайся. Мы у цели. Вот Заки-оба.
На краю скалистого плоского красногорья, словно прочерченная гигантским циркулем, лежала плоская воронка. Ее обрамлял невысокий вал.
Далекий горизонт плавно наклонился, низкое оранжевое солнце заглянуло сквозь прозрачный пол кабины. Воронка на краю плато начала расти и разворачиваться. Гравилет шел на посадку.
— Возьмем с собой рефлекторы и лучевые пистолеты, — предупредил Шу, выключая гравитационный генератор.
Корпус аппарата чуть заметно колыхнулся на коленчатых ногах-амортизаторах и замер.
Од молча пристегнул к поясу скафандра конический футляр с лучевым пистолетом, повесил на грудь рефлектор и вопросительно взглянул на математика.
— Ты был здесь тридцать лет назад, ассистент Од, — усмехнулся Шу. — За это время новый вид плесени начисто сожрал целый пояс больших плантаций в западном полушарии... В этих необитаемых местах тоже могло кое-что измениться. Особенно за последние недели...
— Что вы имеете в виду, учитель Шу?
— Что имею в виду? Гм... посмотрим. Может быть, и ничего важного.