Страница 18 из 19
Я блефовал, серьёзно блефовал, но он-то этого не знал. Если сорвётся операция, мне проще просто грохнуть его и валить как можно быстрее. Уничтожать всех я был не готов, да и не требовалось это от меня. Наоборот, говорилось, что бы, не было сопутствующих жертв. Но видимо моя речь произвела на него эффект, и он медленно подошёл к столу, неуверенно нажал клавишу связи с секретарём и сказал:
– Андрей, меня ни для кого нет. Повторяю, НИ ДЛЯ КОГО. Как понял?
– Понял, Борис Николаевич. – Раздался озадаченный голос секретаря. – В девять назначено ваше выступление, вы будете?
Он посмотрел на меня, увидел мой согласный кивок и сказал:
– Да, Андрей, я буду. А до девяти, никого ко мне не пускай и не соединяй ни с кем.
– Хорошо, понял. – Уже более уверенно подтвердил указания президента собеседник, и отключился.
– А теперь присядьте на диван, – снова указав на диван, попросил я его, – будем знакомиться, и решать сложную ситуацию.
Когда он сел на диван, а я на стул, напротив него, он заговорил:
– И в чём же сложность? – Непонимающе произнёс он. – Вы сейчас встанете и уйдёте, и возможно я даже попрошу свою охрану проводить вас, но сначала выяснить, как вам удалось попасть сюда?
– Вот, – подняв в верх указательный палец, сказал я, – это и есть непростая ситуация для меня, очень тяжело к вам попасть, что бы встать и уйти. Поэтому я проигнорирую ваше предложение и приступлю к делу. Неужели вы не догадались кто я? – Увидев непонимание в глазах, я продолжил. – Вот о ком вам было дано указание, выйти в эфир?
Увидев, как округлились его глаза, и участилось дыхание, я понял, что он разобрался – с кем его свела судьба, на данном участке времени и площади. Он впопыхах схватился за сердце, но я контролировал его и, склонив голову к правому плечу, с усмешкой наблюдал за ним. Поняв, что сердце его не беспокоит, и умирать ему ещё рано, он убрал руку и промычал:
– Но как? Почему? Значит то, что сказали о вашей ликвидации – липа?
– Это было только поводом, что бы вы собрали необходимый для наших целей прямой эфир с вашим выступлением. – Увидев непонимание, продолжил. – Да, да, вы будете произносить текст, но только не тот, о котором вам говорили, а тот, что лежит на столе.
– Но это невозможно! – Вскрикнул он и раскраснелся как рак. – Меня избрал народ, совсем недавно, на второй срок, и я не собираюсь покидать пост!
– Вот только не надо говорить про народ, хорошо? – Жёстко посмотрел ему в глаза. – Знаем мы, как у нас происходят такие выборы. На первый срок ещё возможно, вас выбрал народ, замечу, оболваненный народ, но вот на второй срок – народ здесь не причём. И не надо делать круглые глаза от негодования. Мы знаем, кто помог вам остаться на второй срок и сколько это стоило. Так что, оставим это в стороне, собственно это и не является для нас чем-то мешающем. Речь совершенно о другом. Вы передадите этот пост по собственному желанию, и останетесь хоть с какими-то деньгами, которые позволят вам уехать за границу и там устроиться, в России вам места нет. Когда народ узнает правду – мы вас спасти не сможем, да и пытаться даже не будем. А что бы убедить вас, – я передал ему портянку с его зарубежными и внутренними счетами, – ознакомьтесь с этим. Сразу скажу, что эти счета полностью обнулены.
Он взял бумажку как ядовитую змею, внимательно присмотрелся, и вопросительно посмотрел на меня.
– Это ваши банковские счета, пустые банковские счета. Можете проверить, но поторопитесь, времени немного.
Он встал, подошёл к столу, я напрягся, готовый в любой момент предотвратить неразумные действия, но этого не потребовалось. Он вытащил маленькую записную книжку из под стола, и стал сверять её с переданной ему бумажкой. В какой-то момент на его лице появилось узнавание, а следом выступил крупный пот на лице. Сердце попыталось остановиться, но я внимательно отслеживал ситуацию и как только возник непредвиденный случай, снова заставил биться сердце. Ты нам ещё живой нужен. Понять его можно. Столько копил, стольких продал, и всё только ради того, чего сейчас лишился практически полностью.
– Можете позвонить в банк и убедиться, что счета ваши пусты, – решил добить я его, – или же можете воспользоваться компьютером, который у вас стоит на столе.
Президент не стал доверять мне дословно, и всё же решил проверить. Зайдя в сеть и проверив один из счетов, плечи его опустились, руки повисли безвольно, а внешне он стал выглядеть старым и больным человеком. Глядя на него сейчас, с трудом можно было узнать того живого политика, который с танка призывал народ к массовым беспорядкам.
Доковыляв до дивана, он рухнул на него, и безжизненным голосом заговорил:
– Вы лишили меня всего, что вам ещё надо?
– Я уже сказал, что нам нужно. – Укоризненно помахал я головой. – И не надо говорить, что мы вас лишили всего. – Я передал ему в руку ещё одну бумажку, лежавшую у меня во внутреннем кармане куртки. – Вот этот счёт мы не трогали. Тут вполне достаточно, что бы жить за границей в течение года, вам и вашей супруге, а дальше зависит от вас. Всё, что находится здесь – останется здесь. Я не имею в виду ваши личные вещи, речь идёт о денежных средствах. Вам ещё повезло, других полностью лишают всех средств, а кроме того – они будут отданы суду, ну, те, кто останется жив после сегодняшнего дня. Видя назревающий у вас вопрос, поясню: Это те, кто продался американцам и англичанам. Да, да, мы знаем обо всех предателях. Их очень много. Сюда относятся и те – кто продавал иностранцам страну по кусочку, жируя на этом. Как вы, Борис Николаевич. Как мне хочется свернуть вам шею за всё, что вы сделали со страной, но тогда пострадает дело. А я этого не хочу. В конце концов, мы можем справиться, и если вас не станет, но возникнут сложности, чего хотелось бы избежать. И как последний довод, вы хоть что-то сделайте для своей страны полезное на прощание. Может хоть в этом случае вас вспомнят добрым словом.
После моих слов, о том, что я бы с удовольствием свернул ему шею, его ощутимо передёрнуло. Но истерику он закатывать не стал.
– Если я уеду за границу, там меня быстро прибьют за такую подставу, – обречённо поник головой Бельцин, – у них уже есть претендент на этот пост.
– Мы знаем, и он не ваша забота, – согласился я, – собственно, из страны вас никто не гонит, можете оставаться, и преследовать вас никто не будет, но и защищать специально от народа – тоже. Хорошо, мы можем и не раскрывать все карты перед электоратом о вас, но и вы больше не пытаетесь лезть в политику. Хотя, вам это и не поможет больше. Для Америки вы будете потерянным, и если они и захотят с вами связаться, то только что бы прибить.
Он встал, прошёлся по кабинету, потерянно оглядываясь, дошёл до неприметного сейфа, открыл его, и вытащил бутылку коньяка, налил с пол стакана, выпил, закусил нарезанной долькой лимона, тряхнул головой, и ко мне уже подошёл более уверенный в себе человек. Не такой, как на танке, в известный период, но и не как развалина, как несколько минут назад.
– Хорошо, пусть будет так, – махнул он головой, – друзей у меня там нет, жалеть некого. Качественно спланированная операция. А не боитесь, что Америка бомбами закидает?
– Не боимся, Борис Николаевич, не боимся, – усмехнулся я, – не буду говорить, почему не боимся, да вы и сами знаете, но кидаться бомбами они не будут. Там тоже жить хотят.
Он только махнул головой в согласии.
– А, Путилина я знаю, – вдруг встрепенулся он, – достойный претендент. Ладно, мне надо подготовиться к выступлению, а времени всё меньше. На сколько вы значительны, на обещание не ворошить грязное бельё?
– Можете мне верить, – пообещал я, – командир согласится со мной.
– Я верю вам. После того, как всё закончится, я со своей супругой, удалюсь, куда ни будь, подальше, в глубинку, и там остепенюсь. Пенсия-то хоть мне будет?
– Почему нет? Судить же вас не будут, следовательно, и жить вы будете, как простые Российские пенсионеры.
– Ну и на том спасибо. – Махнул он головой, а затем взял текст и стал внимательно его изучать.