Страница 3 из 9
– Чем мне это грозит? – спросил я с улыбкой.
– Мы будем точно знать где в твоей голове произошел сбой и сможем более избирательно её простимулировать. Ну и появишься в статье в одном из медицинских журналов под именем пациента Б.
На этом мы попрощались, я ещё немного посидел, пытаясь хоть немного рассортировать казавшиеся новыми воспоминания и отправился в палату, где и уснул с ожиданием завтрашнего дня.
Я проснулся довольно рано. С удовольствием принял душ и побрился. Эти нехитрые процедуры вернули меня в настоящее не менее качественно чем усилия докторов. Мне казалось, что воспоминания быстро возвращаются и я вспомнил пусть и не всё, но уже близок к этому. Однако, я так же понимал, не всё так просто и, возможно, есть нечто, что мне ещё предстоит узнать.
После завтрака началось обещанное Сергеем лечение. Ничего нового я не отметил: тот же звукоизолированный кабинет без окон, то же мягкое и удобное кресло и те же электроды для энцефалограммы, Единственное отличие – экран с мелькающими картинками и надписями, перед которым я, по настоянию доктора, сидел расслабленный и спокойно созерцал их мелькание. Это заняло не более часа. Голова немного гудела и это сразу отметил Сергей.
– Как себя чувствуешь? Вижу, уже не так весел, как утром. Но ничего, ещё немного осталось, – сказал он, – наберись сил, начинается самое интересное.
На моё удивление, пожимая плечами, он ответил:
– А ты что хотел? Это была только калибровка и тестирование. Отправим данные учёным в Институт мозга, они их расшифруют и после обеда проведём второй сеанс, уже по стимуляции.
Я громко вздохнул и прикрыл глаза.
– И не вздыхай так, пожалуйста. Недостаток времени вынуждает немного форсировать проведение процедур, но отзыв на лечение хороший. Естественно, ты быстро устал, но тут и здоровая голова кругом пойдёт. Сейчас у тебя три часа на отдых, пока делают анализ данных рекомендую обед и хороший сон. Я пообедать уже не успеваю. Увидимся на втором сеансе, – сказал он, похлопал меня по плечу и быстро вышел.
Обед в палате с видом на зимний сад и последующий сон сделали своё: я словно родился заново и полный сил, уже с нетерпением, ждал результатов утреннего теста и продолжения лечения.
В том же самом кабинете где проводилась первая процедура я удобно устроился в кресле. Снова поставили передо мной монитор прикрепили электроды. С минуты на минуту ждали прихода моего лечащего врача. Я немного нервничал, но считал это хорошим знаком, поэтому старался расслабиться и максимально успокоиться.
Он вошел буквально в ту же минуту как на мне закрепили последний электрод. Отозвал в сторону невролога, которая днём ранее принимала участие в моём лечении. Они переговаривались около пяти минут, здесь же в кабинете, но я не разобрал ни слова. Всё обсудив, они сели на стулья напротив меня. Начала невролог Эмили Питерс:
– Олег, мы просим вас о согласии в изменении процедуры. Мы хотим провести стимуляцию поместив вас в томограф. Монитор заменим на специальные линзы. Уверяю вас, всё вполне безопасно.
Тут же разговор продолжил Сергей:
– Это очень важно. У нас есть результаты томографии на всех этапах лечения. Посмотреть на активность мозга при стимуляции таким методом очень важно.
Соглашаться я не спешил. Я ответил, что память возвращалась и особой необходимости форсировать процесс я не видел. И после этих моих слов Сергей решил поговорить со мной с глазу на глаз. Все вышли, и он продолжил:
– Олег, я понимаю твою осторожность. Я не спал всю ночь обдумывая наилучший вариант. Всё решил сегодняшний сеанс и его расшифровка. Очень обнадёживающие результаты. Возможно тебе кажется, что мы применяем чрезмерно активные методы лечения там, где вполне подойдут стандартные методики, и я с тобой согласен, если бы не одно “но” – у тебя нет времени.
Я нервно заёрзал.
– Вот сейчас стало даже немного страшно. Проясни ситуацию.
– Ну, ну, не стоит так драматизировать, – он был серьёзен и спокоен, чем внушал уверенность, которая у меня буквально таяла, – Но через пару дней тебе предстоит профессиональное тестирование, корпорация хочет быть уверена, что не потеряет денег доверив тебе важную работу. Как по мне так ты уже вполне работоспособен, но моё заключение для них вторично. И ещё, – он подошёл ближе и заговорил вполголоса. – Предварительные результаты расшифровки первого сеанса показали несколько областей памяти которые пока заблокированы. Большая часть не относится к профессиональной сфере и её мы трогать не будем, дабы избежать излишнего вмешательства. А вот то что связано с работой мы и хотим прояснить. Воздействие на мозг минимально. Мы как будто протираем грязное окно.
Я полулежал в кресле, немного нервничал и никак не мог расслабится, не смотря на спокойный голос доктора и убедительность его доводов.
– Расскажи о рисках. Я не стану психом?
– Я с тобой предельно честен. Врать мне нет никакого смысла. Любая твоя проблема с головой ударит по моему авторитету, авторитету моих коллег. И если тебя это успокоит, у них есть и обратная методика. Мы откатим твой мозг к состоянию до процедуры.
– Ты так говоришь, будто имеешь в руках совершенный интерфейс к моему мозгу. Даже я знаю, что такого нет. Или я не прав?
– Ты прав. Это Святой Грааль физиологии мозга – общение с ним напрямую и даже с каждой его структурой отдельно. Но эта методика близка как ни какая другая. А совместно с функциональной магнитно-резонансной томографией высокого разрешения позволяет подойти вплотную к разгадке работы мозга – о чем так мечтают когнитивные нейробиологи. И эту методику мы будем применять, чтобы тебе помочь.
– Не очень хочется быть подопытным кроликом, я-то рискую своей личностью – собой!
– Риск, пусть и небольшой, но есть. Я не давлю на тебя. Только прошу принять взвешенное решение.
– Конечно, Сергей, я понимаю. И стараюсь как следует всё обдумать.
– Может тебе посоветоваться с женой? Я позвоню.
Я всё знал наперёд: как она выслушает меня, как будет ещё раз расспрашивать Сергея, и всё равно оставит выбор за мной. И решил её не беспокоить. Ей лишние волнения ни к чему она и так двое суток не спала, переживая из-за меня.
– Я согласен. Я подпишу бумаги и начнём.
– Всё не так просто. Связаться с женой всё-таки придётся, требуется и её подпись. Это стандартная процедура, если нет полной уверенности в дееспособности пациента. У нас есть её разрешение на стандартные методы лечения, но на эту процедуру требуется отдельное. Я пойду и вызову её, а ты пока ознакомься с бумагами.
Он протянул мне несколько листов и вышел из кабинета.
Тем временем в кабинете началось движение. Двое врачей сняли с моей головы сетку электродов выключили приборы и вышли. Сидевшая напротив невролог – лечащая меня доктор Питерс, складывала в ящик стола наборы электродов. Я ещё минут пять знакомился с документом после чего подписав отложил его. Делать больше было нечего, и я решил расспросить её подробнее.
– Доктор, Питерс, расскажите мне подробнее о предстоящей процедуре.
Она закрыла ящик стола, пододвинулась ко мне поближе и с нескрываемым удовольствием стала рассказывать о предстоящем эксперименте.
– Я надеюсь, мой рассказ снимет все возможные опасения, которые есть у вас относительно процедуры. Первое, вас переместят в наш специальный томограф, вы там были уже и процедура вам известна. А для проведения стимуляции нам необходимо сделать так, чтобы мы смогли точечно воздействовать направленным электромагнитным полем на нужные зоны мозга и передать вам определённые картинки и звуки, и для этого у нас есть уникальная разработка нашего экспериментального отдела – специальные «изолирующие очки прямого взаимодействия», – Питерс, произнося это название, даже закатила глаза вверх. – Название не моё, а кого-то из учёных, они любят дать название так, что потом одно мучение, хорошо ещё что не на латыни.
– Док, я прошу подробностей, «изолирующие» я ещё понимаю, а вот «прямого взаимодействия» требует пояснения, – мне стало так интересно, что волнение отошло на второй план.