Страница 29 из 30
Термин «СМИ» используется нами в весьма широком и, быть может, не очень точном смысле. «СМИ» здесь – это по сути дела различные технологии работы с информацией, информационного обеспечения контура. Вообще говоря, этот элемент – информационные и коммуникационные технологии – многие авторы считают ключевым для общества знаний. «Информационные и коммуникационные технологии – одна из опор столь широко обсуждаемых общества знаний и экономики знаний; другие опоры – это растущая важность науки, научных знаний, как и знаний, происходящих из культурных источников»[124]. Можно сказать и так: термин «СМИ» в данном случае относится ко всем тем социальным и гуманитарным технологиям, которые важны, необходимы для функционирования контура.
Сколь бы эффективной ни была реклама, ее не следует демонизировать и считать всемогущей. Потребитель, вообще говоря, далеко не всегда бывает марионеткой, легко поддающейся манипулированию. У него есть и свои собственные, а не только диктуемые извне потребности и предпочтения. Эффективность функционирования контура технонауки во многом обеспечивается тем, что в него встроены механизмы выявления потребительских интересов и ожиданий. Благодаря применению социальных и гуманитарных технологий эти интересы и ожидания, в свою очередь, доводятся до сведения бизнеса и лаборатории и становятся факторами, определяющими стратегию развития технологий.
В целом, таким образом, технонаучный контур включает четыре элемента, связанных между собой прямыми и обратными информационными, финансовыми и товарными потоками. Следует подчеркнуть, что обратные связи внутри этого контура являются положительными: сигнал, проходящий от одного элемента к другому, не ослабевает, как бывает при наличии отрицательной обратной связи, а, напротив, усиливается. Тем самым обеспечивается беспрецедентный динамизм в работе контура.
На практике это выглядит примерно так: лаборатория целенаправленно работает на удовлетворение запросов потребителя, которые становятся известными ей благодаря деятельности СМИ; потребитель готов нести расходы на продукцию, которая отвечает его запросам; благодаря этому предприниматель получает прибыль, которую он, в свою очередь, инвестирует в лабораторию, тем самым запуская новый цикл обновления технологии; СМИ формируют у массового потребителя все новые запросы, вызывая интерес к беспрерывной замене уже имеющихся у него изделий и технологий на новые, которые становятся (или по крайней мере выглядят) все более эффективными, все более полезными, все более привлекательными…
Между прочим бизнес и лаборатория порой охотно инициируют исследования, призванные ответить на самые экзотические ожидания. Ведутся, в частности, исследования, направленные на обеспечение неограниченной продолжительности жизни, на создание ребенка с такими психофизическими характеристиками, которые хотели бы получить их родители, и т. п. СМИ же при этом возбуждают и поддерживают подобные ожидания, как было, например, с «таблетками бессмертия», над которыми якобы работает (что ему приходится постоянно отрицать) академик В.П. Скулачев.
Можно в этой связи заметить, что в 1999 г. в США был создан Фонд максимальной жизни (Maximum Life Foundation), поддерживающий исследования в области старения и борьбы с ним. Миссия этого фонда – ни много ни мало повернуть к 2029 г. вспять процессы старения человека с тем, чтобы в конечном счете добиться неопределенного долголетия в молодом возрасте[125]. Для достижения этих целей предполагается объединить биологические, информационные и нанотехнологии. О взаимодействии в этом проекте бизнеса и технологии более всего свидетельствует тот факт, что в фонде имеется три консультативных совета – предпринимательский, медицинский и научный.
Понятие технонауки – это лишь одна из многих попыток как-то зафиксировать то качественно новое состояние науки, в котором она оказывается в начале ХХI столетия, когда мир движется по пути к обществу знаний. Среди таких попыток представляет интерес, в частности, то различение двух стилей науки, которое проводит австрийский социолог науки, вице-президент Европейского совета по исследованиям Хельга Новотны[126]. По ее словам, эпистемология, характерная для науки стиля-1, основывается на четком разделении науки и общества. Что касается науки стиля-2, то для нее характерны такие черты:
– во-первых, проблематика исследований определяется в контексте приложений, который выстраивается в ходе диалога – нередко очень непростого – различных сторон, которые так или иначе будут затронуты этими приложениями;
– во-вторых, на смену характерным для университетов иерархическим структурам, жестко разграничивающим отдельные дисциплины, приходят существенно гетерогенные, нежесткие структуры организации исследований;
– в-третьих, трансдисциплинарность науки стиля-2: направленность интеллектуальных усилий в ней определяется не столько интересами тех или иных научных дисциплин, сколько требованиями, задаваемыми контекстом приложений.
Привычное понимание коммуникаций между наукой и обществом заключается в том, что те, кто не является учеными, не знакомы с новейшими достижениями науки, и их необходимо информировать. Что касается науки стиля-2, то в ней наряду с этими существуют и направленные в противоположную сторону потоки информации: общество оказывается в состоянии сообщать науке о своих желаниях, потребностях и опасениях. Это вовлечение человека в процессы производства знаний, необходимость определения его места в них Х. Новотны характеризует как контекстуализацию, затрагивающую и те области производства знаний, которые кажутся чрезвычайно далекими от сферы обитания людей.
Таким образом, наука стиля-2 развивается не только в контексте приложения (аппликации) новых знаний, но и в контексте их человеческих последствий (импликаций). Ученым в лабораториях постоянно приходится задаваться вопросом: каковы последствия того, что мы делаем и того, как мы формулируем проблемы? Речь в данном случае идет не только о том, чтобы предвидеть эти последствия, но и о чем-то более радикальном, а именно о необходимости задаваться этим вопросом в научных лабораториях, имея при этом в виду возможность различных ответов на него[127].
Другая характеристика специфических черт науки ХХI в. принадлежит французскому социологу науки Б. Латуру. Он проводит различие между наукой и исследованием и говорит о переходе от культуры науки к культуре исследований: «Наука – это определенность, исследование – неопределенность. Наука понимается как нечто холодное, безошибочное и беспристрастное; исследование – теплое, путаное и рискованное. Наука порождает объективность, изо всех сил избегая оков идеологии, страстей и эмоций; исследование питается всем этим, чтобы приблизиться к изучаемым объектам»[128] [Латур, 1998: 208].
Следует отметить, что особое внимание проблемам взаимодействия науки и общества уделяется в Великобритании. Одним из значимых шагов в этом направлении стала публикация в 2000 г. доклада, подготовленного по инициативе палаты лордов парламента страны[129]. В начале ХХI в., отмечается в докладе, вопрос о взаимоотношениях науки и общества приобретает новые очертания: теперь становится ясно, что суть его – не в низкой научной грамотности населения, а в том, что наука и базирующиеся на ней новые технологии ставят перед лицом человека новые трудности, новые проблемы. На смену «дефицитной» модели коммуникации науки и общества, в рамках которой главной проблемой считается невежество населения в области науки, приходит другая модель, которая подчеркивает необходимость диалога между ученым и гражданином и самого серьезного отношения к знаниям и верованиям публики.
124
Spangenberg J. et al. The knowledge-based society: Measuring sustainability of the information society / Futura, 2002. P. 87.
125
См. информацию о фонде по адресу: http://www.maxlife.org/index.html.
126
Gibbons M., Limoges C., Nowotny H., Schwartzman S., Scott P., Trow M. The new production of knowledge. The Dynamics of Science and Research in Contemporary Societies. London, 1994; Nowotny H., Scott P., Gibbons M. Re-Thinking Science. Knowledge and the Public in an Age of Uncertainty. London, 2001.
127
Проблемам вовлечения общества в науку уделяется все большее внимание в структурах Европейского союза, занимающихся выработкой научной политики. Один из последних документов в этой области – доклад «Глобальное управление наукой» (См.: Global Governance of Science. Report of the Expert Group on Global Governance of Science to the Science, Economy and Society Directorate, Directorate-General for Research, European Commission. Brussels, 2009). Одна из центральных идей доклада – жизненная необходимость взаимодействия, в самых разных формах, научного сообщества и общества в целом.
128
Latour B. From the World of Science to the World of Research? Science, vol. 280, no. 5361, issue of 10 April 1998. P. 208.
129
House of Lords Science and Technology Committee. Science and Society. Third Report of Session 1999–2000. (HL 38) London: The Stationery Offi ce; 2000. www.publications. parliament.uk/pa/ld199900/ldselect/ldsctech/38/3801.htm [accessed 5 June 2006].