Удача

— Пойдем пленницу вызволять. — он подал мне руку.

Я осторожно опёрлась на предложенную ладонь и встала.

— Я всё равно не пойму, зачем тебе ллэра? — отряхивая свободной рукой налипший мусор с понёвы, шагая вслед за мужем, спросила я.

— А как же гарем? Я читал, у popadanzev всегда гарем собирался. — я оторопело уставилась на супруга. — Надо еще несколько собрать. А то, что это за неуважение к сложившимся устоям. Одна жена. Даже как-то неудобно.

— Что? — мне не хватало воздуха и словарного запаса. — Какой гарем? Одной жены мало? Сложившиеся устои?

Внутри постепенно просыпался вулкан. Я этому мужлану сейчас покажу гарем. С одной бы сладил! Я оглянулась в поисках палки покрепче. Ох! Вот, хотела же взять с собой сковороду при сборах.

— Ну да, надо минимум десять, на декаду. — Максим повернулся на мою попытку вырвать руку из его ладони. — Белка, прекращай давай. Выпустим её сейчас, покормим, и пусть идёт куда знает.

Он продолжил путь, потянув меня за собой. Шутник. Голос внутри держался за живот, притопывая ногами. Еще один клоун. Чтобы успокоится, я попробовала давешнее упражнение по поддержки огня в источнике. Полено слегка приподнялось над штабельком, и со стуком упало обратно.

«Не торопись, — утирая слезы, посоветовал Голос, отреагировав на бряканье в дровнице, — не всё сразу. Всё равно ты продвигаешься с большой скоростью, без напряжения входишь в транс, со второго раза вон, уже полешко даже приподняла».

Угу. Один успокаивает, второй шутит, чуть до белого каления меня не доводит. Кстати.

— Максим, кто такие po-pa-dan-zev?

— Хм. — муж, взявшийся уже распутывать веревку, удерживающую парусину на клетке, остановился, задумавшись. — Так у нас, в выдуманных историях, называют героев приключений, оказавшихся неизвестно где, чудесным образом. От слова попал. Вроде как в сказках, только для взрослых.

— Сказки для взрослых? — я протянула ему кинжал, до сих пор висевший у меня на поясе. — Только для них? Есть какие-то отличия от детских сказок? А зачем взрослым сказки?

Максим, начавший пилить кинжалом веревку, вновь остановился.

— А у вас как развлекаются?

— Балы, театры. — я пожала плечами.

— А в театрах, постановки только правдивых историй? — он вернулся к процессу перепиливания. — Никаких придуманных легенд? — веревка, наконец, поддалась, и я кинулась помогать супругу протаскивать её через проушины повозки, освобождая пыльную ткань. — И, кстати, ты сама хоть одну пьесу читала?

— Ну там разные ставятся. — я дёрнула застрявшую веревку. — Я в театры не ходила — дорого. А читать — читала. И легенда разок попалась, по которой пьесу написали.

— Ага, согласись, постановка немного отличается от легенды. — голос мужа доносился уже с другой стороны клетки. — И если в театр дорого, на бал неохота, на улице дождь, а делать нечего — почему бы не почитать легенды.

— Да ну. — оставалось еще несколько петель до встречи с движущимся в противоположную сторону супругом. — В этих легендах язык сломаешь. Я лучше какие-нибудь мемуары путешественников полистаю. Описания стран. Интересно.

— Тьфу, Белка. — Максим помотал головой. — Я же про это и говорю, почитать для развлечения. Придуманную историю, не все же путешествуют. А из тех, которые по миру помотались, не все пишут интересно.

— Книгу издать — это же сколько денег надо. — я ужаснулась, прикинув стоимость бумаги, переплёта.

— Алатана! Как там у вас бога поминают? Представь — недорого книги печатать, еще и авторам за интересные истории деньги платят. И книги недорогие, сравнительно. — Максим наматывал на руку освобождённую веревку. — Хочешь, пошел — купил. Развлекся чтением.

— Ну, представила. Ладно. — я взялась за парусину. — Чем детские сказки от взрослых отличаются?

Максим, взявшись за ткань покрытия, попятился. Я пошла рядом, перекинув холстину через плечо. Ткань сползла с клетки, и я начала аккуратно укладывать её, глядя на мужа в ожидании ответа.

— Если бы кто-то начал описывать мои приключения, — супруг с глупой ухмылкой отвернулся от клетки. — эта сцена вошла бы в категорию «для взрослых».

Я, наконец вспомнив, кого мы освобождали, посмотрела на пленницу.

«Охохо, — Голос потер ладони, — за такие минуты я и люблю находиться у тебя в голове».

— Отвернись немедленно! — отмерла я. Сидящая на полу, в центре клетки, ллэра, была абсолютно обнажена.

— Да я и не смотрю. — Максим, судя по голосу, улыбался, глядя в сторону дороги.

— Я не тебе. — отмахнулась я от мужа. — Закрой глаза, бесстыдник.

Муж повернулся ко мне, удивленно приподняв бровь.

«И пропустить такое зрелище? — Голос развлекался вовсю. — Ни за что!»

Ууу, похотливое животное! Я тебе устрою, сегодня же ночью. Жалеешь тут его, а он меня в краску вгоняет. Мне еще твоих комментариев не хватало.

— Максим, я, правда, не тебе. — я сложила бровки домиком. — Это сложно объяснить, давай, позже я всё-всё-всё расскажу.

«Дорогой, в комплекте со мной у тебя в жёнах еще и мужчина. — тоненьким голоском протянул этот… этот… вуаерист. Я зажмурилась, напрягаясь. — Так что, ллэра будет третьей, ха-ха-ха. Нее, я прямо жду — не дождусь ночи, я тебе еще и присоветую чего».

Полено в дровнице подскочило и понеслось в сторону потешающегося Голоса. Глухой стук с внезапной вспышкой боли в области затылка ознаменовал удачное поражение цели. Голос испуганно затих, схватившись за место попадания.

«Извини, Алатана, — он с шипением чесал голову, — молчу, и больше не смотрю».

— Объяснить? Я ничего не спрашивал. — муж усмехнулся. — Ты бы лучше, одежонки какой-нибудь девушке кинула. Нам еще клетку открывать, зачем смущать барышню.

Ну, вот золото, а не муж, не чета всяким квартирантам бессовестным. Все, кого я знаю, да-да, не будем показывать пальцем, ни за какие коврижки не оторвались бы от созерцания такого зрелища. Ллэра была хороша. Я мысленно представила себя в таком же виде рядом с тёмной, и стыдливо убрала образ подальше. Выигрывала я только в цвете кожи и благодаря наличию волос. Голова девушки была наголо обрита. И то, насколько я понимаю, это на любителя. Подтянутая фигура с округлыми где надо формами и небольшой, задорно торчащей грудью, прямо таки блестела на солнце гладкой, тёмно-серой кожей. На изящно-выточенном лице огромные, лучисто-оливковые, глаза, с приподнятыми внешними уголками. Губы, красивого, четкого абриса, чуть темнее тона кожи. Тонкие брови, пепельно-седого цвета подразумевали платиновую, модного в этом сезоне в столице оттенка, блондинку. Но, именно что, подразумевали. Или, может, у ллэров волосы на голове не растут? Ну и, само собой, уши. Остроконечные, полностью лишенные мочек, при этом, торчащие слегка в сторону. С левой стороны, начинаясь чуть выше брови, вилась серебристая татуировка-узор, состоящая из множества угловатых, каких-то колючих, переплетённых линий. Орнамент охватывал левую сторону лица вместе с глазом, уходил назад, краем касаясь щеки, и на шее разбегался двумя отдельными языками, спускаясь к груди, дотягиваясь до ключицы и разрисовывая левое плечо. Красиво. Я засмотрелась и вздрогнула, встретившись взглядом с ллэрой. Пока я разглядывала пленницу, та оценивающе присматривалась ко мне. Вскинувшись, я поспешила к своему мешку. У меня оставалась еще одна рубаха, из подаренных Аглаей. Последняя. И шуба. Шубу не дам.

Глава 23

Максим Медведев

Еще один удар по металлической полосе, стягивающей узел ячеек клетки. Хорошо прокованная сталь «лопатки» разрубила обвязку. Я осмотрел лезвие, зарубок не было. Чудненько. Следующее перекрестие прутьев решётки. Цзвянг! Цзвянг! Дзынь! Хорошо, эта разрубилась с третьего удара. Лезвие? Целое. Следующий узел.

Посовещавшись с женой, я решил разобрать клетку, дабы воспользоваться повозкой. И в данный момент полностью отдался этому процессу, не забывая, впрочем, поглядывать на Алатану, подкармливающую недавнюю пленницу. Ну чистая дроу, только, почему-то, лысая, аж как полированная. Последняя оставшаяся из семьи, взятая в плен и, в связи с этим, лишенная родового имени. Все равно, что мертвая для своего народа. Дикие люди. Бабёнка ещё вполне ничего такая, а они её на помойку. Дзынь! Уф. Еще одна стенка осталась. И тогда, в моём… Ладно. В нашем распоряжении окажется восемьдесят четыре металлических прута, в два пальца толщиной. Сорок штук, длиной чуть меньше полутора метров, и сорок четыре двухметровых. Алатана говорит, они пользуются спросом, и в любой кузне их оторвут с руками. Деньги лишними не будут. Я не жадный, я домовитый. Тем более, дроу, ну или по местному — ллэра, по всей видимости, едет с нами. Во всяком случае, она такое желание Алатане высказала. Сразу же, как вышла из своей клетки и, преклонив колени, поклялась ей в верности. Жене моей, а не решетчатой конструкции из прутьев. В два пальца. Толщиной. Да твою ж. Мать. Дзынь! Крепкая полоса оказалась.