Удача

— Чего застыл, мужчина? — нарисовавшаяся, фик сотрёшь, Аглая сбила с мысли. — Под спинку руки и под коленочки. Поднял и понёс, чай, легче бревна.

Осторожно просунув руки, согласно инструкции, и, переложив одну безвольную руку себе на шею, я напрягся, выпрямляясь. Ой господи, напрягся. Тут весу-то. Алатана засопела, сердито насупив губы. Недовольная Белка. Я усмехнулся и застыл, почувствовав окрепшее движение лежащей на шее руки, оформившееся в хватку. Вторая кисть пошла на встречу с первой и меня самым неожиданным образом обняли. Нос девчонки уткнулся мне в шею, я сглотнул, протолкнув глубже неизвестно откуда взявшийся комок. Спит, я скосил глаза, удостоверившись в этом, и пошёл за Аглаей, хихикающей что-то себе в кулак. Прибыв в родную хижину и устроив Белку на кровать, я, со странным сожалением, расцепил объятия, и совсем уж было собрался уходить, но был остановлен ехидным шипением этой вредной женщины — Аглаи:

— Стоять. — я оглянулся на бывшую вдову. — Она так обутой спать и будет?

Резонно. Разув жену, я посмотрел на помощницу-вредину самым кровожадным из своих взглядов. Аглая распутывала кушак, стягивающий талию жены, и всем своим видом демонстрировала полнейший иммунитет к кровожадности капитана ВДВ.

— Я приподыму, а ты понёву сними. — свежеобручённая и правда приподняла спящее тело. Мне ничего не оставалось, как стянуть юбку с бёдер молодой жены.

— Аглая, а без меня этим заняться нельзя? Чувствую себя извращенцем.

— Давай, ухаживай за женой. — та только усмехнулась. — сам, небось, с утра разутым проснулся.

Действительно, судя по тому, что проснулся я женатым, сам я был в таком состоянии, что о комфорте сна позаботиться сил не оставалось. Но проснулся я укрытым, хоть и лежащим на полу, разутым, и даже китель был расстёгнут. Понятно, Белка до кровати бы меня не дотащила при всём желании. Ощутив жгучий стыд, я укрыл спящую жену легким одеялом, подоткнув его в ноги, как любил я сам. Поцеловал в лоб и, наткнувшись на смешинки в глазах Аглаи, окончательно смутился.

— Всё, кина не будет. — я подтолкнул женщину к выходу. — Электричество кончилось. Пошли гостей встречать.

Глава 16

Алатана Бэар

Открыв глаза, я некоторое время не могла понять, где я. Ощущение уютного тепла и правильности своего положения, относительно всего сущего, наполняли отдохнувшее тело сладкой истомой. Я в кровати, укрытая одеялом, заботливо подоткнутым под ноги. Я же на завалинке уснула, под домом Аглаи. Гусь! Я резко села, но раздавшийся в голове смешок Голоса заставил успокоиться. Ну да, судя по сумеркам за окном, за гуся беспокоиться поздно. Либо Аглая про него не забыла, и он на столе, и, скорее всего, уже кончился, либо — он сам напомнил соседке про свое нахождение в печи, дымом. В таком случае — мне его жаль, я так долго отбирала по щепотке разные пряности и намешивала с медом обмазку птице. Должно было получиться произведение искусства. Ладно, вставать всё ж таки надо.

Окончательно сбросив одеяло, я оглядела себя. Ну, хоть в рубахе осталась, понёву с меня сняли и аккуратно сложили на табурет, сверху лежал уложенный кольцами пояс. Размеры понёвы в сложенном состоянии, ровно по краям сиденья табуретки, и, прямо-таки идеальное кольцо, хоть с циркулем проверяй, лежащего по центру получившегося квадрата кушака, заставили меня улыбнуться, подсказав, кто относил меня в кровать и раздевал, укладывая отдохнуть. И не разбудил же.

«И одеялко подоткнул, и в лобик чмокнул, и волосенки погладил» — язвительность Голоса приобрела небывалый ранее размах.

Что это с ним? Ну извини, что по губам шлёпнула, нечего в адрес моего мужа скабрёзности отпускать.

«Не буду. — Голос сидел в том же кабинете орехового цвета. — Я не про это думаю. Надо выбираться отсюда как-то. Пока ты замуж не вышла, я как-то и не задумывался над этим».

Над необходимостью выбираться? Тебе так нравится у меня в голове?

«Выбираться я думал, просто особо не спешил, в голове у тебя было довольно-таки уютно, пока вблизи не замаячил муж. — взвыл Голос. — Я же пользуюсь твоим телом! Как наблюдатель конечно, — поспешил он остановить панику, резко напомнившую о своей возможности прийти в гости, — ни на что я воздействовать не могу, зато чувствую всё то, что и ты».

И что?

«Я мужчина! Мне не улыбается исполнение супружеского долга с твоим мужем, а до этого, судя по всему, всё ближе и ближе».

Значит, когда я в Академии ходила в мыльню, в общую, со всеми девушками Академии, ему «улыбалось». Голос мечтательно закатил глаза, я же, с особой изощрённостью вспомнила обнажённый торс мужа, и то, как меня тянуло прикоснуться к горячей, смуглой коже. Моего внутреннего сожителя ощутимо передёрнуло. Я не прекратила глумливо хихикать, ни пока затягивала поясом юбку, ни выходя во двор.

Солнце ещё краем виднелось на тёмной пилой верхушек деревьев близкого леса. Длинные столы, выставленные на улице двумя параллельными рядами с перемычкой во главе, вмещали, как казалось, всех жителей нашего баронства. Такое столпотворение народа я наблюдала лишь однажды, на ярмарке, в столице, когда ходила выбирать себе ткань под платье на выпускной. Чуть в стороне рдела алым куча углей, над которой медленно вращался, издавая негромкое жужжание, вертел, с целой бараньей тушей. Самостоятельно вращался.

«Они на вертел накопитель силы нацепили что ли? Золотой баранчик выходит, яизнываю от желания увидеть и пощупать это устройство».

Баранчик не убежит, я вот тоже «изнываю от желания увидеть и пощупать», только мужа. Осознав подуманное, я замерла. О как!

«Решение попробовать влюбиться в мужа признано неактуальным, ввиду исполнения решения раньше принятия оного. — собеседник вздохнул. — Вон он, курит с мужиками. Беги уж. Я попробую уйти в себя. Пожалуйста, толкни меня, если не появлюсь, завтра, ближе к обеду».

Кивнув ему с благодарностью, я обежала пирующих глазами. Чуть в стороне, среди отошедших покурить, обнаружился и супруг, что-то втолковывающий собравшимся мужикам, иногда указывая чубуком трубки на нарисованный на земле рисунок. Я подошла ближе.

— …крышку поднимает, что та скачет. — в пыли была изображена кастрюля над огнём, Максим прутком выводил завитки пара. — А если её прижать? Чтоб пар не выходил.

— Рванет через некоторое время. — я потянула мужа за косу, заставляя откинуть голову, и поцеловала его в нос.

— Молодец, а мы здесь отверстие сделаем и пробку конусом, с грузиком. — Максим, дорисовывая модернизацию, перебросил свободную руку и, обняв меня за талию, усадил к себе на колени. — Отдохнула хоть? — зарывшись носом в мои волосы, шепнул он на ухо.

Я, стараясь не обращать внимания на стадо мурашек, рванувших наперегонки по всему телу, кивнула. Глянула, обернувшись, на заинтересовано смотрящих на нас деревенских.

— Здравствуйте. Меня зовут Алатана. — представилась я, надо знакомиться потихоньку, мне здесь жить. — Жена Максима.

— Варлам, с меня кувшин, — подхватил муж, обращаясь к огромному, кряжистому мужику, — ты же говорил, что за год меня окрутят.

— Ничья, с меня тоже кувшин. Я говорил, что наши, деревенские девки под венец затащат. — прогудел низким басом человек-гора, и, повернувшись ко мне, коротко поклонился. — Варлам. Глава промысловой артели. Охотники мы. Мясо, пушнина. Ты заходи завтра, шубку справим.

— Очень приятно, Варлам. Непременно забегу. — я несказанно обрадовалась предложению, чем не способ завязать деловые отношения. — Вам тоже, если надо будет что, обращайтесь.

— Что, к примеру? — удивился он.

— О! Варлам, ты просто не представляешь, с кем так запросто ведёшь беседу. — вмешался в обмен любезностями Максим. — Травница, законница. Благодаря ей Овсей в вольные вышел за четверть цены. А готовит как! — я смущалась всё сильней. — Ты, кстати, ей по-любому шубку должен. Все слышали, как ты песцовую обязался снарядить, приготовившей того гуся.