Считая шаги

Эти стадии были неизбежны, но, как правило, в конечном итоге венчались успехом.

Кроме творческих потребностей и желании творить, Эмма чувствовала, насколько проголадалась. Овсянка должна была успокоить чувство вины за гастрономические изыски прошлым вечером, а потому домой девушка вернулась с увесистым пакетом, в котором что-то вяло шевелилось.

— Рабочий день окончен?! — Ларсон сидел в гостиной и читал книгу.

— Да! У меня же свободное посещение! На творческих личностей лучше не давить.

Эмма с удовольствием сняла тяжелую одежду и почувствовала, как мокрый от пота джемпер неприятно холодил кожу.

— Я пойду переоденусь, а ты, будь добр, займись этими ребятами. Их надо положить в морозилку, а пока они засыпают, вскипятить воду.

— О чем ты? Говори по-человечески!

Ларсон с опаской покосился на пакет, который продолжал шевелиться и заглянул внутрь.

— Твою ж…! — еле сдержав ругательства старик увидел двуж громадных лобстеров со связанными клешнями. — Я не буду это есть! Уж лучше твоя овсянка.

— Кстати, понравилась? — голос Эммы раздался из ее спальни.

— Та еще дрянь! — честно ответил старик приноравливаясь, чтобы схватить одну из противных тварей за хвост.

— Для желудка полезно и теперь это традиция.

— Это для англичан традиция, а у нас демократия!

— Твоему желудку плевать на демократию, когда начнется гастрит, — быстро переодевшись, Эмма покачала головой, когда увидела, что Ларсон так и не решился достать пока еще живой деликатес.

Обед прошел в полном молчании. Сдобренное сливочным маслом нежное мясо, таяло во рту и Эмма с удовольствием наблюдала за изумленным лицом старика, который впервые пробовал деликатес.

В офис «Хайселл» Эмма решила наведаться только через несколько дней. Устроенный вчера цирк не внушал уверенности, что ей дадут нормально поработать. А дома… Дома ее могла потревожить только музыка в титрах к сериалу Шерлок, хотя и эта проблема легко решалась, стоило только нацепить наушники с умиротворябщей классической музыкой.

После обеда Ларсон вернулся к чтению, а Эмма уселась в своем полукабинете спиной к старику. Отрываясь от книги, он то и дело поглядывал на профиль девушки, которая что-то увлеченно рисовала: спокойная, довольная, она казалось счастливой.

В абсолютной тишине, тепле, с чувством сытости от вкусного обеда, Ларсон чувствовал, как в душе растекалась благодать, которую портило лишь одно… Осознание того, что завтра воскресение.

Эта ночь попала в число бессонных и чайник закипал дважды. Шаркающие шаги терялись между кухней и комнатой старик, которому удалось уснуть ненадолго и только под утро, а разбудили его жуткие завывания, доносящиеся из спальни Эммы.

Пошатываясь от сомнительного отдыха, Ларсон вышел в гостиную, широко зевая на ходу. Едва улавливая знакомый мотив он понял, что девочка во все горло и не в лад пела в душе песню Майкла Джексона «Плохой».

Старик неудачно повернулся и врезался мизинцем в деревянную ножку кресла. В качестве анастезии тут же был выдан поток цветастых ругательств.

Шум воды стих и из ванной комнаты раздался крик:

— Ларсон!

— Не кричи ты так, я не глухой! — старик растирал ногу и поковылял обратно в свою комнату, чтобы переодеться. Этот процесс занял всего пару минут и Ларсон вышел обрано, неся в руках шахматную доску, чтобы разместить ее на столике в гостиной.

— Заводи свою чудо-машину, кофе попьем! А я яичницу соображу!

— Ну, хоть это она не умудриться испортить, — под нос пробурчал старик, придирчиво оглядывая фигуры, чтобы ненароком ни одна не сменила своей позиции.

— Что ты сказал?

— Сахар, спрашиваю, тебе ложить?

— Нет! А хотя, давай! Две ложки!

В ванной взвыл фен.

Ларсон добрался до холодильника и приготовив все для омлета, старик глянул на часы. Он прильнул к окну, всматриваясь в машины, припаркованные около дороги. Его лицо вытянулось и беспокойство накрыло бы с головой, если к каждодневной утренней горсти таблеток, Ларсон не догадался добавить успокоительное.

— Что-то интересное? — Эмма явно прибывала в хорошем настроении.

Она вышла одетая по-домашнему и явно никуда не собиралась сегодня выезжать.

Трусливое чувство, которое испытывал старик не позволяло ему сгладить углы грядущего сюрприза и тот факт, что нервное перенапряжение не лучшим образом скажется на самочувствии Эммы, только усугубляло его терзанияа. На вский случай, он положил на видное место телефон доктора Оттермана.

Осторожный стук в дверь прогремел, как гром среди ясного неба.

— Странно! Неужели Руди забыл, что у него выходной?

Эмма недоуменно свела брови и даже не посмотрела в глазок, будучи полностью уверенной, что дотошный телохранитель даже в воскресное утро заявится уточнить, расписание на грядущий день. Но дверь распахнулась и дивное зрелище в виде высокой фигуры Ллойда Грэнсона на мгновение вынесло все мысли из головы Эммы.

Но только на мгновение.

Ее глаза прищурились и челюсть немного выпятила вперед. Перегородив дверной проем рукой, она всем своим видом показала, что не намерена следовать правилам приличий и впускать непрошенного гостя в свой дом. Вот и начались те самые визиты, которые окончательно погубят ее нервы.

— Надо же! И недели не прошло, а ты уже здесь… Приемные часы, мистер Грэнсон, можете уточнить у моего секретаря в офисе «Хайселл», прошу….

— Можешь выдыхать, я не к тебе, мисс Кейтенберг, — полудобродушный тон и бесцеремонность, с которой Ллойд осторожно подвинул девушку, чтобы протиснуться в дверь, лишили ее дара речи и Эмма как во сне повернулась, чтобы увидеть теплое рукопожатие Ллойда и Ларсона, так, будто они были давними приятелями.

Самоконтроль дал слабину и Эмма усердно отмахивалась от ощущений, которые вихрем пронеслись по телу, когда Ллойд прикоснулся к ней, чтобы убрать руку от дверного косяка. Эстроген, будь он неладен, подскочил в самый неподходящий момент.

"И какого….?!"

Откуда Ларсон знает Ллойда?

Легкий приступ торможения начал отпускать и слова Грэнсона снова прозвучали в голове: «Я тебя искал!». Что ж..! Вполне логично, что поиски привели к Ларсону, но не увенчались успехом. И за время ее отсутствия Ллойд поддерживал дружбу со стариком.

В глаза кинулась стоящая, на журнальном столике шахматная доска, на которой расположение фигур говорило о незаконченной партии.

— И когда ты собирался мне сказать о своем друге? — Эмма сжала челюсти и убийственно посмотрела на Ларсона.

Вопрос был риторическим и виноватый вид старика остудил негодование Эммы.

— Хотя нет! Прости, это и твой дом и, разумеется, я не вправе разговаривать в подобном тоне.

Пробурчав скомканное извинение, Эмма старалась не смотреть на Ллойда, но его присутствие чувствовалось даже невербально. Он был здесь и ей стоило привыкать к тому, что этот мужчина часто будет рядом, все комплименты отсылались к Хьюго. Тем лучше! Небольшая тренировка будет вполне уместна.

Перемены в поведении Эммы были слишком быстротечны и констрастны, а потому мужчины застыли в нерешительности, пока она не скрылась на кухне.

— Твой кофе готов, Эмма, — Ларсон провел по своему горлу пальцем и устало махнул на шахматы, приглашая гостя располагаться по удобнее.

«Кофе!» — Эмма чувствовала, как все внутри сжалось от напряжения и с грохотом поставила на плиту чайник. Одна надежда была на успокоительный чай Ларсона.

— Завтрак, мистер Грэнсон? — вопрос прозвучал слишком внезапно и слишком громко, с очевидной издевкой и Ллойд плотно сжал губы, чтобы не улыбнуться. Обстановка была достаточно накалена и ничего кроме обмена сомнительными «любезностями» ему не светило, но Эмма сама виновата. Он честно предупредил ее, что это игра для двоих и никто не говорил, что будет легко. Ему непременно нужно было вывести эту женщину на чистую воду и выяснить истинные причины, по которым Хьюго так ополчился против его семьи.

Хотя, грабли, заготованные для Эммы, были такой же угрозой и для Ллойда, ведь после того как она открыла дверь, ее изумление на долю секунды вернуло именно ту девушку, которая так сводила его с ума.