Считая шаги

Оливия думала, что эта новость еще больше удивит девушку, но вместо этого Эмма с облегчением вздохнула и довольно заулыбалась.

— Все таки получил гад по заслугам!

— Вы знали?

— Конечно! Мэдсен в свое время всеми способами хотел перетянуть меня в «Хайселл», когда я еще работала у Линды Хамид, но я колебалась и он стал ее шантажировать, в итоге Линде пришлось меня уволить в аккурат, когда я только встала на ноги, после…, - Эмма помрачнела и смолкла. — Мэдсен не хотел уступать Хьюго ни в чем и очень ревностно относился к его успехам. Аппетиты непомерно росли и прикрываясь беспримерной верностью, он проводил некоторые сделки, которые противоречили закону, выводил деньги через оффшоры, подставляя Селестино, который будто чуял неладное. О Викторе он всегда был высокого мнения, еще со времен, когда знал Вашего мужа. «нужно заставить всех смотреть направо, тогда ты сможешь делать все что пожелаешь — слева!». Эти слова я не раз слышала от Хьюго.

— Очень хитро, — довольно поддакнула Оливия. — Мэдсена сейчас взяли под домашний арест и скорее всего вынесут приговор о мошенничестве, а Виктор займет его место.

— Даже не верится, что наконец все закончилось…., - Эмма вздохнула с облегчением.

В палате воцарилась тишина, грозящая перерасти в неловкое молчание.

— Я только Вас об одном попрошу, Эмма.

— О чем же?

— Хотя бы попытайтесь, когда-нибудь простить Стивена. Он не злой человек, просто запутался сильно и раскаивается в своих поступках.

Прищурив глаза по лицу Эммы пробежала тень и она отвела глаза.

— Я постараюсь.

— Благодарю.

— Ллойд Вас, верно, обожает. Вы удивительная женщина, миссис Грэнсон.

— Я отвечу Вам взаимностью, Эмма. Моя любовь к нему в свое время его спасала, а его любовь к Вам, делает его по-настоящему счастливым. Так что можете быть спокойны, Эмма. Ллойд не дал вам превратиться в монстра, в то время как Вы рьяно убеждали многих, что это суровая реальность. Мальчик принес в жертву свое любимое дело. Не переживайте, он сказал, что не будет просить от Вас взаимности и если Вы захотите вернуться к Хьюго, он не станет ни о чем жалеть.

Оливия сглотнула подкативший к горлу ком, когда увидела, как глаза Эммы снова наполнились слезами.

— Где он сейчас? Он приедет!

— Разумеется, — миссис Грэнсон утешительно улыбнулась. — Розу Альбертовну продержали в полицейском участке почти сутки. Не знаю, что там за история, кажется она устроила ночные гонки на своей «Мазератти», кстати, уже не в первый раз… Он поехал вносить залог.

— И все из-за меня, — задумчиво подытожила Эмма.

— Не берите в голову. Все наладится. Правда я переживаю за него и Стивена. У Ллойда с братом сейчас холодная война.

— То есть?

— Каждый раз перед тем, как покинуть больницу, он молча заходит к нему в палату и уменьшает подачу морфия. Мстит за Вас, я то, конечно потом делаю все как было…Но!

Дверь в палату приоткрылась и высокая фигура Ллойд заполнила проем. Эмма не обращая внимания на то, что ее больничная рубашка держится на честном слове и двух хлипких завязках за спиной, спустила босые ослабшие от долгого лежания ноги на пол и на сколько могла быстро подошла к нему, чтобы крепко обнять.

Они молчали вовсе не потому что у этой трогательной сцены был свидетель и не потому, что им нечего было друг другу сказать. Эмма ответила на все невысказанные вопросы осторожными поцелуями, прижимая изо всех сил к себе голову Ллойда, а он и не ждал большей награды отбрасывая терзавшие его сомнения о том, что может потерять эту женщину, когда едва слышно она прошептала заветное — я тебя люблю.

Оливия тихонько вышла из палаты, оставив сына наедине со своим счастьем и зашла к Стивену, который весь взмок от разъедавшей его боли.

— Что, брат опять к тебе заходил?

Стивен в ответ утвердительно кивнул, но жаловаться не стал.

— Ничего. Скоро он успокоится, но не скоро тебя простит. Отдыхай, мальчик мой.

Нажав два раза на кнопку, чтобы увеличить подачу обезболивающего, Оливия присела рядом с сыном, пока тот не уснул.

Она не уставала поражаться тому как мудро жизнь расставила все по своим местам. И казалось, бы еще вчера она считала источником всех бед Эмму Кейтенберг, а сегодня благодарила небеса, за то, что судьба послала им эту девочку, которая всего то и нуждалась в том, чтобы ее любили. Тихо вознося молитвы в единственной церкви, которая должна была выстоять не смотря ни на что — в собственном сердце, Оливия поражалась силе человеческой воли, которая могла погубить и исцелить за долю секунды. И Эмма была прекрасным примером этого.

Миссис Грэнсон вспомнила, как в конце, по истине, фееричного совещания Хьюго недовольно насупился, пообещав Ллойду, что закроет глаза на месячный отпуск своего ведущего дизайнера, при условии, что большая его часть пройдет в Израиле, на чем и порешили.

— Вот так! Ты их спасаешь, ночами не спишь, думая о чужом благополучии, а эти двое сейчас предоставят мне справки, что они оба невменяемые и по условиям контракта смоются в неизвестном направлении. Попомнишь мои слова, веревок с меня навьют столько, что я еще пожалею о сделке с твоим сыном!

И все ничего, только бурчание Хьюго никак не вязалась с его не в меру довольной, широкой улыбкой, словно он рассуждал о светлом будущем, о котором и не смел мечтать.

Ллойд смахнул слезы с лица Эммы и совершенно серьезно заявил:

— Значит так. У меня есть пара заявлений и их обсуждение отложить совершенно невозможно! — он нагнал на себя серьезный вид, но Эмма чувствовала, как ее внимание сконцентрировано только на его губах. — Во-первых, злодейка из тебя так себе… Это не твое! Вот, ехидничать и иронично поднимать брови — к этому талант. А во-вторых…

Ллойд не сдержался и спустил руку чуть ниже спины Эммы, добравшись до обнаженной кожи, которая тут же покрылась мурашками.

— Вином я тебя поил? Поил! Кому смог из твоих драконов по морде дал? Дал!

— Это ты про своего брата, что ли? — Эмма плохо соображала будучи неспособной здраво мыслить, ощущая, как ее держат сильные руки, прижимая к телу, пышущим нешуточным жаром и еле сдерживаемой страстью.

— Не перебивай! Да, про него… Вот осталось по списку только стейки и тогда ты уже не отвертишься от полноценного свидания..

— По словам Розы Альбертовны, оно у нас уже было!

— По твоим словам ты ничего не помнишь и я просто обязан попытаться восстановить твою память.

По лицу девушки пробежала тень и Ллойд нахмурился. Эмма зачарованно покачала головой.

— Мне только кажется, что все это не наяву.

Уголки губ Ллойда дрогнули в лукавой усмешке.

Несколько дней Эмма безвылазно сидела в палате, словно боялась принимать новые условия собственной жизни, которая внезапно оборвала ее роковую дилемму и поставила лицом к лицу перед светлым будущим.

Когда врачи разрешили проведать Ларсона, она едва сдерживалась, чтобы снова не расплакаться от жалкого вида старика, но все это время Ллойд практически не отходил от нее, и старался не потакать ее приступам самоуничижения, а в несвойственной ему легкомысленной манере шутил и ехидничал, что на срабатывало лучше седативных препаратов Оттермана.

Ллойд наотрез отказал обсуждать принятое им решение о сделке с Селестино, руководствуясь тем, что Эмма когда-то поступила точно так. Он снова выглядел спокойным и уверенным, скрывая, какое потрясение ему пришлось пережить за то время, когда он не знал, успеет ли он добраться до Эммы, прежде чем она оборвет свою жизнь. Порой его выдавал наполненный тревогой взгляд, столь сильные эмоции всегда оставляют след и отделаться от ужасных воспоминаний не так то просто.

Две упертые вселенные схлестнулись и Эмма также наотрез отказалась ехать в Израиль, пока старику не станет лучше. Ларсон только сокрушенно подкатывал глаза и прикладывал неимоверные усилия на занятиях по восстановлению двигательных функций. Говорить он практически не мог, его хватало только на нечленораздельный шепот. Старик не догадывался о событиях произошедших с его «внучкой», но заметил поразительную разницу в ее облике.