Время безмолвия (ЛП)

– Я воспользуюсь твоим телефоном? Надо предупредить Терезу, что мы едем.

– Я не хочу, чтобы она сбежала с нашим ребенком. Если вдруг она решит, что к твоей голове приставлен пистолет, твоя подруга именно это и сделает, – Джейк мрачно посмотрел на нее. – Поверь мне, я очень хочу, чтобы ты связалась с ней, и она подтвердила, что Кейтлин в безопасности, но, с другой стороны, я не стану делать того, что может спровоцировать Терезу спрятаться где-нибудь в укромном месте.

Сара поразмышляла над его словами и положила телефон.

– Подожду, пока не приедем в город. – Было сложно сдержать себя, особенно когда отчаянно желаешь услышать голос дочери, но ей стоило подумать над тем, что сейчас будет лучшим для нее. – Мы должны удостовериться, что за ними не следят. Нельзя приводить хвост к Кейтлин.

– И мне это известно, – парировал Джейк. – Доверься мне хоть немного, Сара. Я же не полный идиот.

– А я никогда так не считала.

– Похоже, что все-таки считала, иначе ты бы привезла Кейтлин ко мне.

– Ты серьезно сейчас хочешь об этом поговорить? – обеспокоенно поинтересовалась девушка.

– Нет, – он бросил на нее неоднозначный взгляд. – Потому что я не могу вести машину и одновременно беседовать на подобные темы. Оставим разговоры до лучших времен, пока не вернем Кейтлин.

В голосе Джейка таилось напряжение. Она знала, что он хотел обсудить это с ней, дабы получить ответы на все вопросы, которые у него были, например, почему и как она оставила его, но в одном он прав: пробираясь сквозь пробки Лос-Анджелеса, сейчас не самое лучшее время для объяснений.

– Но кое-что я желаю знать, – произнес он. – Кто тебя пытается убить? Я так понимаю один из гарвардских парней.

– Виктор Пеннингтон. Хочешь, чтобы я рассказала о случившемся в Чикаго? – Девушка подумала, что эта часть истории будет менее раздражительна для него, к тому же он должен был знать об опасности, с которой они столкнулись.

– Продолжай, – попросил ее Джейк, глядя на дорогу.

Было намного легче признаться, когда он не смотрел на нее.

– Кое-что тебе уже известно. Мое настоящее имя Джессика Холт. Когда мне исполнилось двадцать, мы с Терезой решили за лето объездить всю страну. Сначала мы отправились в Нью-Йорк, чтобы увидеться с Кэтрин, но недалеко от Чикаго наша машина сломалась. У нас не было денег, чтобы починить ее, но мы были молодыми, а еще у нас не было родственников и близких, которые могли бы беспокоиться о нас, поэтому мы обе нашли работу и две недели жили в приюте, пока не накопили достаточно, чтобы снять квартиру. Там, конечно, было не ахти, но хоть что-то. Я временно работала в юридической конторе, а Виктор Пеннингтон был нашим клиентом. Однажды он заявился к нам в офис и пригласил абсолютно всех – секретарей, администраторов, адвокатов – на вечеринку к себе в галерею. Я тогда решила, что похожа на Золушку, которая получила приглашение на самый лучший бал в городе.

Сара вдруг замолчала и вздохнула, но, не услышав от Джейка и слова, продолжила:

– Виктор и его друзья были красавцами, а еще умными, богатыми, голубых кровей – такими, какой не была я. Они же выпускники Гарварда, у одного из них дедушка – сенатор, а другой – уже молодой миллиардер. Когда Виктор попросил стать его парой на вечер, я поверить не могла собственной удаче. Я думала, он живет в таком прекрасном мире, частью которого я бы никогда не смогла стать. И все же стала, и было здорово. Он выводил меня в свет – все эти обеды, ужины, вкусное вино – он просто обаял меня. Говорил, какая я красивая и желанная, и что никогда не встречал подобных мне.

Она была такой глупой и ею было легко управлять.

– Терезе Чикаго не понравился, и она решила вернуться домой. В итоге остались только я и Виктор и, как я думала, наша романтическая сказка. – Сара вдохнула, зная, что должна исповедаться еще в одном грехе. – Я рассказала Виктору выдуманную историю о себе. Во время путешествия мы с Терезой придумали игру – в каждом новом городе у нас новая личность. Понимаю, звучит безумно, но наше детство – настоящее дерьмо, а игра «давай кем-нибудь притворимся» помогала нам чувствовать себя получше. Для Виктора я была внучкой техасского нефтяного магната, который отрекся от меня. Именно поэтому мне и пришлось устроиться в юридическую контору. Я сказала ему, что это временно и что мой дедушка желает научить меня ценить деньги, к которым я вскоре получу доступ благодаря трастовому фонду.

Джейк недоверчиво приподнял бровь и удивленно воззрился на нее.

– Ты и ему врала? Ты вообще когда-нибудь правду говорила?

– Иногда бывает тяжело жить с правдой. Ты не поймешь, Джейк. Ты не рос в тех же условиях, что и я.

– Ты так извиняешься, что ли?

– Нет, но, когда я познакомилась с Виктором, я едва стала совершеннолетней. Я знала, что, если расскажу, кто я на самом деле, он бы ушел. В начале это был просто способ побыть Золушкой на вечер. Но когда начинаешь врать, сложно остановиться, а потом я и вовсе уже не хотела рассказывать ему правду, потому что влюбилась. Виктор, казалось, чувствовал то же самое. Он постоянно мне названивал, покупал много красивой одежды, оплачивал походы к парикмахеру, процедуры маникюра и педикюра, и даже целые сеансы в спа. Никто и никогда так не заботился обо мне. Я думала, что все-таки однажды я проснусь, а потом случилось невероятное. Виктор сделал мне предложение, подарив огромное бриллиантовое кольцо, и даже сводил в свадебный салон, чтобы я могла купить себе платье.

– То самое воспоминание, которое ты видела раньше? – произнес Джейк. – Ты вышла за него замуж?

– Нет. Через несколько дней я застала его в постели с другой женщиной, и моя маленькая сказка внезапно закончилась. Я решила расстаться с ним, но он умолял меня подумать. Уверял, что это было ошибкой, что был пьян, и для него это ничего не значило. Он все еще хотел меня. – Она уставилась на свои пальцы, вспоминая, как прекрасно и, тем не менее, неправильно смотрелось на ее пальце кольцо. Она знала, что живет во лжи, но не могла остановиться. – Когда я лишилась семьи, я очень хотела, чтобы меня забрали. Поначалу, попав в приемную семью, я старалась быть идеальной, чтобы они хотели удочерить меня. Вот только никто не стремился сделать меня постоянной частью своей жизни. Я была просто временным гостем. Виктор же стал первым, кто хотел оформить законные отношения.

– Отношения, основанные на лжи. Неужели он никогда не просил тебя познакомить с семьей?

– Я каждый раз откладывала знакомство. А у Виктора было слишком много гордости и денег, что он решил сообщить моей семье после торжественного события. Он заявил, что в любом случае все расходы на свадьбу возьмет на себя, а еще он желал, чтобы наша церемония бракосочетания стала самым главным событием во всем Чикаго.

– И ты вернулась к нему.

– Прозвучит глупо, но да, – кивнула девушка. – Я не понимала, что Виктор не только изменяет мне, но еще и занимается сделками по продаже ворованных предметов искусства. Я думала, он был уважаемым бизнесменом, так как знала, что у него были какие-то семейные контакты в России, но я понятия не имела, что они распространяют вещи, украденные во время войны. Видимо, это приносило миллионы долларов, но этих денег ему не хватало. Виктор с друзьями хотели большего. Поэтому они начали заниматься контрабандой героина, перевозя наркотики в оправах картин, доставляющих в галерею. Тогда я об этом не знала, и это правда. И я уж точно подумать не могла, что люди, рожденные в столь замечательном мире, захотят рискнуть всем, что у них есть, и нарушат закон.

Девушка думала, что знакома со всеми правилами улиц, но, когда дело касалось совершенно другой – изнаночной – жизни, она, как выяснилось, была чересчур наивна.

– Я выросла с детьми, у которых ничего не было – которым приходилось воровать, чтобы выжить. Но у Виктора и его приятелей из Гарварда было все, что они когда-либо хотели. Оглядываясь назад, я теперь понимаю, что им до денег и дела-то не было, потому что им никогда не приходилось их зарабатывать. Я думала, Виктор был моим билетом в хорошую жизнь, – жизнь, о которой я всегда мечтала, и я говорю не только о его богатстве, но о респектабельности и семейных связях. Я не понимала, что зло может носить дорогой костюм и иметь высшее образование колледжа Лиги Плюща. Для меня все стало шоком.