Земля Обетованная

– А мне кажется такой подход к проблеме вполне разумным. Нам всем нужно положиться на волю случая, и её желание для нас должно стать законом. Никому из нас не возбраняется оказывать ей особые знаки внимания. Пусть она сама выбирает, кого хочет. Если ей наскучит один, она может тут же выбрать другого. Но я решительно против какого-либо насилия по отношению к ней.

– Я тоже, – поддержал меня математик.

– Давайте дадим ей время осмотреться и выбрать среди нас достойного, – предложил я.

– И сколько будет тянуться это время? – спросил доктор Даппертутто.

– Пока она не выберет.

– Я не согласен, – заорал Дионис. – Это несправедливо! Легко вам такое говорить, когда, быть может, только вчера вы спали с женщинами. Мы же их не видели уже сто лет. Её нужно предоставить нам в первую очередь.

После такого заявления дискуссия разгорелась с новой силой. Спорящие разделились на два лагеря – на ветеранов, требующих для себя особых привилегий, и пришельцев, отстаивающих идею равных прав для всех.

Даже молчавший до сих пор слепой подал свой голос:

– Скажите, какая она из себя? Из-за чего мы так спорим?

Каждый ему пытался объяснить, что у неё прекрасные волосы пепельного цвета, большие голубовато-зелёные глаза, пухлые губки и стройная талия, но слепой просил описать всё новые и новые детали её внешности, пытаясь представить девушку в своем воображении.

– Вот бы мне это ощутить пальцами, чтобы понять, что она за женщина, – мечтательно произнес он.

На что Дионис ему грубо заявил:

– Когда дойдет до тебя очередь, тогда её и пощупаешь.

Однако для доктора Даппертутто желание слепца явилось дополнительным козырем в его защите притязаний ветеранов.

– Вы видите? – Демагогически разглагольствовал он. – Неужели мы не предоставим возможность нашему ветерану-калеке удовлетворить свои естественные желания?

Да, нелегко было одиннадцати Адамам поделить между собой единственную Еву. Случай, совсем не предусмотренный Богом. До поздней ночи спорили между собой свежеиспечённые цивилизаторы нового мира, но так ни до чего не договорившись, разошлись по комнатам с твёрдой решимостью продолжить спор на следующий день.

V. Более близкое знакомство с Еленой

На следующее утро, как только начало светать, я прокрался на кухню, где девушка растапливала плиту, чтобы приготовить всем завтрак. Не имея ранее возможности узнать её имя, я спросил шепотом:

– А как вас зовут?

– Лена, – ответила она.

– Как интересно! – воскликнул я. – В таком случае меня зовут Парис, и я собираюсь вас похитить и увезти с собой в Трою.

Девушка засмеялась.

– Я не шучу, – продолжал я серьёзным тоном. – Вам нельзя больше оставаться в этом доме ни на минуту.

– Что такое? Это почему же? – спросила она с тревожными нотками в голосе.

– Эти, – я кивнул головой в сторону двери, – хотят сделать из вас девушку для борделя.

Она побледнела, и её губы чуть слышно произнесли:

– Почему?

– Неужели вы сами не догадываетесь? Каждый из них желает вас. И они сегодня, вероятно, решат, что вы будете принадлежать каждому из них по очереди.

– Я бы этого не хотела.

Как видите, они не очень считаются с вашим желанием. Поэтому нам нужно бежать сейчас же, пока не поздно. Мы доберемся до железной дороги, а там, если нам повезет, к вечеру вернёмся в город. Я не думаю, чтобы все погибли во время катастрофы.

Она послушно кивнула головой и сняла фартук.

– Я готова.

– Тогда возьмите мяса для собаки, а то она может нас не выпустить из усадьбы.

Лена отрезала кусок мяса и завернула в бумагу. Мы на цыпочках прошли по дому, погруженному ещё в утренний сон, и вышли во двор. Уже светало. Мы двинулись быстрым шагом на юг по дороге, которая нас вчера привела к этой странной усадьбе. Собака даже не тявкнула, вероятно, тоже спала.

Над Байкалом и на границах долины по-прежнему стоял густой туман.

– Что будет, если мы опять попадем в безжизненную зону? – высказала своё опасение Лена, показывая рукой на туман.

– Не думаю. Там атмосфера не должна отличаться от нашей, – успокоил я её. – Разве что влажность может быть чуть выше, чем здесь. До села Старая Дума будет километров десять. Нам нужно успеть добраться до границы тумана до восхода солнца, иначе за нами пошлют погоню.

– А сколько до станции?

– Ещё километров тридцать.

– Неужели мы вчера в кислородных масках преодолели расстояние в сорок километров? – удивилась Лена.

– Ещё бы, – усмехнулся я. – Неслись, как угорелые, не помня себя от страха. Но, может быть, не так страшен чёрт, как его малюют.

– Это вы о чём? – спросила Лена, переводя дыхание.

Мы перешли на обычный шаг. От быстрой ходьбы с непривычки в боку у меня закололо.

– Я всё же надеюсь, что произошла локальная катастрофа. Ведь мы не слышали радио и не знаем никаких известий. К тому же, когда вчера мы проходили мимо деревень, то не увидели на дорогах ни одного трупа. Я думаю, что наши постояльцы из санатория специально нагнали на нас страх, чтобы сделать своими пленниками, особенно вас.

Лена пожала плечами и довольно резонно возразила мне:

– Во-первых, мы с вами видели исчезновение атмосферы и испарение воды из Байкала, которое вслед за этим последовало. Как и предупреждал профессор-биохимик, озеро обмелело за несколько часов на пятнадцать метров. Когда произошла катастрофа, было ещё раннее утро, и люди могли задохнуться в своих постелях, а скотина – в стойлах. Помните, когда мы проходили мимо деревень, всё словно вымерло – ни лая собак, ни криков петухов. Я думаю, что всё это серьёзно.

Я не мог возразить и мысленно воздал ей должное за её наблюдательность и аналитическую трезвость. Лена только что продемонстрировала мне несвойственные простым девушкам ум и проницательность. Я всё больше и больше начинал её уважать. Трава от росы была влажной, дышалось легко и свободно, и совсем не верилось, что только вчера мир пережил катастрофу. Мы опять ускорили шаг, и некоторое время шли молча. Несмотря на быструю ходьбу, утренняя прохлада пробирала до костей. Вскоре мы достигли заброшенный бурятский улус Байхайский, примостившийся на южной оконечности небольшого озера Глухой Сор. Западнее его у самой опушки Священной берёзовой рощи затаился другой безлюдный улус Баршерский. Не останавливаясь, мы продолжили наш путь, повернув на юго-восток, и прошли ещё километра четыре между покинутыми улусами Банагаевский и Балтановский. До границы тумана оставалось не более полутора километра. Из-за вершин горного хребта Хамар-Дабана выглянуло солнце, прорезав своими лучами верхние слои густого тумана.

– Солнце – наш друг! – радостно воскликнул я. – Жаль, что мы углубимся в туман, и оно не согреет нас своими лучами.

Подул прохладный ветерок с гор.

– Может быть, ветер разгонит туман, – высказал я предположение.

Вряд ли, – усомнилась Лена. – В начале июня ещё не закончилось таяние льдов на северном Байкале. Всегда в это время стоят сильные туманы, и никакой ветер не в состоянии их разогнать.

У меня опять появилась надежда на то, что мировая катастрофа – плод воображения нашего воспаленного ума. Я стал уставать, ноги болели, сказывался вчерашний сорокакилометровый марш-бросок.

– Доберемся до границы тумана и отдохнем, – решил я. Вдруг впереди раздался лай собаки. Настроение у меня сразу же поднялось.

– Ну вот, – воскликнул я, – а вы говорили, что все собаки в деревнях передохли.

Однако, наша радость была преждевременной. Перед селом Старая Дума неожиданно, словно из-под земли, выросли две мужские фигуры. Это были охотник Грек-философ и сторож Дионис, наши следопыты. К нам, радостно лая, бросился пёс Диоген.

– Мы так и подумали, – улыбаясь, воскликнул Дионис, – что вы решили рано утром прогуляться и заблудились. Вот пришли показать вам обратную дорогу.

Мы ничего не ответили. Попытка побега провалилась. Грек-философ смотрел в сторону, избегая нашего взгляда. Лена развернула из бумаги кусок сырого мяса и бросила собаке.