Страница 6 из 13
Королева пожелала освежиться и вошла в воду. Там блаженствующую в прохладных струях женщину подстерег могучий морской бог, похожий на кентавра – «квинотавр», и овладел ею. (Появление «квинотавра» может быть объяснено смешением минотавра и кентавра, которые в источнике Фредегара описываются в соседних параграфах.) Через положенный срок на свет появился Меровей, «сын двух отцов». В его имени, означающем «вышедший из моря», «рожденный морем», присутствуют и отзвуки французского слова «мать». Причем море, упоминаемое в мифе, вовсе не обязательно море – это мог быть любой водный источник, которыми изобиловала франкская земля.
Предание имеет варианты и подтверждается еще одним сказанием, согласно которому некоей франкской женщиной, вовсе не королевой Хлодиона, овладел речной демон, и от этого союза родился Меровей. Имя могло служить символом, обозначающим, что его носитель связан волшебными узами с каким-то морским или живущим в воде сверхъестественным существом, и послужить основой для легенды о необычном зачатии Меровея.
Легенды никогда не возникали на пустом месте. Смысл события со временем мог измениться на прямо противоположный, но само оно никогда не бывало полностью вымышленным. И современники, и потомки так и этак интерпретировали некий имевший место факт, наделяя его символическими, выгодными толкователям чертами. Однако за чудесной видимостью всегда скрывалась конкретная историческая действительность.
Современные этимологи предполагают, что, скорее всего, имя Меровей (Меровиг) близко к древнегерманскому имени Marwig, что означает «знаменитый в бою». За дальностью времен имя могло приобрести новое звучание или потерять какие-либо буквы.
Итак, необыкновенный ребенок появился на свет. Хлодион признал Меровея своим сыном и завещал ему престол.
Однако, по другим сведениям, Меровей приходился Хлодиону не сыном, а зятем, будучи супругом его дочери Хлодосвинты. Поэтому именно Меровея, а не Хлодиона считают основателем новой династии.
По мнению современных медиевистов, подчеркиваемое хронистами двойное происхождение Меровея, безусловно, символизировало союз двух династий. Но почему мужским началом признано «заморское чудовище», «рыба», «морской зверь», «змеевидный монстр»? Может быть, его вид, одежда, поведение разительно отличались от облика, привычного франкам? Считается, что даже имя Меровей имеет ближневосточное происхождение. Но этим вопросам суждено остаться без ответа: слишком значительное время отделяет любознательных исследователей от расследуемых событий.
Некоторые историки, основываясь на мотивах народного эпоса – «то ли был, то ли не был, то ли еще есть, то ли будет», – сомневаются, существовал ли Меровей на самом деле. Однако хронисты еще застали очевидцев, которым довелось встречаться с чудесным героем. Они рассказывали, что на спине у Меровея росла щетина, как у вепря, на черепе был разрез для общения с божеством, на шее имелось родимое пятно особенной конфигурации – в форме креста, – а густые золотистые волосы достигали небывалой длины. Поэтому его потомков Меровингов стали называть «Длинноволосыми королями». Якобы такие волосы достались им от их божественного предка, их не стригли с самого рождения, они служили отличительным признаком всех мужчин рода. Среди павших на поле боя Меровингов опознавали по их волосам.
Казалось бы, все сложилось: отличительный признак – длинные волосы – даровало своим потомкам водное божество. И все-таки нет: в «Хронике Фредегара» сообщается, что «франки, серьезно посовещавшись, избрали себе длинноволосого короля из рода легендарного царя Трои Приама – Теодомера, сына Рихимира, который был убит в сражении с римлянами». Троя в те времена славилась по всему Древнему миру, включая и Галлию, как духовная предтеча Рима и римской власти над миром. Фредегар в своем труде отвел много места подтверждению происхождения франков от троянских царей. Затем франкские вожди «поставили на царствование Хлодиона – самого деятельного человека своего племени». Так что длинные волосы – скорее дар династии от Теодомера, по-видимому, через его сына Хлодиона. Григорий Турский тоже отмечает, что уже первые короли франков задолго до Хлодвига были длинноволосыми. Острижение волос становилось для них не только позором, но полностью лишало дееспособности, возможности исполнять королевские функции.
Основанием для избрания королей считалась знатность рода. Знатными были древнейшие фамилии, прославившиеся отвагой, военной удачей; их сыновья претендовали на особое положение предводителей и подкрепляли свои притязания военной поддержкой «сильных людей», которых содержали при себе на средства, добытые войной. Порядок избрания королей в войске превращался в торжественную процедуру аккламирования короля и королевы. В знак одобрения воины ударяли щитами о наколенники, в знак протеста следовал удар копья в щит. Долгое время существовал и обычай поднятия короля воинами на щите.
Дружинники считались членами «дома» своего предводителя, получая от него оружие, коня, часть военной добычи. Их называли «верными», «послушными» исполнителями воли вождя, то есть «fideles» и «satellites». Вместе со своим предводителем они составляли высший слой служилой знати. Во время сражений вперед обычно устремлялся отряд знатнейших, в котором были король и его вернейшие дружинники, простые воины их сопровождали.
Именно таким избранным с согласия дружины, но претендующим на получение королевского титула по праву рождения был Меровей. Однако важнее всего то, что именно этому полулегендарному королю, который родился около 415 года, вступил в брак с Хлодесвинтой (418–449), королевой салических франков, и правил как король всех франков с 447 по 458 год, история обязана именем первой французской династии – Меровингов (447–751). Правители из этого рода никогда не оспаривали существование необыкновенного предка и гордились тем, что вели свое происхождение от сверхъестественного существа. Меровинги соглашались также, что являются потомками троянского царя Приама. В «Хронике Фредегара» прямо указывается, что Меровинги правили не потому, что были коронованы или избраны, а по наследственно приобретенному или присвоенному праву. Рассказывается, что Меровей был усыновлен Флавием Аэцием, который, по сообщению Приска, даровал тому некоторые территории в Галлии. Меровей обосновался в Белгике в районе Брабанта, сделав своей столицей город Турне.
От божественного предка меровингским королям кроме роскошных светлых волос перешли разнообразные таланты и дарования, а также полное пренебрежение к человеческой жизни. Как потомки жесткого и беспринципного языческого божества, презиравшего условности, они были жадны до земель и золота, предприимчивы и беспощадны. Смеясь над добродетелью, Меровинги чтили только силу и выгоду. Убежденные язычники, они поклонялись деревьям, горам и – как своим прародителям – рекам, ручьям, озерам, источникам. Первые Меровинги презрительно отвергали христианство, которое уже широко распространилось по Европе. Нарушая все божеские и человеческие законы, они ощущали свое превосходство над теми, кто ограничивал себя рамками морали и совести. Длинноволосые короли ощущали себя всемогущими и не подозревали об испытаниях, которые готовила для них судьба.
Правление Меровея пришлось на время нашествия гуннов. Аттила, выдающийся предводитель и военачальник, возглавлял завоевательные походы, демонстрируя виртуозное мастерство полководца, и вел войну на полное истребление врага. Жестокие и храбрые германцы пришли в ужас, узнав о численности, свирепости, отталкивающей внешности гуннов, атаки которых были стремительны, как удар молнии. О гуннах слагались таинственные легенды, полные омерзительных подробностей. Все искренне верили, что их появление связано с кознями злых демонов диких кочевых племен. Под ударами гуннов один за другим терпели жестокие поражения армии, им покорялись гордые города. Сам предводитель обладал всеми отвратительными чертами своего народа, о чем было широко известно, поскольку внешность гуннского завоевателя подробно описал византийский посол.