Страница 11 из 47
— Разумеется, мой господин, — взглянула на него посланница. — Весьма признательна.
Отсек слегка тряхнуло. Шум турбин изменился, что указывало на вход в атмосферу, и у примарха быстрее забились сердца в предвкушении высадки. Фениксиец не мог справиться с волнением — его ждало последнее, самое сложное испытание, которое он твердо решил пройти.
— Касание через пять… четыре… три… два…
Рокот ускорителей ослаб, потом умолк окончательно. Голконда и другие старшие делегаты выбрались из страховочных фиксаторов.
Фулгрим надел золотой шлем с орлиными крыльями. С шипением воздуха тот сомкнулся с доспехом, и перед глазами примарха вспыхнули показания датчиков.
— Открыть люк, — скомандовал он.
Дверь-диафрагма раздвинулась, и пассажирский отсек наполнился бледным светом. С ним внутрь проникла какофония звуков — радостных криков, смешанных с триумфальным ревом труб. Улыбнувшись, Фениксиец подал руку Пайк:
— Думаю, нам лучше выйти последними. Вы не возражаете?
Посланница усмехнулась:
— В такой ситуации немного театральности не повредит. Знаю по опыту.
Первыми высадились космодесантники Третьего. Ведомые Абдемоном, они с идеальной синхронностью протопали вниз по аппарели, держа болтеры поперек груди. Фабий вышел отдельно от них; как только он выступил из люка, манипуляторы хирургического аппарата развернулись, подобно жутким лепесткам мухоловки.
Включив модуль телеметрии доспеха, Фулгрим подсоединился к пикт-потоку со шлема лорда-командующего; теперь он видел то же, что и Абдемон.
Три «Грозовые птицы» приземлились на плоской каменной площадке диаметром в несколько сотен метров. На краях массивного блока виднелись бесформенные несущие конструкции, изломанные и ржавеющие, но увитые гирляндами бледных махровых цветков. Громадную площадь вокруг возвышения заполняла ликующая толпа. Дальше со всех сторон теснились постройки, уступавшие центральной платформе по высоте. Фениксиец понял, что корабли сели на фундамент древней взлетной площадки, возведенной гораздо раньше, чем здания рядом с ней.
По пикт-потокам из других шлемов примарх наблюдал, как его сыны по привычке рассредоточиваются и принимают разомкнутое построение «стихос»[4] между «Огненной птицей» и встречающими.
— Кирий, наезд влево, — пробормотал Фулгрим, переключая каналы.
Воин повиновался, и Фениксиец впервые смог рассмотреть лидеров Визаса. На безопасном расстоянии от «Огненной птицы» стояла небольшая группа сановников в плотных официальных одеяниях, безвкусно расшитых драгоценными камнями. Видимо, по наряду определяли чин и должность его хозяина.
Позади них выстроились шеренгой, приняв парадную стойку вольно солдаты континентального правительства в синих мундирах и сегментированных нагрудниках, похожих на панцирь рака. Вооружены они были, судя по всему, различными затворными винтовками с низкой начальной скоростью пули.
По мере того как люди разглядывали огромных космодесантников, восторженные крики понемногу стихали. Впрочем, толпа снова воодушевилась, когда на аппарели появились Фрейзер и его младшие офицеры. Архитские Палатины хотя бы выглядели по-человечески, пусть и несколько экзотично для местных.
Руководители планеты двинулись к кораблю, и Фениксиец усмехнулся.
— В чем дело? — посмотрела на него Голконда.
— Они приняли Фрейзера за меня.
— Вот уж поразятся сейчас, — фыркнула Пайк.
— Тогда, думаю, нам пора.
Вдвоем подойдя к открытому люку, они встали на пороге. Правители Визаса замерли на полпути к транспортнику, потом, когда Фулгрим и посланница вышли на аппарель, засуетились, как встревоженные птицы. На площади воцарилась тишина, и Фениксиец ощутил легкую приятную дрожь — восхищение людей опьяняло его. Примарх с Голкондой спускались торжественно и величаво, хотя возле него она казалась ребенком.
Безмолвие затянулось. Наконец вперед выступил сравнительно молодой худощавый мужчина с государственной печатью на шее, одетый скромнее других. Помедлив секунду, он пал ниц перед Фулгримом.
— Мой господин Фениксиец, имею честь приветствовать вас в Нове-Василос. Я — Коринф, канцлер континентального правительства Халкидона-на-Визасе. Отныне вы гость Властного Трона со всеми вытекающими отсюда правами и гарантиями безопасности. — Поднявшись, он слабо улыбнулся. — Хотя, увидев вас вблизи, я понимаю, что мог бы и опустить последнюю фразу.
Примарх, сняв шлем, ответил улыбкой. Побледнев, Коринф пошатнулся, но Фениксиец без труда удержал его.
— Почтеннейший канцлер, я с радостью принимаю вашу защиту и гостеприимство. Меня зовут Фулгрим, и я пришел к вам как вестник мира и процветания.
Голос примарха разнесся над площадкой, словно мелодичный раскат грома. Подняв голову, Фениксиец окинул взглядом группу сановников и запечатлел их лица в памяти.
— От имени Императора Всего Человечества, Владыки Терры и Всего Известного Космоса, приветствую Визас и каждого его жителя в рядах Империума Людей. Давно мы грезили о воссоединении; наконец оно свершилось, и да принесет это нам безграничное счастье.
Скрестив руки на груди, Фулгрим слегка поклонился наследному губернатору и его семейству. Когда он выпрямился, толпа уже ликовала, но горстка аристократов выглядела не слишком довольной. Для последующего анализа Фениксиец мысленно отметил тех, кто хмурился заметнее других.
Первый этап переговоров, как обычно, окажется самым важным. В последующие несколько дней континентальное правительство узнает об ограничениях своей автономности, а также о том, насколько ему удастся сохранить лицо во время необходимых церемоний приведения к Согласию. Мятежи чаще всего вспыхивали именно на этом отрезке, когда бывшие политические воротилы вдруг теряли влияние и значимость в делах планеты.
По-прежнему улыбаясь, примарх помахал народным массам. Сейчас он воплощал собой Империум — благожелательный, радушный, приветливый. Фулгрим помнил, что администраторы Кемоса уверенно использовали измену как оружие: без угрызений совести заключали и разрывали любые договоры. Предательство, как и все остальное, было вопросом даты. Судя по историческим хроникам, на Визасе дела обстояли примерно так же, только вероломство тут совершалось с определенными ритуалами. Здесь, как и на Кемосе, «честь» считали растяжимым понятием. Клятва, данная глупцу, не имела силы. Проблемы испытывали только те, кто не мог приспособиться к переменам.
Фениксиец надеялся, что губернатору и его людям хватит гибкости. Если же нет, примарх снимет бархатную перчатку с железного кулака. Так или иначе, он подчинит Визас своей воле.
Двадцать восьмая экспедиция добьется успеха.
И обновленный III легион восстанет из пепла прошлого.
4: Сильные мира сего
Банкетный зал губернаторского дворца выглядел по-своему блистательно. Каждая поверхность сверкала позолотой и мрамором. Изваяния в округлых нишах драматично указывали в небеса, не забывая скромно прикрываться фиговыми листочками. Дальнюю стену от пола до потолка занимали огромные витражи с какими-то неясными цветными узорами, взятые в железные рамы. Пол из бледно-розовых каменных плит почти не приглушал стука многочисленных ног, но с легкостью выдерживал вес космодесантника в полной броне.
Вдоль палаты тянулись ряды столов из темного дерева, стонущие под тяжестью даров природы. Длинные блюда с мясом завроидов и переливчатой рыбой боролись за место с подносами, на которых высились груды сочных фруктов, и необъятными кувшинами вина. Слуги в изысканно простых ливреях безмолвно сновали в толпе, исполняя пожелания вышестоящих. Эти мужчины и женщины Визаса, сильные мира сего в красочных одеяниях или официальных мундирах, благовоспитанно праздновали прибытие имперцев. Их тихие беседы сливались в ровный шелест, звучавший по всему залу.
Правящие семейства планеты именовались собирательным термином «Патрикои» — Тысяча Патрициев. Символическое название: Фулгрим сомневался, что на Визасе наберется тысяча аристократов. Излишне частые войны и политические междоусобицы проредили стадо. Сильные дома уничтожили или поглотили слабых конкурентов. Уцелевшие, впрочем, обладали серьезной властью — они глубоко вросли в структуру континентального правительства и цивилизации.