Подвиг Калгара

Краткосрочность делает жизнь человека почти бессмысленной. Только он успевает чему-то научиться, как это становится ненужным.

Калгар смотрел на пострадавший корабль, обдумывая разные варианты. Затем перевел взгляд на Морколта. В этом человеке не было страха. Он очень хорошо понимал, что его дни сочтены. Бесстрашный человек — это ценный ресурс, который нельзя тратить напрасно.

— Идемте со мной, — велел Калгар. — Все вы.

Было уже глубоко за полночь, когда они собрались в картографической комнате на вершине шпиля Альфон. Далеко внизу виднелись горящие кварталы города. Огонь был виден сквозь облака, и даже дождь не мог погасить его.

Калгар оглядел присутствующих. Здесь собрались Фенник, Борос, Гленк, Ласелл и полдесятка выживших дивизионных командиров. В стороне сидел Морколт, положив руку на трость. Еще там находились его собственные бойцы. Матиас, Валериан, Орхан и Антигон, после гибели Авилы возглавивший отряд из шести выживших космодесантников. Парсифаль находился в апотекарионе, леча Проксиса.

Курт Ванахейм тоже присутствовал, поскольку именно его мануфактуры работали на оборону. А еще Фердия Роскин, чья усадьба была переоборудована в полевой штаб. Он выглядел более старым и потрепанным жизнью, нежели Морколт.

Калгар подумал, что их нужно воодушевить, произнести какую-нибудь пламенную речь об отражении орочьего налета. Но это было слишком просто. Тишина на передовой говорила красноречивее всего, и Калгар это понимал. Город пережил еще один день, но его судьба пока висела на волоске.

— Ванахейм, — обратился Калгар. — Как дела с производством боеприпасов?

Тот сверился с планшетом.

— Теперь, когда у нас есть палладий из баллансирских шахт, мы возобновили полный цикл изготовления. Фабрики работают круглые сутки и выпускают примерно двенадцать тысяч тяжелых снарядов и пятьдесят тысяч болтерной амуниции в день.

— Когда сырье будет исчерпано?

— Примерно через четыре дня, — не глядя, произнес Ванахейм.

— Каковы наши запасы сырья? — спросил Калгар Фенника.

Губернатору не нужен был планшет, чтобы ответить на вопрос. Глядя в глаза Калгару, он произнес:

— У нас приблизительно сто пятьдесят тысяч зарядов для болтеров, а от запасов артиллерийских снарядов осталась примерно пятая часть. — Он сделал паузу. — Сегодня мы сожгли очень много — больше половины оставшихся ресурсов.

— А что с другим тяжелым вооружением?

Фенник выглядел таким уставшим, что, казалось, вот-вот упадет, но он продолжал стоять. — Осталось меньше сотни энергоячеек для лазпушек. Минометных бомб — по тридцать на каждое орудие. Прометий почти на исходе.

Калгар кивнул.

— Полковник Борос, список потерь.

Борос почесал густую щетину.

— Почти четыре тысячи погибших и тяжело раненных. Данные по гражданским все еще поступают, но цифры во много раз больше.

— Пожары под контролем?

— Мы погасили пожары в шпилях, но в южных районах — нет. Нам придется ждать, пока все само потухнет.

Все были вымотаны, чувствовали себя разбитыми. Калгар почти физически ощущал исходящий от них запах поражения, и это вызывало отвращение. Он и его братья по своей природе не умели отчаиваться. Адептус Астартес бились до конца и в смерти видели смысл существования.

Кипели битвы, шли войны, Империум продолжал жить, а на своем троне на далекой Терре восседало нетленное тело Императора.

Так было тысячелетиями и будет, независимо от того, что случится на какой-то далекой планете. Простые люди нечасто ощущают связь с чем-то большим, со вселенной.

И все же они тоже могли достойно гибнуть в сражении. Эта особенность человека позволила ему заселить всю Галактику. Люди, стоявшие перед ним — по крайней мере, большинство, — посмотрели в глаза смерти. Им был нужен лишь лидер. И немного надежды, пускай и призрачной.

И Калгар был готов дать им это. Они с братом Валерианом обменялись взглядами и кивнули друг другу.

— Вы славно потрудились, — начал владыка Макрагга. — Я редко видел, чтобы кто-то сражался лучше. Наши силы на исходе, но это не значит, что мы не способны победить. Оружие и боеприпасы — лишь часть силы любой армии. Воля и намерение идти до конца — вот что приводит к победе.

— Вы сражаетесь за свой город, мир, свои семьи, за все, что вам дорого. Если орки возьмут стены или ворота, нам конец. Те, кто погибнет сразу, — счастливчики. Мирное население будет сожрано или порабощено. Планету разорят.

С таким врагом невозможны переговоры и соглашения. Они понимают лишь насилие и не остановятся, пока не будут уничтожены. Однако не думайте, что мы с ними остались один на один.

Калгар завладел их вниманием. Глядя им в глаза, он видел, как слабость сменяется силой, взгляды становятся решительными.

— Потому что мы не одни. Мы Империум Человечества, что сияет, словно маяк во тьме, уже десять тысяч лет и будет сиять вечно. Мы часть его, защитники стен. Все мы теперь братья по оружию: и Адептус Астартес, и ополчение, и солдаты, и гражданские. Мы люди, и мы стоим как один в этой тьме. Мы никогда не сдадимся, ибо не в наших правилах признавать поражение.

Он прервался. Калгар не собирался говорить речь. Магистр так часто слышал их из уст давно погибших друзей и братьев. Но подобное иногда необходимо было произнести, ибо с годами оно не теряло значения.

— И о нас не забыли. Весть была послана. Сейчас, когда я говорю это, мои братья идут к нам на помощь. Боевой флот Седьмой роты Ультрамаринов движется через варп. Я не знаю, когда именно они будут здесь, но они в пути. Сообщите об этом своим людям, что дежурят сейчас на стенах. Адептус Астартес близко. Нам нужно продержаться совсем немного, и спасение придет. Даю слово.

На лицах собравшихся читалось облегчение. Некоторые заулыбались, а кое-кто чуть не разрыдался.

Его братья оставались невозмутимы. Так и должно быть. Триумф и катастрофа — они привыкли к этим извечным спутникам жизни. Они будут сражаться любой ценой против любого врага. Для этого они были рождены.

Он дал слово. Марней Калгар никогда не нарушает обещаний.

«Я сдержу его, — подумал он, — или погибну сам».

Глава 20

Орки не выходили из своего лагеря пять суток после неудачного штурма с тяжелой техникой. Их артиллерия продолжала бомбить город, но в этот раз сконцентрировала огонь на Ванахеймских воротах. Меткость орочьих артиллеристов все еще оставляла желать лучшего, но минимум один из десяти зарядов попадал в цель. Массивный тридцатиэтажный барбакан, покрытый мощной пласкритовой броней, терзали вражеские снаряды, и все вокруг Ванахейма превратилось в пустошь, усеянную осколками и глубокими воронками от непрерывной бомбардировки.

Работы по восстановлению ворот шли постоянно, и ополченцы с инженерами, трудившиеся под сенью барбакана, несли огромные потери, а улицы, ведущие к нему, были завалены кусками сгоревших машин, пытавшихся подвезти к ним стройматериалы.

Однако ворота все же были ослаблены. Стратегия Фенника оборачивалась против самих защитников.

Остальные стены, тридцати метров в высоту, получив множество повреждений, оставались в целости. Однако людей, их охранявших, становилось все меньше. На многие километры периметра приходилось меньше сорока тысяч измученных солдат, многие из них прошли только базовую военную подготовку.

В городе не прекращался набор рекрутов. Тысячи людей шли на борьбу с бандами, ликвидацию пожаров, вызывались сопровождать конвои с грузами, грохотавшие по городу день и ночь. А в мануфакториях денно и нощно трудилось четверть миллиона рабочих, не прекращая изготавливать различные боеприпасы — кровь, что поддерживала бьющееся сердце городской обороны.

Так Залатрас встретил начало шестой недели осады.

Калгар перемещался между постами на стенах и полевым штабом, периодически поднимаясь во дворец, чтобы взглянуть на Проксиса и Тарса в апотекарионе. С обоих Ультрамаринов сняли броню, а из разъемов в их телах, куда подключались кабели силовых доспехов, теперь торчали мириады трубок, ведущих к системам жизнеобеспечения, часть которых предназначалась для обычных людей, а другие были собраны братом Парсифалем и братом Орханом.