Страница 45 из 59
Он раньше не до конца осознавал это, но, глядя на раненого Проксиса, беспомощно лежавшего на полу, и ощущая искреннее сострадание маленького доктора, стоявшего рядом с этим огромным телом, впервые понял эту истину.
«Наш владыка знает это, — подумал он. — Марней Калгар всегда это знал. И в этом состоит его величие. Он всегда держится за человечность, что осталась во всех нас».
«Мэйфлай» поднялся в воздух спустя час. Кадар и Антигон остались в трюме, помогая ремонтировать корабль, но Валериан остался на мостике, наблюдая за работой команды, члены которой подстегивали друг друга колкостями и шутливыми угрозами.
«Они настоящая семья, — подумал он. — Ведь только очень близкие люди могут так вести себя в столь серьезной ситуации».
Затем его мысли вернулись к Проксису, который тоже был не прочь отпустить злую шутку посреди жестокой битвы.
«Мы не такие разные, в конце концов», — решил он.
— Как ремонт? — спросил по воксу Морколт у брата Кадара.
— Куски раскалились, но держатся. Трюм не герметичен, мы где-то теряем воздух. Попробую найти утечку и заварить.
— Вход в атмосферу сразу покажет, где она, — пробормотала Тестер.
Повторный вход был чреват еще и тем, что мог расширить дыру, через которую в трюм ворвется огонь, способный разрушить корабль.
— Всему свое время, — сказал Морколт.
Валериан активировал магнитные подошвы, почувствовав потерю гравитации. Он выглянул в иллюминатор, и Залидар предстал перед ним таким же, каким он увидел его впервые: зеленое тело планеты, подернутое тонкой дымкой атмосферы. А за ней зияло черное, усеянное звездами пространство космоса.
— Включаю гравитацию, — сообщил Джоди и нажал клавишу на консоли. — Да заводись ты, ублюдок!
Где-то в сердце корабля ожил генератор гравитации, и Валериан почувствовал, что его тело снова опускается на палубу.
Но вместе с этим он ощутил кое-что еще: бесконечный визг коллективного орочьего разума вдруг исчез. Он был как будто вне зоны его влияния и ощутил, как ум проясняется, избавляясь от шума, преследовавшего его, подобно мигрени, с первого дня пребывания на планете.
— Хвала Трону! — прошептал он. — Капитан, сколько мы пробудем на орбите?
— Несколько минут. Я планирую вход в нескольких километрах к югу от Залатраса.
— На авгуре орочьи корабли в семидесяти тысячах километров от нас, — отрапортовал Джоди. — Большие. Крейсеры. Между ними и планетой очень плотное сообщение. Думаю, что нас еще не заметили.
— Отставить вход до моей команды, — велел Валериан.
Это нужно сделать сейчас. Как только они вернутся на планету, орочий гвалт снова подавит его способности.
— Почему? — удивился Морколт.
— Делайте, как я сказал.
Валериан закрыл глаза. Его голова погрузилась в сияющий голубым капюшон, и разум поглотила холодная чистая темнота. Серебристые нити мысли преодолевали световые годы за секунды, проносясь мимо миллионов менее сильных разумов, пылающих солнц, обширных скоплений имматериума, приближаясь к пустоте обычного космоса. Он летел не по точным координатам, а по путям, которые хорошо знал, следуя за силуэтом одного из своих братьев.
«Брат Корим, это я, Валериан».
Он передал свое изображение через пустоту. Ничего более конкретного он показать не мог — тут действовали иные законы. И свое сообщение он пометил ярким сиянием, указывая на срочность.
Он ощутил ответ, бледный и далекий. Корим был с Седьмой ротой на корабле флота «Андроник». Передача велась через весь Рубеж, и незримые потоки имматериума завихрялись между ними, разрывая в лоскуты образы Валериана.
«Корим».
Он воссоздал в своем уме картины событий, в которых преобладал Марней Калгар. Огромная фигура его стояла в одиночестве, окруженная морем врагов, а за их спинами росли джунгли.
Валериан не мог переслать более точные изображения, но вложил в них каждую кроху своих эмоций, и они сменяли друг друга ярким калейдоскопом, так что имели смысл, если были знакомы адресату. Марней Калгар, орки, планета джунглей. Он передавал эти образы со всей силой, что у него была, расцвечивая каждый из них ярчайшим сиянием.
В конце концов он ощутил ответную вспышку, момент осознания, и был уверен, что это ему не показалось.
Связь прервалась, и Валериан ощутил хлесткую отдачу сквозь бесчисленные световые годы, невероятное, грандиозное расстояние между звездами, и пошатнулся, придя в себя на мостике старенького корабля. Все было, как если бы он сменил вид в телескоп на микроскоп.
Придя в себя, он начал дышать размеренно, как его учили, усмиряя оба молотившихся сердца. Второе сердце обогащало кровь кислородом, необходимым для пробуждения.
Он обучался астропатии, но она давалась ему нелегко. Всякий раз он словно отдавал часть души и тела.
Валериан знал, что сообщение каким-то образом передано. Корим должен разобрать его. Теперь все зависело от него.
— Ну что ж, капитан, — сказал он онемевшими губами, чувствуя сухость в горле. — Возвращаемся на планету.
Дело было сделано. Он чувствовал надежду, что не подвел своего магистра.
«Теперь бы только продержаться, — думал он, — пока Седьмая не придет к нам».
— Только бы продержаться, — говорил Морколт. — Эти заплатки не выдержат сильную нагрузку. Будем спускаться медленно. Тестер, постарайся, чтобы нас не выкинуло обратно в космос.
Летчица сгорбилась над приборами, не обращая внимания ни на что, кроме планшетов и дисплеев. Два сервитора рядом с ней работали, время от времени обмениваясь быстрыми фразами на бинарном.
— К нам приближаются орочьи корабли, — сказал Джоди. — Расстояние — двадцать тысяч километров. Они не спешат — наверное, думают, что мы часть их флота.
Загорелась лампа вокса, и в динамиках раздался животный рык из обрывков слов на низком готике.
— Пятьдесят лет не слышал этого языка, — сказал Морколт. — Кто-нибудь говорит по-орочьи?
Никто не ответил.
— Будем надеяться, что мы сбросим их при входе в атмосферу.
Дверь открылась, и на мостике появился Роман Ласелл.
— Температура на корабле повышается, — сказал он, вытирая пот со лба. Его лицо блестело в свете ламп.
Удар — и палуба «Мэйфлая» заплясала под их ногами.
— После такого нам потребуется капремонт, — пробормотала Тестер.
Корабль нырнул в атмосферу, и Морколт опустил титановые заслонки, защищавшие иллюминаторы. Ласелл плюхнулся в первое попавшееся кресло и пристегнулся.
— Давненько я такого не ощущал, — сказал он.
— Может, это в последний раз, — ответила Тестер. — Джон, больше мощности на передние тормозные.
— Бери сколько хочешь, — разрешил инженер. — Мы падаем как камень, и у нас почти на нуле охладитель. Скоро мне для охлаждения придется мочиться прямо на двигатели.
— Раз придется — значит, так и делай, — бросила Тестер.
Корабль под их ногами подпрыгнул и дернулся в сторону. Магнитные подошвы Валериана удержали его от падения, но даже ему пришлось ухватиться за поручень, чтобы сохранить равновесие.
— У нас здесь сильно повысилась температура, — передал брат Кадар из трюма. — Мы кладем сверху еще одну пластину, но долго она не выдержит.
— Ну давай, милая, — прошептал Морколт. — Продержись немного ради меня.
— Тебе нужна помощь, брат? — спросил Кадара Валериан.
— Никак нет. Не вижу смысла всем тут жариться. Использовать сварку не могу — слишком высокая температура. Но доспехи держатся.
«Мэйфлай» прорезал плотную атмосферу Залидара, словно комета с пылающим хвостом. Тем, кто находился внутри корабля, казалось, что они летят по каменистому склону с неисправными тормозами. На стенах мостика начал образовываться конденсат, будто сам корабль потел.
— Орки от нас отстали, — сообщил Джоди, проводя рукавом по лицу. — Пустили в нас торпеду, но она сгорела в огненном хвосте.
— Хоть что-то, — буркнул Морколт. — Высота?
— Сорок километров. Быстро сокращается.
— Тормозные движки вырубились, — крикнула Тестер, ударив кулаком по консоли, будто та ее чем-то обидела. Она сказала сервиторам короткую фразу на бинарном, и те продолжили свою работу с невозмутимым спокойствием.