Осколки войны

Аполлон вспомнил слова Лины, сказанные когда-то давно — в прошлой жизни. Слова о том, как глубоко проникла ложь о чистоте крови. Как даже его мама, не имевшая отношения к Пожирателям, переняла часть идей этой лжи — хотя искренне возмутится, если сказать ей об этом. И как добрая и жизнерадостная девушка решила, что эти идеи стоят того, чтобы за них уцепиться, жить ими, убить ради них.

— Заберём с собой. — тихо сказал он. — Пусть другие разберутся, что с ней делать.

— Хорошо. — Кей обеспокоенно посмотрела на него. — Лина, если она тебе подчиняется, то прикажи слушаться нас. А то как мы её связанную потащим, в Хогвартс тем более.

— Бет, слушайся их. — приказала Лина. Дафна осторожно сняла с обеих верёвки и была готова в любую секунду выпалить заклинание, но девушки лишь стали двигать затёкшими руками и ногами.

— Хорошо, если более-менее всё обговорили, то выходим, трансгрессируем в Хогсмид и оттуда прямо к директору. — приказала гриффиндорка, убедившись, что атаковать никто не стремится.

— Не так быстро. — сухо сказали у двери, и все мигом повернулись туда. В коридоре стоял мужчина… тот самый мужчина из воспоминаний Лины!

Кей вскинула палочку, однако Корбан Яксли едва ли не лениво шевельнул своей — и палочки Кей, Дафны, Аполлона, Лины и Бет выскользнули из рук хозяев и метнулись к нему.

— Какую занимательную беседу я услышал. — оглядел он собравшихся. — Лина, моя любимая племянница, не объяснишь, что это означает?

— Дядя, ты на свободе? — спросила Лина, немного отступив к столу.

— Ты что, поверила газете? — холодно сказал он. — И тем более «Пророку»? Они в спешке перепечатали фамилии, которые Поттер сказал ещё в том интервью. Тёмный Лорд не такой дурак, чтобы отправлять всех своих слуг, да и отправил всех тех, кто давно не тренировался или высушен Азкабаном. Которых не так жалко будет потерять, ибо молодое поколение на подходе. Кто ж знал, что среди них затесалась гнилая змея?

— Дядя…

— И если ты сейчас скажешь, что обманывала их и юлила, то не поверю. — голос Корбана, казалось, ещё больше похолодел. — Сливать всё в Омут Памяти, чтобы потом выкупить им свободу, если за тобой придут мракоборцы. Неудивительно, Лина, что ты не хочешь идти к Дамблдору — даже он такую мерзость терпеть не может.

— Кто бы говорил о мерзости. — проворчала Дафна.

— Молчать там. — Корбан ни на йоту не повысил голос. — Хотя можете вякать что угодно, живыми отсюда уже не выйдете. Точнее, Лину я заберу, а вот все остальные… — он поднял палочку, и одновременно произошло сразу несколько вещей.

Лина и Аполлон рванули — она чтобы спрятаться за него, а он дабы прикрыть своим телом.

Дафна громко приказала Бет кинуться на Корбина и схватить руку с палочкой.

Кей молниеносным рывком вынула из складок мантии ещё одну палочку.

Бет исполнила приказ и прыгнула прямо на Корбина.

С палочки Пожирателя вылетела зелёная вспышка, которая попала прямо в подлетающую Бет и отбросила её в сторону ребят.

В следующую секунду Кей заклинанием вырвала палочки из рук Корбина и схватила их, после чего разом выпалила Оглушающее. Семикратно усиленное заклинание взорвалось так, что дверной проем мигом разворотило, Корбина откинуло в коридор, мигом покрышийся пылью от обрушившейся штукатурки, а сам дом зашатался и заскрипел. Кей не стала терять времени и сразу рванула к Аполлону и Лине, взмахом палочек превратив в пыль мешающийся стол — парень едва успел подхватить Омут.

— Уходим! — крикнула она. — Дафна, сюда!

Гриффиндорка мигом рванула к ним, все четверо сплелись в плотный клубок — и трансгрессировали. В следующую секунду через опустевшее пространство пронеслась ещё одна зелёная вспышка. Корбин выпал из клубов штукатурки, увидел, что никого уже нет, выругался и тоже трансгрессировал.

Дом ещё сильнее заскрипел, и потолок комнаты устремился к полу. Он частично закрыл собой уставившееся в никуда тело Бет — и затих, словно осознав, что произошло. Весь дом покрыла мрачная тишина, прерываемая лишь редкими тресками — словно всхлипами по покинувшей его хозяйке.

========== Прощание ==========

Аполлон не представлял, как он сумел прожить следующие несколько дней.

Кей перенесла их сразу к своему дому, где они и разместились после того, как её родители приняли их, выслушали — а затем велели оставаться тут и не высовывать носа на улицу. Дафна поскандалила было на тему того, что ей надо в Хогвартс, но отец Кей, оказавшийся неожиданно жёстким человеком, заявил, что любое её передвижение отследят, после чего девочку схватят, подвергнут пыткам и выведают всю информацию. Он даже не отказал себе в удовольствии описать эти самые пытки, после чего Дафна примолкла и даже не попыталась отыграться на друзьях.

Аполлона же они выслушали внимательнее, когда тот сказал, что могут схватить его маму. Мать Кей — едва ли не копия дочери, только с очень длинными белоснежными волосами — уверила его, что всё будет в порядке. И в самом деле — уже к вечеру мама вместе с Кометой и Аристотелем прибыла в дом, неожиданно послушная, хотя и ничего не понимающая.

Успокаивать её Аполлон не собирался, наоборот, разговор вышел весьма жёстким. Парень высказал маме всё, что думает по поводу её обмана, в результате которого он поверил, что признался Лине. И что фактически они сидят в этой ситуации в том числе и из-за неё. Мама ругалась, плакалась, хваталась за сердце и обвиняла всех, кроме себя, но на Аполлона всё это не действовало.

Смерть Бет и обман Лины выжег ему душу — по крайней мере, именно так он себя ощущал. Люди, которых считал важной частью своей жизни, фактически одновременно выпали из неё, причём отнюдь не лучшим образом. И пусть даже Бет была Пожирателем, но он всё равно не мог принять это и плакал, когда вновь осознавал, что больше никогда не увидит подругу детства, не услышит её звонкий смех, не получит письмо с переливающимися буквами… Ему нравилось думать, что Бет героически пожертвовала собой, спасая их от Корбана — потому что иначе её светлый образ начинал колебаться.

Лина же ходила тише воды, ниже травы. Аполлон так никому и не рассказал о её обмане, и девушка, видимо, надеялась на лучшее, но подходить к нему не рисковала. И вообще старалась не привлекать внимание, и парень только радовался этому. Ему надо было как следует всё обдумать и понять, как теперь относиться к Лине.

И не лучше ли будет перенести это отношение к Кей. Та не шугалась его, но подходить утешать не спешила — видимо, думала, что это обязанность Лины. И Аполлон сам не знал, хочет ли он, чтобы Кей подошла, утешила и обняла его.

Эта неопределённость мучала его едва ли не больше смерти Бет. Кей или Лина? Та, кого он любил последние несколько месяцев, но не должен был — или та, кого должен был любить, но все эти же несколько месяцев запрещал даже думать? Порою ему казалось, что Лину можно простить и дать ей столь необходимую поддержку. Порою — что прощать нельзя, и надо воссоединиться с Кей, так ему будет невероятно хорошо без всяких неудобств. А порою казалось, что он обеих не любит, и вообще никого не любит. И больше никогда не сможет полюбить.

Постепенно к Аполлону пришло ещё одно осознание, не настолько больное, но тоже скребущее по сердцу — его карьере конец. Он убежит вместе со всеми в Японию, так что окончание учёбы в Хогвартсе, ЖАБА, место в Министерстве — обо всём этом можно будет забыть. Хорошо если на новом месте выйдет что-то сделать, поступить в местную школу, продолжить карьеру… если ему удастся в короткий срок выучить японский…

Иначе можно будет даже распрощаться с мечтой о полезном для всех заклинании. Хотя и сейчас Аполлон думал об этом как о какой-то глупости. Мечта зародилась благодаря Бет — и грозилась умереть вместе с ней.

Так прошла примерно неделя. Девушки говорили друг с другом, с семьёй Кей и пытались говорить с ним, но Аполлон отвечал односложно. Порою ему вообще не хотелось никого видеть, только сидеть в комнате и читать — благо книги в доме были. Однако и прочитанное проскальзывало мимо, порою он не мог вспомнить, о чём книга, когда заканчивал её.