Осколки войны

Через несколько минут они стояли в коридоре второго этажа друг напротив друга. Строго «наедине» не было — по коридору то и дело проходили ученики и пару раз проплыли привидения — но для Хогвартса это было в порядке вещей.

Аполлон вообще не представлял себе, как внутри замка можно уединиться.

— Ну и что ты хочешь сказать мне, Поля? — Кей улыбнулась и зачем-то облизнула губы. От этого парень едва не сбился с мысли, но всё же начал:

— Слушай, Кей… видишь ли, моя мама, она это… — нет, всё же сбился. Девушка слишком близко, а он никак к этому не привыкнет. — Она… ну… взрослая… даже пожилая, и это…

— Для неё мои волосы могут быть только у шлюхи, которую надо высечь и в целом перевоспитать насилием и потоками говна от возмущённой общественности. — спокойно сказала Кей.

— Э… ну… не настолько сильно, но… да. — признал Аполлон. — И не только волосы, но и поведение, там…

— Не делать всего того, что она посчитает развязным. То есть любое поведение, отличное от скромного взгляда в пол и вылизывания пожилой задницы.

— Кей, мы это… о моей маме говорим.

— Ох, прости, Поля! — а вот теперь девушка всполошилась. — Прости, я увлеклась!

— Нет, ничего. — парень окончательно смутился. — Просто что… я не хочу, чтобы в первый же день произошёл скандал и она потребовала выставить тебя из дома и… всё такое.

— Так и я не хочу. — кивнула Кей. — Но с волосами ничего не сделать. Преподнесу ещё раз сказочку о проклятии, сработает?

— Надеюсь…

— Тогда ещё и продумаю, а то начнёт выпытывать подробности. А с поведением ясно, разберусь. Только Поля, насчёт вежливости и скромности тебе надо Дафну мучать, уж она-то скандал в первый день устроит гарантированно.

— Я поговорю с ней… завтра, наверное.

— Тоже наедине? — усмехнулась Кей. — Смотри у меня там. — и она неожиданно обняла парня.

— Кей… — выдохнул он от неожиданности.

— Всё нормально, Поля. — прошептала она. — Я обязательно постараюсь понравиться твоей маме и принести тебе как можно меньше проблем. Если надо, скопирую Лину, но выгнать себя не позволю.

Аполлон стоял в замешательстве даже после того, как Кей разомкнула объятья и, попрощавшись, отправилась в свою гостиную.

Он точно с ней поговорит.

Потому что как ещё прикажете это воспринимать.

Дафна на следующий день выслушала его просьбу с невероятно мрачным лицом. Они стояли уже в фойе, и Кей с Линой торчали неподалёку.

— Аппо. — сказала она наконец. — Твоя мама ведь идиотка?

— Не говори так о ней, пожалуйста.

— Ну просто… — девушка поморщилась. — Я ведь уже чую — она будет высказывать целый комплект идиота. О прекрасных аристократах, о величии высшекровных, о высасывании грязнокровными магии, по домовым эльфам точно проедется… И мне придётся сидеть, слушать всё это и мило улыбаться. А то и показательно соглашаться.

— Прости. — Аполлон прекрасно понимал Дафну. — Если так трудно, то это… тебе же необязательно приезжать… просто так пригласил…

— Ты пригласил меня, и поэтому поеду. — девушка нахмурилась ещё больше. — И потом, я ни за что не оставлю тебя наедине с Кей в праздничной обстановке.

— Э?

— Ох, я… — Дафна резко отвернулась. — Я это… другое имела в виду. В общем, всё поняла — молчать, терпеть, не орать. Поучусь заодно так делать, да.

Аполлон непонимающе смотрел на неё, и оба не заметили, как улыбка на лице Кей исчезла, а весёлое выражение лица сменилось на сосредоточенное.

Лина заметила — но никак не отреагировала.

Ноябрь прошёл без проблем, как и часть декабря до каникул. Особых декретов не выходило, слова Курта о привилегиях слизеринцам не подтверждались, тайное общество не раскрывалось. Даже интенсивность учёбы, казалось, снизилась, и Аполлон немного поработал над своими проектами. Он так и не смог придумать заклинание, которое поможет всем и каждому, но зато помог Дафне наконец разобраться с заклинанием поиска. Вышло почти смешно — оказалось, что оно уже существовало и было исполнено куда изящнее, так что девушка отнюдь не сияла от радости. Впрочем, Амбридж не требовала отчёта, и Дафна советовала его не предоставлять («Чем меньше внимания жабы мы привлечём — тем лучше»).

Аполлон до самого дня отбытия боялся, что кто-нибудь из девушек подойдёт к нему и скажет, что увы и ах, но дела, планы, родители передумали и всё отменяется. Однако никто и не собирался такое говорить, и чем дальше шёл декабрь, тем больше волновался парень.

Это Рождество должно стать самым знаковым в его жизни. Он несомненно обретёт девушку — и с огромной вероятностью этой девушкой станет Кей.

Аполлон просто не представлял, как после всех этих заигрываний она может отказать или сказать, что шутила. Так никто не делает. А не признаётся потому, что ждёт его первого шага. Он ведь мужчина, он должен признаться первым.

И он признается. Лина… ну… всё равно семья Яксли не будет рада породниться с Хиллами. Да и сама Лина вряд ли влюблена. У неё наверняка уже жених присмотрен, аристократы такое с рождения делают… Он поговорит с ней, если что, но вряд ли это будет серьёзно.

Дафна же… Аполлон не знал, можно ли вообще говорить о её влюблённости. Вдруг она просто считает прилюдные заигрывания Кей идиотством? Но даже если и нет, то…

То он всё равно признается Кей.

Ему больше нравится Кей. Она весёлая, яркая, помогает ему, разделяет увлечение заклинаниями, а он не прочь разделить увлечение квиддичем… и от одной мысли о том, что он может получить доступ к телу Кей и её груди, Аполлона бросало в жар.

Решено. Он выбирает Кей и признаётся ей на рождественских каникулах.

И она его не отвергнет.

Вот и наступил день прощания с замком. Аполлону всегда было немного грустно покидать Хогвартс с его уроками, загадками, местами, едой, кроватями, прогулками и многим-многим другим. Но сейчас он уезжает домой, где его ждут мама и кот Аристотель, уезжает к своим книгам и комнате. И будет не один, а с тремя своими… как минимум друзьями.

И как минимум проведёт с ними день в своём доме.

И как минимум прояснит ситуацию с возможной влюблённостью в него.

К тому времени Аполлон поймал себя на том, что вновь и вновь смотрит на Кей — а девушка улыбается, когда перехватывает его взгляд. Наверное, стоило поговорить ещё в замке — но ладно уж. Всё равно Аполлон ещё не придумал, что конкретно он скажет. Может, хватит простого «Кей, я люблю тебя»?

Потому как если она действительно влюблена, то что ещё говорить.

В безлошадной карете они ехали вчетвером, как и в начале года — и Дафна опять помахала пустому месту перед каретой.

— Там что, есть кто-то? — спросил Аполлон, когда они забрались в карету.

— Аппо, ты что, первый раз про фестралов слышишь? — буркнула девушка.

— Эээээ… — протянул парень, и Дафна тяжело вздохнула. На секунду парень даже подумал, что его обзовут идиотом — но, видимо, сдержалась.

— Фестралы. — сказала она вместо этого. — Лошади, один из табунов которых живёт в Запретном Лесу. Невидимы для всех, кроме тех, кто видел и осознал смерть.

Какое-то время в карете царило молчание, а затем Кей спокойно поинтересовалась:

— Кто?

— Мама. — так же спокойно ответила Дафна и больше разговора об этом не заводила.

В поезде они также заняли целое купе, тут же закрылись и расселись кто куда. Кей села у окна, и Аполлон поспешил занять место рядом с ней; Дафна и Лина в таком же порядке сели напротив, почти синхронно вынули книги и начали читать. Кей книгу доставать не стала, просто зевнула и уставилась в окно.

— Мы едем, едем, едем… — замурлыкала она, постепенно лишаясь слов и переходя в мычание. Никто её не прерывал, и постепенно девушка замолчала сама.

Разговоров не было, но Аполлона это не беспокоило. Так даже лучше — никто не сбивал с мыслей о том, что в скором будущем могло произойти.