На задворках памяти

— Евгения, твой отгул даже не обсуждается! — Улыбнулся Макс. — Езжай на столько, на сколько нужно! Я выдам тебе утром часть зарплаты. — Евгения была вне себя от счастья.

— Спасибо, спасибо, Максим! — Она кинулась обнимать брюнета. Лиза улыбнулась, посмотрев на парня. Всё-таки он очень изменился после школы. Возмужал, остепенился… Он определённо нравился Лизе снова. Если она полюбила его один раз, полюбит и ещё! Она была в этом просто уверена.

Ей уже захотелось быть ближе к Максиму, но что-то там, внутри, не давало сократить дистанцию.

Когда пара зашла в комнату, Елизавета вдруг осознала, что завтра она останется одна и сможет беспрепятственно попасть в спальню. Как только она подумала об этом и улыбнулась про себя, Макс чертыхнулся.

— Что такое? — Обратила на парня свое внимание Виноградова.

— Мне завтра надо на работу, а Евгении не будет! Ты останешься одна… — Макс выдохнул. — Может, попросить Михаила Михайловича приехать?!

— Максим, — взяла его за руку, — не переживай! Обещаю, что ничего плохого не случится! Ты же не будешь до конца жизни приставлять ко мне сиделку?! — Она улыбнулась. — Я погуляю с собакой в саду и никуда лезть не буду… — Лиза беспощадно врала жениху, но понимала, что ей просто необходимо узнать, что от неё так старательно скрывается. Макс сузил глаза и с подозрением посмотрел на девушку. — Ох, я, правда, ничего не буду делать. — Она снова ослепительно улыбнулась.

— Смотри! — Он пригрозил ей пальцем. — Это в твоих интересах. — Он закивал и улыбнулся в ответ невесте. — И никаких походов в спальню без меня, поняла? — Внутри у Лизы всё оборвалось. Она, в который раз, подумала, что Максим читает все её мысли. Но девушка не выдала волнения, а лишь кивнула.

— Обещаю!

И вот утром Елизавета проснулась в комнате одна. На электронных часах было написано, что сейчас уже начало девятого. Значит, Максим уехал и действовать нужно было быстро. Парень мог вернуться в любой момент. Обойдя весь дом, на всякий случай, она быстрым шагом направилась к спальне. Ни Максима, ни Евгении в доме уже не было. Она встала напротив двери и уже хотела взяться за ручку, но её до смерти напугал лай сзади.

— Господи, Эки! Напугал меня! — Собака мчалась по коридору к девушке и радостно виляла хвостом. Пришлось забрать Эклера на ночь в дом, потому что собака боялась грозы. Пёс по прежнему был в доме. Он звал свою хозяйку на улицу, где уже ярко светило солнце. Первый июньский день. Эклер снова залаял. — Эки, мне сейчас некогда… — Эки встал между девушкой и дверью и ещё раз гавкнул, как бы запрещая ей туда входить. — Эклер, я погуляю с тобой чуть позже! — Лиза оглянулась и заметила любимую игрушку Эклера. — Держи… — Лиза бросила игрушку на первый этаж, подойдя к лестнице. Собака, естественно, помчалась играться, а Виноградова снова направилась к комнате. Она была решительна снаружи, но внутри ей было страшно. Она успокаивала себя только тем, что чувствовала себя прекрасно. И Лиза самой себе пообещала, что если почувствует себя плохо, то сразу же выйдет.

Виноградова дернула ручку, дверь открылась, и Лиза от страха зажмурилась. Она потихоньку открыла глаза и поняла, что с ней ничего не произошло, и чувствует она себя по прежнему хорошо.

Елизавета прошла в комнату и осмотрелась, оставив дверь открытой. Довольно миловидный дизайн. Лишь светлые тона. По середине стояла широкая кровать, с боку от неё прикроватные тумбочки. На полках были различные безделушки, похожие на сувениры. Напротив кровати стоял большой платяной шкаф, а справа от него журнальный столик и два стульчика. На журнальном столике стояли две фоторамки. На столе был пыльный след, словно что-то раньше здесь стояло. Что-то похожее, на соседние фоторамки. А потом это что-то убрали.

В одной рамке была фотография, где Лиза и Макс в Париже. Взяв её в руки, она улыбнулась. Это воспоминание уже не вызвало в Лизе какого-либо дискомфорта, потому что вся поездка давно отобразилась в её травмированной памяти. Если верить её воспоминаниям, то именно там Макс и сделал предложение Лизе, на которое она, кстати говоря, согласилась только через некоторое время. Это был лучший отпуск в её жизни. Она была в городе, о котором она мечтала… И, что самое главное, она была там с Максимом.

Во второй рамке была Лизина фотография. Виноградова не помнила, когда сделала её — видимо, после школы. В голове опять не начался какой-либо больной процесс. И Лиза так и не вспомнила, откуда эта фотография.

Лиза ещё раз осмотрелась и поняла, что эта комната не даст ей ничего нового.

Она прошла мимо кровати, оглядела ее в голове всплыли различные картинки. Лиза и Максим целовались в объятиях друг друга, лёжа под одеялом.

Виноградова перевела взгляд на дверной косяк, к которому, в очередных всплывших воспоминаниях, Морозов прижимал девушку, страстно с ней целуясь и избавляясь от одежды.

Лиза застенчиво улыбнулась.

Пора было выдвигаться к кабинету Максима.

Блондинка начала обыскивать шкафы и тумбочки. Открытыми были почти все ящики, но в них ничего не оказалось.

Остался один, последний ящик, который оказался под замком.

— Господи, почему в этом доме столько замков! — Воскликнула Лиза. В ящике, наверняка, было что-то важное. — Вот всё вспомню, все замки выкину к чертовой матери! — Бубнила себе под нос Виноградова, пытаясь открыть ящик ножницами. — Черт! — Импровизированный ключ Лизе не помогал, и поэтому она с силой дернула ящик. На удивление девушки замочек погнулся, и ящик открылся. Елизавета ахнула. — Надо будет записаться в качалку… — Она улыбнулась и увидела, что в тумбочке лежал только ключ. Виноградова прекрасно знала, какую дверь он открывает.

Девушка ринулась к кабинету и без труда попала в помещение.

Блондинка сразу же подошла к рабочему столу Макса и села в офисное кресло, открывая различные ящички в столе. На очереди в привлечении внимания Лизы была третья фоторамка. На ней были родители Лизы. Она взяла рамку в руки и погладила изображение.

— Мама… — Прошептала она, и от чего-то по щекам Лизы покатились слёзы. — Папа… — Лиза не знала, что с ней творится. Она поставила рамку обратно на стол и, держась за книжный шкаф, направилась к выходу. В памяти отобразились картинки. Виноградова остановилась и попыталась сконцентрироваться. Она перевела дыхание и закрыла глаза. Кладбище. Похороны. Два закрытых гроба. Лиза тихо плачет, без истерик, и молчит. Рядом Максим. Люди. Много людей. Слышны рыдания. Венки. Две фотографии с черными лентами. Фотографии родителей Лизы. Она теряет сознание, и её подхватывает Максим. Потом поминки. Чувство опустошённости и колоссальная боль в душе. Они погибли в аварии и фактически сгорели заживо.

Это воспоминание было более четким, чем все остальные.

Судя по снегу, лежащему на соседних могилах, была зима, или начало весны.

Лиза раскрывает глаза и ещё раз смотрит на фотографию. Вот, что скрывал Максим. Вот, почему боялся говорить ей. Она осела на пол, съехав по шкафу. Внутри всё перевернулось. Она пережила их смерть второй раз. Пульс участился. В ушах звенело, но до слуха всё равно донёсся лай Эки и чьи-то быстрые шаги. Прежде, чем отключиться, Елизавета увидела знакомые черные волосы и обеспокоенные зелёные глаза.

***

Виноградова лежала на кожаном диване, в кабинете, в который совсем недавно без спроса ворвалась. Рядом с диваном на полу лежал Эки, наблюдая за хозяйкой.

Она приоткрыла глаза и увидела, как сидя на краешке дивана, дрожащими руками тётя Маша набирает чей-то телефон. Лиза вмиг поняла, кому собирается звонить Мария и протянула руку к женщине, останавливая её набор.

— Не надо… Не говорите ему! — Прохрипела Лиза, сморщившись от нарастающей боли в голове.

— Ты с ума сошла? — Выдохнув и собравшись с силами, произнесла Маша. Если Вершинина только набирала телефон сына, значит, она не успела ему сообщить о Лизином обмороке. — Я чуть не поседела, Лиза! Хорошо, что Максим перестраховался и прислал меня посмотреть за тобой…