Страница 17 из 23
Эшби так использовал этот пример: предположим, что красной паукообразной обезьяне нужно нажать на дверную ручку в кладовке, чтобы получить пищу из коробки. Перекрещивание нервов в локте обезьяны аналогично замене ручки на двери другой, которую нужно поднимать, а не тянуть вниз. Это незначительно влияет на мозг, для которого изменение механики деревянной ручки мало чем отличается от изменения механики нервов в локте или глазу.
Это было ключом к пониманию человека и машины. Нечто вне тела (ручка) и часть тела (локоть) были одинаковы для мозга. Это сравнение снова подняло вопрос: в чем разница между окружающей средой и самой системой? Эшби казалось, что однозначного ответа нет. Рука – такая же часть среды мозга, как и ручка двери. «Спинной мозг, периферические нервы, мышцы, кости, дверь и коробка, все это – окружающая среда для коры головного мозга», – объяснял доктор из «Барнвуд Хаус». Мозг, как и его гомеостат, просто использовал отрицательную обратную связь, чтобы адаптироваться к изменениям.
Кибернетики перешли от электротехники к наукам о жизни, размывая грань между живыми и неживыми системами. У Эшби был еще один козырь – его гомеостат был черным ящиком, как в буквальном, четыре черных алюминиевых ящика, так и в переносном значении этого слова. Идея «черного ящика» возникала в 1940-х годах как искусствоведческий термин, но вскоре инженеры и кибернетики расширили его значение и стали называть черным ящиком нечто, чье устройство было им не до конца понятно. Механизм работы ящика оставался в темноте, невидимый и «непрозрачный». Однако для успешной работы с машиной зачастую и не нужно было знать ее устройство. Для операторов зенитного орудия черным ящиком была система наведения. Они не знали, как именно делаются вычисления, что не мешало им попадать из пушки в цель. Дистанционный взрыватель был черным ящиком почти для всех, в большинстве своем военные офицеры понятия не имели, как работал радиомеханизм внутри снаряда, но это не снижало его эффективности. Офисные работники не знали, как работают их новые машины IBM, но они знали, как вводить и читать данные компьютера.
Эшби отличался крайней радикальностью взглядов, он считал, что все реальные объекты «на самом деле являются черными ящиками»[114]. Для тех, кто обладает кибернетическим мышлением, совершенно неважно, что находится внутри черного ящика: переключатели и трубки с проводами или кровь и серое вещество. Все, что имело значение, – это данные на входе и выходе. С такой точки зрения само тело является прототипом взаимодействия человека и машины, сам человек – это черный ящик.
Учебное пособие Эшби увидело свет в 1956 году. В это время основной темой обсуждения кибернетиков стал один конкретный тип черного ящика: электронные компьютеры. Эти компьютеры были гигантскими и дорогими промышленными вычислительными машинами, которые мгновенно вызвали завышенные ожидания. Популярная пресса часто называла их «большими мозгами».
IV
К 1960 году в Соединенных Штатах приблизительно три с половиной тысячи электронных компьютеров пережевывали числа. Аренда компьютера стоила, в зависимости от его возможностей, от 1600 до 300 000 долларов в месяц; покупка – от 60 000 до 13 миллионов долларов[115]. «Большие мозги» стояли в специальных комнатах с контролируемым климатом, которые тщательно охранялись священным орденом технических специалистов. Одни лишь техники знали, как обслуживать катушки магнитных лент, диски, барабаны и колоды перфокарт. Машины считали зарплаты или формировали финансовые отчеты. Компьютерные науки как отдельная область исследований только начинали появляться. Стэнфордский университет открыл на факультете математики отделение информатики в 1961 году, а полноценный факультет – только четыре года спустя. Эти новые и, казалось, волшебные машины требовали понимания.
Между тем кибернетическая исследовательская программа стала самостоятельной научной областью. Математики, физики и биологи, а также философы и социологи были захвачены кибернетическим видением и выпустили тысячи книг и научных статей в конце 1950-х – начале 1970-х годов. Появились новые журналы, были проведены международные конференции и выданы первые дипломы с кибернетической квалификацией. Неологизм нашел свое место в мировых языках. Если поначалу кибернетическая работа была направлена на управление системами, позднее она стала более абстрактной: кибернетики задавались вопросами, как можно описать системы, изучали, как они организуются и самоуправляются.
Скачок от науки к мифу был небольшим – меньше, чем можно было бы себе представить. Математический ум по определению обучается абстракции – алгебра не ограничивается свежими яблоками для сложения или умножения, и арифметика имеет дело с абстрактными понятиями. Амбиции последователей рождающейся научной дисциплины были чрезвычайно высоки. «Настоящая машина» могла быть электронной, механической, нейронной, общественной или экономической, что делало область применения кибернетики необъятной.
Современная промышленная революция должна обесценить человеческий мозг, по крайней мере в его наиболее простых и рутинных функциях.
Эшби провел аналогию: кибернетика относится к машине так же, как геометрия относится к объекту в пространстве. В природе встречается великое множество геометрических объектов: камни, яблоки, змеи, лошади или что-то более сложное, вроде деревьев или гор. Геометрия включает в себя эти объекты и может очень хорошо рассчитать площадь поверхности яблока или объем камня. Но геометрия не ограничивается только материальными объектами, она изучает все возможные фигуры. Точно так же с кибернетикой: «В качестве своей предметной области нужно рассматривать все возможные машины», – утверждал Эшби в 1956 году. Он не мог не задумываться о том, какие из этого множества машин «еще не созданы ни человеком, ни природой»[116]. Ни один математик не хотел бы ограничивать себя пятью яблоками на кухонном столе, так почему кибернетика должна быть ограничена вакуумными трубками?
Даже в век стремительно развивающихся технологий кибернетику критиковали за фантастический взгляд на будущее машин и за то, что многих из описанных ею технологий еще не было и не могло появиться в ближайшее время. Однако Эшби считал фантазии о несуществующих машинах не ошибкой, а скорее возможностью. Например, физика, основная на тот момент научная дисциплина, изучала несуществующие системы: пружины без массы, частицы с массой, но без объема, идеальные газы. И даже чисто теоретические исследования выдуманных объектов приносили пользу. Эшби применил этот же подход: кибернетик сначала рассмотрит возможные отношения между человеком и машиной в общей теории. И лишь затем спустится на землю и разберет по винтикам машины, которые можно найти в научных или промышленных установках.
Уловка Эшби была блестящей: отсутствие доказательств отныне перестало быть проблемой. То, что теоретически и кибернетически предсказанное будущее еще не наступило, не означало, что оно не наступит в ближайшее время. Кибернетика стала свободной от несовершенных устройств настоящего, превратилась в передовую науку о еще неизведанном. Позже некоторые из участников ранних конференций Мэйси, в первую очередь Грегори Бейтсон, помогли кибернетике подняться на следующий уровень.
К началу 1960-х годов к ученым пришло понимание, что мир изменился навсегда. Возможности компьютеров все возрастали. Началась широкомасштабная автоматизация заводов. В самой кибернетике открылись новые пути развития, начали рушиться границы – между системой и окружающей средой, мозгом и телом, машиной и рабочим. Все это создавало некоторый хаос и манящую неясными надеждами неопределенность.
Винер и сам растерялся. Он верил, что теория машин все изменит, и вот это случилось. Возможности все более умных и быстрых инструментов были колоссальны. Винер считал, что машины, несомненно, превосходят своих человеческих создателей: «Цифровая вычислительная машина за один день может выполнить такой объем работы, с которым целой команде вычислителей не справиться и за год, притом работа будет выполнена с наименьшим количеством ошибок»[117].
114
Эшби У. Р. Введение в кибернетику. М.: Иностранная литература. 1959.
115
Charles Stafford, «Man Called Future Slave of Machine», Los Angeles Times, October 23, 1961, H1.
116
Эшби У. Р. Введение в кибернетику. М.: Иностранная литература, 1959.
117
Винер Н. Творец и робот. М.: Прогресс, 1966.